— Я не поняла, — ответила женщина. — Вы только что сказали, что вам нужен Гаврила Иванович, а теперь…
Сыщица не дала ей договорить.
— Лукичева, как я поняла, нет, так возникший у меня вопрос вполне можете разъяснить и вы. Кстати, как вас зовут?
Видимо, женское любопытство оказалось сильнее инстинкта самосохранения, так как дверь открылась. Дородная женщина в темно-коричневом платье с наполовину седой шевелюрой, представляющей собой копну кудрей, ответила:
— Меня зовут Евгения Семеновна Укропова.
— На лестничной площадке разговаривать не очень-то удобно, — начала было Андриана.
— Заходите! — перебила ее женщина, видимо, решившая, что Андриана не представляет для нее никакой опасности. Если что, мол, она ее одним своим живым весом задавит.
Андриана просочилась в прихожую мимо тела домработницы.
Укропова закрыла дверь и легонько подтолкнула Андриану:
— Проходите, чего застыли-то.
Андриана пролетела от ее толчка метра на два вперед и сориентировалась, что прямо по курсу, видимо, находится гостиная, а слева кухня.
Она обернулась, и вовремя, домработница уже собралась было подтолкнуть ее прямо.
Не дожидаясь ускорения, Андриана влетела в гостиную и вцепилась руками в первый же попавшийся стул.
— Лучше присядьте на кресло, — предложила Укропова.
— Спасибо, — послушалась ее Андриана.
— Так о чем вы хотели поговорить с Гаврилой Ивановичем? И почему вы думаете, что я смогу ответить на ваши вопросы вместо него?
«А вот это мы сейчас и выясним», — подумала про себя Андриана и протянула женщине свое удостоверение:
— Я частный детектив.
— Частный кто? — удивилась домработница.
— Детектив. Видите ли, у Гаврилы Ивановича была дочь.
— Почему была? Она и сейчас есть.
Андриана Карлсоновна уставилась на женщину во все глаза.
— Так вы знали о Светлане Кравцовой?
— Знала.
— Но откуда, Евгения Семеновна?
— Гаврила Иванович сам сказал об этом Борису.
— Борис — это кто?
— Как — кто? Сын Гаврилы Ивановича Борис Гаврилович Лукичев.
— То есть вы подслушали разговор отца с сыном? — уточнила Андриана.
— Очень мне надо их подслушивать, — фыркнула домработница. — Они так орали, что у соседей, наверное, было слышно.
— И давно это было?
— Что — это?
— Разговор отца с сыном?
— Да уже полгода, наверное, прошло.
— А до этого Лукичев никому о своей дочери не рассказывал?
— Чего не знаю, того не знаю. Но вот Борька признанием отца точно был ошарашен. Потом целый день ходил сам не свой.
— Что же заставило Лукичева открыть тщательно хранимую им многие годы тайну?
— Гаврила Иванович сыном был недоволен. Проблема-то давно назревала, — нехотя призналась Укропова, — а тут Лукичев узнал, что он болен, вот его и прорвало.
— А что с сыном Гаврилы Ивановича не так?
— Все не так, — вздохнула Укропова, — не работает Борька, не учится, постоянно влезает в долги.
— Да, плохо дело, — согласилась Андриана. — Но при чем здесь дочь Гаврилы Ивановича?
— Так он решил ей все отписать — и бизнес, и недвижимость, и деньги. Борьке так и заявил: убирайся, мол, куда хочешь.
— А что Борис?
— Он сначала не поверил отцу, сказал, что тот блефует и просто запугивает его. Мол, нет у него никакой дочери. Тогда Гаврила Иванович отдал сыну какое-то письмо.
— Какое?
— Откуда мне знать, — ответила женщина.
И тут Андриана поняла, что Евгения Семеновна не только подслушивала, но и подсматривала за хозяевами. Хотя, возможно, сделала она это не нарочно, просто прибежала на крики, приоткрыла дверь и увидела.
«Так-то оно так, — подумала сыщица, — но где теперь искать Лукичева-младшего?»
— Борис Гаврилович живет здесь? — спросила она.
— Жил когда-то, но потом решил от отца отделиться и теперь живет на Салтыкова-Щедрина, одиннадцать.
— А вы откуда знаете?
— Как откуда, я сама эту квартиру снимала по просьбе Гаврилы Ивановича, с хозяйкой договаривалась.
— И квартиру эту оплачивает отец?
— А то еще кто же, — повела плечами Укропова.
— А номер квартиры вы помните? — спросила сыщица.
— А то как же, — ответила домработница, — тридцать седьмой.
— Евгения Семеновна, вы не знаете, Гаврила Иванович только грозился или написал завещание в пользу дочери?
— Чего не знаю, того не знаю, — пожала полными плечами Укропова, — об этом нужно спрашивать самого Гаврилу Ивановича или его нотариуса.
— Спасибо, — поблагодарила домработницу Андриана и направилась к двери.
— Постойте, — догнала ее Укропова, — вы так и не сказали мне, по чьему поручению вы действуете? Вас, наверное, уполномочила дочка Гаврилы Ивановича.
— Можно сказать и так, — вздохнула сыщица и попрощалась, оставив теряться в догадках не слишком-то удовлетворенную ее ответом домработницу Гаврилы Ивановича Лукичева.
— Вот незадача, — пробормотала женщина себе под нос и стала думать, нужно ли звонить в клинику хозяину или лучше не беспокоить его по пустякам.
Хотя какой уж тут пустяк. Когда Лукичев-старший заболел, его разочарование сыном, который бил баклуши, ходил в ночные клубы, не желая ни работать, ни учиться, переполнило чашу отцовского терпения. Отец признался, что у него есть дочь Света, и сказал, что отпишет ей все свое состояние.
— Скажи хотя бы, кто она? — спросил сын.
Отец назвал фамилию прежней возлюбленной и даже показал ее давнее письмо, которое хранил все эти годы из чистой сентиментальности.
Андриане пришла в голову мысль о том, что отец, прежде чем начать пугать сына, встретился или хотя бы пытался встретиться с дочерью. Хотя Лидии Петровне ничего не было известно о встрече отца с дочерью.
«Что, если мне поспрашивать обитателей двора, в котором жили Кравцовы, не видели ли они Гаврилу Ивановича». При этом показывать она решила имеющееся у нее малюсенькое фото, на которой Лукичев был совсем молодым. Идея была абсурдной, но Андриана решила все-таки ею воспользоваться.
Придя во двор, она опросила всех сидящих на лавочке старушек и старичков, мамочек на детской площадке, собачников, гуляющих неподалеку. И никто ничего не мог ей сказать. Она уже собралась было уходить, как ее окликнула женщина лет пятидесяти, только что подошедшая к шушукающимся старушкам. Послушав их с полуминуты, женщина бросилась за Андрианой:
— Гражданочка! Погодите!
Андриана остановилась.
— Вы тут какую-то фотографию людям показывали.
— Да, вот эту. — Андриана достала фотографию, которую уж было спрятала в сумку.
— Я знаю его! — воскликнула женщина.
— Откуда?
— Он месяца два тому назад отирался возле двора.
— Во двор не заходил?
— Не знаю. Я шла из магазина вон по той дорожке, и он ко мне подскочил.
— Чего хотел?
— Интересовался Светкой Кравцовой и ее матерью.
— Можете его описать?
— Так чего его описывать? — удивилась женщина и кивнула на фотографию: — Вот же он!
— Это не может быть он.
— Почему?
— Потому что эта фотография сделана в прошлом веке.
— Вот как, — недоверчиво проговорила женщина и присмотрелась к фотографии внимательнее. — А ведь вы правы, — прошептала она. — Но я готова поклясться, что видела именно его!
— Это легко объяснить.
— И каким же образом?
— Вы видели, скорее всего, сына человека с фотографии.
— Возможно, вы правы.
— Вы можете мне назвать свои имя, отчество, фамилию и адрес?
— Зачем?
— Ваши свидетельские показания могут помочь разоблачить убийцу Светы Кравцовой.
— Тогда могу, — вздохнула женщина, — я Марина Александровна Гамашева, живу в этом доме, — и она назвала адрес.
Войдя в кабинет к полковнику Кочубееву, Андриана Карлсоновна сразу же попросила следователя просмотреть камеры.
— Мы уже просмотрели все имеющиеся недалеко от дома Кравцовых камеры.
— А мне можно их посмотреть?
— Зачем?
— Потому что я знаю, что искать!
Лицо полковника стало невозмутимым, как у сфинкса.
«Делать нечего», — подумала сыщица и выложила Кочубееву все, что ей удалось узнать. Увидев маленькое фото, полковник заинтересовался. И через некоторое время они уже вместе просматривали изображение с камер.
Андриане показалось, что один из промелькнувших перед ее глазами парней не только имеет сходство с фотографией из прошлого века, но и подходит под устное описание, данное ей опознавшей Лукичева Гамашевой.
Переведя взгляд на следователя, сыщица поняла, что Кочубеев тоже заметил подозрительное сходство.
— Давайте пригласим Марину Александровну Гамашеву для опознания, — предложила она полковнику.
— Мало ли кто мог интересоваться девушкой, например тайный поклонник, — пробубнил он.
— И все-таки.
— Ладно, вы правы, — махнул он рукой. — Только вы ступайте теперь домой! «Большевики без вас обойдутся».
— Угу. Мавр сделал свое дело. Мавр может уходить.
— Точно, но вы не очень-то расслабляйтесь. Мне могут понадобиться ваши показания. А пока черкните-ка мне адрес съемной квартиры Лукичева-младшего. — Полковник придвинул к Андриане ручку и блокнот.
И она выполнила его просьбу.
Позднее Кочубеев не стал вызывать Андриану для дачи показаний, просто проинформировал, что Борис Лукичев задержан и во всем признался. Да и куда ему было деваться, на его съемной квартире были обнаружены перчатки. На одной из них криминалисты обнаружили слюну Светланы Кравцовой. Перчатка не была прокушена, у девушки зубы оказались не такими острыми, как у пса Кочубея. Поэтому Лукичев и не заметил на своей перчатке ничего подозрительного и не выбросил ее.
Выслушав следователя, Андриана подумала: «Мачеха оказалась ни при чем. Но стрела моей догадки упала не так уж далеко от цели».
Лика Летучая не знала, какими словами благодарить сыщицу. Зато Прохор Измайлов знал и, несмотря на протесты сыщицы, отвалил ей кругленькую сумму сверх причитающегося ей по договору гонорара.