Шейли-Хоупс подошел к Радживу, который уже во все глаза изучал находку.
– Так и есть, – пробормотал Раджив.
– Что есть?
– Помнишь, я говорил о странной палке с двумя сучками? – задумчиво спросил Сингх.
– Да. И что?
– Это не сучки, и это вообще не палка. Вот, посмотри. Здесь все отлично видно: из пасти черного пса вырывается красное пламя.
– Огнедышащий пес? – удивленно спросил Стивен.
– Именно. До переезда в Девоншир все Баскервили прекрасно знали древнюю легенду о черном псе, голову которого их предки разместили на своем гербе. И лишь потом, быть может, чтобы не ссориться с церковью, поменяли алое пламя на палку с сучками, а затем и без сучков.
– Значит ли это, что мы наконец приблизились к разгадке?
– Конечно. – Раджив положил уздечку на стол. – Если помнишь, хозяин гостиницы сказал, что одну из своих жертв демонический пес опалил вовсе не огнем, а адским холодом? Вряд ли одна и та же собака может изрыгать пламя и вызывать обморожение.
– Логично, – рассмеялся Улфхерст. – Что скажешь, лейтенант?
– Что скажу? Мы выяснили, что существует как минимум две породы адских псов, но это знание ни на шаг не приближает нас к разгадке.
– Что-то ты сегодня не в духе, – покачал головой отставной сержант.
– Да, черт побери, меня злит, что мы проделали весь это путь только ради того, чтобы накормить клопов и с пустыми руками убраться восвояси! Вместо ответов мы находим только новые загадки, и я не вижу в этом повода для радости! Мы зашли в тупик и должны немедленно сообщить об этом сэру Генри. Дескать, пес есть, но его вроде бы нет. Иногда он воет, но иногда молчит. Еще он извергает огонь и одновременно обдает холодом, но это не точно.
– Спокойствие, Стив, только спокойствие! Сэр Генри прямо об этом не говорил, но насколько я понял, он хочет понять, что это за пес. Его гнетет неизвестность, а неизвестность порождает страх. Если мы просто скажем Баскервилю, что в далеком прошлом существовал какой-то загадочный огнедышащий пес – он вряд ли нам заплатит. А потому, предлагаю продолжить расследование, несмотря на отсутствие живых свидетелей, потерпевших и вещественных доказательств.
– Точно! Как раз об этом я и хотел сказать. – вмешался коммодор Улфхерст. – Ваше нытье сбило меня с мысли. Я же еще не все рассказал! Действительно, в башню ходят весьма редко, там своего рода свалка всякой рухляди, похоже, в свое время в ней жили строители и сейчас там валяется куча старых оловянных тарелок, пустые бутылки и прочая ерунда. Но, – коммодор сделал эффектную паузу, – среди всего этого хлама я нашел еще кое-что интересное.
– Что же? – задал вопрос Стивен.
– А вот смотри. – Рука воткнула клинок в столешницу и высыпала Шейли-Хоупсу в ладонь несколько монет.
– Старинные, – покрутив золотые кругляши, пожал плечами детектив.
– Старинные?! – возмутился коммодор. – Это золотые экю Людовика XI! Они были отчеканены не позже конца 15 века. Скорее всего, их привезли с континента во время Столетней войны. И там не только монеты: я нашел огромный саквояж, набитый кубками, браслетами и всяческими украшениями. Большущий саквояж.
– Я так понимаю, это был совсем новый саквояж? – глаза Раджива сверкнули.
– Молодец, парень, ловишь на лету!
– Прежние хозяева замка не могли хранить вещи в саквояже, потому что в годы войны Алой и Белой розы никаких саквояжей не было, – продолжил рассуждать вслух Раджив. – У кого бы сегодня ни хранился ключ от башни, этот человек прячет там сокровища. Возможно, Бэрриморы знали об этом кладе сотни лет, настойчиво искали его и наконец нашли. А может быть, это всего лишь мои домыслы…
– Вот! – физиономия Улфхерста расплылась в улыбке. – Потому дворецкий и поддерживает легенду о дьявольском псе. Он желает выйти в отставку и уехать подальше с найденным в башне золотишком! Или, того хуже, спит и видит как выжить из имения самого Баскервиля. Кому, как не ему знать старый миф и пугать им своего хозяина? Он подозрительный тип, я вам скажу. Оттого и не скажет лишнего слова, чтобы не проболтаться.
– А как же вой, который слышали все?
– А что вой? Вой можно подстроить. Хотите, я прямо сейчас завою?
– Пожалуй, не стоит! – остановил его детектив.
– Странный замысел… – покачал головой сикх. – Давайте-ка на время оставим в покое Бэрримора и вернемся к местному псу, раз уж мы здесь находимся. Стивен, предлагаю тебе завтра сходить в церковь и поднять архивы за 1577 год. Заодно отвлечешь настоятеля. А я тем временем заберусь на колокольню и поищу следы разрушения. Жаль, что за давностью лет не найти свидетелей.
– Свидетелей? – лицо коммодора Улфхерста расплылось в улыбке. – Ха, джентльмены, как же я сразу не сообразил! Прошу вас, пока не расходитесь и не ложитесь спать, у меня есть отличный свидетель. Вернее, свидетельница.
Раджив стоял у окна. В разрывах между унылыми осенними тучами светила тусклая луна. Кресты на колокольне напоминали занесенные для удара топоры.
– О чем задумался? – спросил друга Стивен.
– Я стараюсь понять, что задумал Бэрримор. Мы знаем, что у него есть немалые средства, о которых никто не знает. В любой момент он может собрать вещи и уехать с женой куда глаза глядят – с этим саквояжем он нигде не пропадет. Однако Бэрримор до сих пор не сделал этого. Почему же мы вдруг решили, что он собрался бросить сэра Генри именно сейчас? Что могло его спровоцировать?
– По-твоему, Бэрримор слукавил, когда заявил об отставке?
– Думаю, он принадлежит к той категории слуг, которые настолько привыкают к хозяевам и дому, что для внезапного увольнения им нужен куда более веский повод, чем внезапно появившаяся куча денег.
– Ну что, вы тут все одеты? – посреди комнаты возникла голова коммодора Улфхерста. – Встречайте даму!
Где-то совсем рядом послышалось шлепанье мокрых ног. Стивен взял в руки лампу и увидел на полу влажные следы. Затем в комнате послышались всхлипы.
– Прошу извинить, вы мисс Бэтси Элиот? – осторожно полюбопытствовал Стивен.
– Да, это я, – тихо всхлипывая ответило привидение. – Рада вас видеть в своем доме, – добавило оно и тут же разрыдалось.
– Мисс Элиот, надеюсь, мы вас ничем не расстроили? – скороговоркой произнес Шейли-Хоупс.
– О нет, больше ничто не в силах меня обидеть. На свете нет справедливости, и нет воздаяния добром за добро. Мне остается лишь проливать слезы о несовершенстве этого мира. Быть может, когда-нибудь и моя слезинка упадет в господню чашу терпения…
– Бэтси, помолчи! – перебил ее Улфхерст.
Девушка замолчала, и комната вновь наполнилась рыданиями.
– Пока не очень содержательно, – пробормотал Раджив, не вмешиваясь в беседу.
– Мисс Элиот, – стараясь говорить как можно более проникновенно, начал Стивен, – нам сказали, что вы можете пролить свет на историю с адским псом?
Рыдания стали громче и в свете керосиновой лампы появился размытый силуэт девушки в нательной рубахе.
– Зачем? Никто мне тогда не поверил, не поверят и сейчас. – Девушка всхлипнула и закрыла лицо прозрачными ладонями.
– Мы готовы вам поверить, не сомневайтесь, – проговорил Шейли-Хоупс. – Сейчас я могу сказать абсолютно определенно, что следы на двери, которые демонстрируют всем желающим в церкви Святой Марии, оставил кто угодно, но только не пес.
– Да, это правда, – в голосе ночной гостьи послышался интерес. – Пса вообще никакого не было. Я говорила об этом, и за это меня убили. Убил тот, кого я совершенно напрасно надеялась однажды назвать своим мужем.
– Попробуйте рассказать все по порядку, – попросил Стивен.
– Это печальная история. Мой отец, доктор Алберт Элиот, воспитывал меня без матери. Она умерла вскоре после моего рождения. С самого детства я помогала отцу и участвовала в его исследованиях. Его иногда вызывали в церковный суд в качестве специалиста по колдовским чарам и снадобьям. За годы работы отец создал и проверил немало лекарственных снадобий, ну а я унаследовала его интерес к богатствам, произрастающим в наших лесах и полях.
– Очень интересно, но какое отношение все это имеет к истории с адским псом? – поинтересовался Стивен.
– Самое что ни на есть, прямое. Извольте не перебивать, вы сами хотели, чтобы я все рассказывала по порядку. В то злополучное утро я была на воскресной проповеди. Не знаю, что именно произошло в тот миг, но вдруг раздался страшный грохот, крыша запылала и сверху посыпались камни. Казалось что в колокольню угодило пушечное ядро. Слава Всевышнему, он услышал наши молитвы, и ливень загасил пламя. Однако это было страшно, очень страшно.
– А пес? Как же пес? – спросил Стивен.
– Его не было, – покачала головой Мокрая Бэтси.
– Откуда же появилась легенда и эти, с позволения сказать, следы?
– Вот тут-то как раз и кроется суть обмана. И, увы, причина моей гибели. В тот же день собака одного из прихожан, испугавшись грозы, забежала в церковь Святой Троицы в Блитбурге. Пока ее ловили, она успела покусать двух мужчин. Всякому было известно и имя хозяина, и кличка пса.
Поскольку моему отцу доводилось часто бывать в том городке, я, разумеется, знала о том случае. А потому, когда через год после ужасной грозы преподобный Сэмюэл Гринсби заявил, что в то утро в нашей церкви буйствовал дьявольский пес, я была крайне удивлена. Ведь мне довелось собственными глазами видеть все от начала до конца. Я прямо сказала ему об этом после очередной проповеди, но он заявил, что от страха я лишилась памяти и рассудка. Но ведь это было не так! Я возмутилась и заявила, что преподобный сам не ведает, что говорит. Однако большинство прихожан, даже те, кто лично присутствовали в храме в то утро, поддержали его и сказали, что своими глазами видели ту самую собаку. На меня стали коситься, как на сумасшедшую. Какое-то время я не могла понят в чем дело, но потом догадалась, что они отравились спорыньей! Вы знаете, что такое спорынья?
– Это гриб, поражающий рожь, пшеницу и другие злаки, – ответил Раджив.
– Да. В ту пору в наших краях из-за спорыньи часто случались эпидемии «Антониева огня». Мой отец как мог лечил несчастных, и потому я хорошо знала все симптомы болезни. Так вот, оказалось, что в небольших количествах спорынья вызывает у людей не болезнь, а галлюцинации! Неудивительно, что привыкшие к наваждениям прихожане поверили в байки святого отца.