тобы продемонстрировать свое бесстрашие, взял под руку невысокую симпатичную девушку, вероятно, это была Элейн, и зашагал к воротам.
– Эй-эй! Куда это вы собрались?! – пыхтя и едва поспевая за ними, недовольно прокричал лорд Рочестер.
Но, сделав несколько шагов, сэр Генри и сам остановился.
По темной дороге к господскому дому двигались всадники. Впереди кавалькады, освещая дорогу вырывавшимися из пасти языками пламени, бежал огромный пес. Затерявшийся среди туч огрызок луны тускло освещал округу, но верховые были хорошо видны… Сквозь них тоже все было видно довольно неплохо.
Все вышедшие, не исключая Стивена Шейли-Хоупса и Раджива, смотрели на процессию как завороженные. Освещенные белесым светом луны, всадники стремительно поднимались на холм. Рослые и широкоплечие, они отличались друг от друга разве что бородами, доспехами и головными уборами.
– Кто это? – прошептала леди Элейн Рочестер.
– Мои предки, – хрипло выдавил из себя сэр Генри. – Вон там, в хвосте колонны я вижу отца и дядю. А значит, впереди должен ехать король Ллеард.
– Пес! – ни с того ни с сего завопил лорд Рочестер. – Я вижу пса! Это что же получается? Они собираются на нас напасть? – Одутловатый вельможа попятился и зачем-то добавил: – У меня с собой револьвер. Если вы думаете, что я и моя дочь беззащитны…
– Вы правы, милорд, это действительно пес, – не вдаваясь в детали этикета, перебил его Стивен. Не заметить огромное черное лохматое существо, резво бегающее вдоль колонны, мог бы только слепой. – Но вам больше стоит опасаться какого-нибудь фокстерьера, который может покусать вас во время прогулки по Гайд-парку.
– Не смейте мне указывать! – завопил лорд Ротчестер. – Я уезжаю отсюда сию же минуту!
– Это будет затруднительно сделать, – проговорил стоявший за спиной переполошенного аристократа Раджив. – Для того, чтобы запрячь ваш экипаж, понадобится время.
Бывший лорд адмиралтейства затравленно оглянулся.
– Атывообще как смеешь…
Его слова заглушил новый рев сигнального рога. Уильям Ротчестер осекся и с недоумением уставился на ворота, которые ни с того ни с сего начали открываться сами собой.
– Этот пес совершенно безобиден, – вновь заявил Стивен.
– Думаю, вы правы, – посмотрев на детектива, сказал Джон Бэрримор. – За свою жизнь я дважды сталкивался с этим чудовищем лично и три раза слышал его завывания. При этом, насколько мне известно, он ни разу ни на кого не напал. Все мои предки, жившие в Баскервиль-Холле с момента его основания, жаловались только на жуткий вой. В общем, это абсолютно добродушное создание.
– Иначе и быть не могло, – продолжил Шейли-Хоупс. – Вот какую историю мне удалось услышать в Харлехе. Много веков назад в Зеленом Эйре принц одного из Полых холмов увидел очаровательную девушку, собиравшую в поле цветы. Он явился к ней в человеческом облике и назвался сыном местного вельможи. Как это обычно бывает у юношей и девушек, они полюбили друг друга. Когда вскрылась правда, принц умолял возлюбленную уйти вместе с ним на чудесный холм, но та не пожелала оставить озаряемый солнцем мир.
И тогда высокий совет могущественных Сидов решил, что принц может оставить себе человеческий облик, но только при условии, что он навсегда покинет Зеленый Эйре. Счастливые влюбленные отправились за море. Впрочем, недалеко, в Уэльс. Там появился на свет мальчик, которого назвали Ллеардом.
– Мой предок? – удивленно спросил сэр Генри Баскервиль.
– Совершенно верно. Именно от него все Баскервили унаследовали невероятную для человека живучесть, высокий рост и красоту. Что же касается так называемого проклятия, то его просто нет.
– Но пес, вот же пес, я вижу его! – заорал лорд Рочестер, доставая из внутреннего кармана револьвер.
– Прекратите, – тихо сказал Раджив. – Вы непременно сейчас все испортите. Могут пострадать люди. Остановитесь, иначе мне придется отобрать у вас оружие.
Лорд бросил на дерзкого «туземца» гневный взгляд, но, оценив его крепкую ладную фигуру и украшенный боевыми медалями строгий мундир девонширских стрелков, решил не экспериментировать.
– Пес действительно существует. Это посланник Сидов. Перед тем как умереть, все Баскервили впадают в смертельную тоску. Их родня в Зеленом Эйре чувствует это и посылает к ним на прощание своего пса.
В этот момент в воротах появился огромный черный пес. Леди Элейн тут же спряталась за спину Генри, а тот невольно скривился и уже хотел податься назад, однако быстро сообразил, что делать этого не следует, поскольку хрупкая беззащитная невеста ждет от него как минимум подвига, а не бегства. Пес же как ни в чем не бывало в два прыжка пересек двор, радостно лизнул Генри в лицо длинным и неожиданно влажным языком, после чего улегся у него в ногах.
Генри, не веря своим глазам, осторожно погладил мохнатое чудовище по голове. Зверь довольно зафырчал и перевернулся на спину, подставляя брюхо, в котором без труда поместился бы средних размеров барашек.
– Какая лапочка, – воскликнула леди Элейн, и тут же наклонилась, чтобы почесать подставленное брюхо. Пес от удовольствия начал дрыгать задними лапами. Леди Элейн вдруг остановилась и посмотрела на жениха. – Генри, это значит, что настал твой час?
– Нет, – раздался голос над ее головой и двор начал заполняться бестелесными всадниками на призрачных скакунах. – Срок не пришел, и еще долго не придет, – объявил седой бородач в старинных доспехах и похожем на корону обручем на голове. – Но один из моих старых знакомцев убедил меня, что мальчику требуется наша помощь. Отчего же в день Самайна не повеселиться и не навестить потомка? – захохотал призрак, и воронье на деревьях громким карканьем поддержало его радостный смех.
– Во всяком случае, – тихо пробормотал Стивен, глядя на всадников, – думаю, теперь больше никто не будет распускать страшные слухи об этой собаке. Так, мелочь лохматая!
– Какой-то ты тощий, – между тем заметил король Ллеард. – Тебе надо больше есть и чаще упражняться с мечом. – Сказав это, привидение хлопнуло Генри по плечу так, что тот едва устоял на ногах. А древний король вновь рассмеялся и растаял в воздухе.
Вслед за ним начали тихо исчезать остальные предки нынешнего хозяина поместья. Лишь отец Генри собрался было что-то сказать своему сыну, однако в последний момент передумал и тоже растаял в вечернем тумане. Когда опешившие гости Баскервиль-Холла огляделись, выяснилось, что огромного черного пса тоже нет. Как и куда он делся, никто не понял.
– Пожалуй, можно возвращаться, – проговорил сэр Генри Баскервиль. – Думаю, ничего интересного сегодня больше не будет.
Физиономия коммодора Улфхерста светилась от счастья.
– Ну-как?! Шекспир, увидев эту кавалькаду, напился бы в хлам от зависти!
– Несомненно, – согласился Раджив. – Получилось очень зрелищно. Однако хотелось бы прояснить один момент.
– Вот ты неугомонный! – возмутилась парящая над столом голова. – Что еще тебе непонятно?!
– Чем нам придется расплачиваться за это грандиозное представление?
– Да ну, ерунда. Ничего такого, чего мы втроем не могли бы сделать. Один мой приятель хотел разобраться с собственной смертью.
– И что ему непонятно?
– Видишь ли, его укусила змея.
– Смерть, конечно, неприятная, но в ней нет ничего необычного. У нас в Индии многие умирают от укуса змей.
– Мой мальчик, не путай Индию с Ирландией. Там нет змей! – Он вдруг осекся. – Погоди. Старый болван Рочестер проснулся и, похоже, направился в буфетную за бренди. Парни, я вас оставлю, потом все доскажу.
– Полагаю, – негромко сказал Раджив, – если сейчас мы вовремя придем на помощь старику, он больше не станет возражать против свадьбы…
– Аааааааа! – Послышался из буфетной вопль графа Рочестера.
Уходим! – скомандовал Шейли-Хоупс и рванул к выходу.
Проклятие друидов
Стивен Шейли-Хоупс что-то тихо напевал себе под нос, задумчиво снимая острым ножичком стружку с липовой заготовки, на которой был нарисован изысканный кельтский узор.
– Чем это ты занимаешься? – прогремел знакомый голос. Сыщик поднял голову.
– А, коммодор! Доброго вам дня. Не спрашиваю, как ваши дела, надеюсь, не хуже, чем вчера.
Голова ухмыльнулась.
– Остряк! Так все же, что это ты мастеришь?
– Ложку вырезаю. По-английски она называется лавспун.
– Любовная ложка? – удивился коммодор. – Что за чушь?
– Ничего это не чушь, – немного обидевшись, возразил Стивен. – В Уэльсе есть старинный обычай – если мужчина хочет признаться в любви, он дарит женщине такую ложку.
– Занятный обычай, – ответила голова и повернулась к импровизированному верстаку. – Э, да у тебя их тут не меньше дюжины.
– Меньше, – отчего-то вздохнул Шейли-Хоупс. – Это восьмая.
– Святой Георгий за старую Англию! – воскликнул морской волк. – Мой дружище Стивен, гроза ринга и гордость Девонширского полка уже столько лет не решается кому-то сделать предложение? Вот это да!
– Нет, дело не в этом, – скривился сыщик. – Я бы уже давно подарил ей все эти ложки, но увы, не могу. Ей еще два года сидеть в Ньюгейтской тюрьме.
– С каждой минутой все занятней. Возлюбленная сыщика – арестантка? Вот так история! Расскажи!
– Да нечего рассказывать, – недовольно отмахнулся валлиец, продолжая вырезать ложку.
– Давай, давай, рассказывай! Я так понял, Раджив пошел любоваться красотами Лондона?
– Он понес гонорар в банк.
– Надеюсь, успеет вернуться до появления клиента, – коммодор взглянул на часы-ходики, – у нас есть еще минут сорок. Так что давай, рассказывай, иначе я начну искать, что бы здесь исправить…
– Не умею я особо рассказывать. – валлиец досадливо скривился: ему не хотелось говорить о личном. – Это вон у Раджива хорошо получается. Как по мне, из него бы вышел отличный махараджа. Да только кто ж меня об этом спрашивает.
Так вот, мы тогда как раз уволились из армии, я – после ранения, Раджив – потому что ему запретили держать экзамен на офицерский чин, а положенный срок он к тому времени давно уже отслужил. Поскольку там, в Индии мы крепко сдружились и прошли через такое, чего добрые матери не пожелают и плохим сыновьям, то решили, что пробиваться дальше тоже будем вместе.