Спустя полчаса Стивен Шейли-Хоупс покинул стены гостеприимного Скотланд-Ярда, унося с собой зарисовки двух совершенно одинаковых печатей и глубокую задумчивость на лице.
Стоило Шейли-Хоупсу переступить родной порог, как на темной лестнице перед ним возникло недовольное и взбудораженное лицо коммодора.
– Где вас носит? – возмутился морской волк. – Вы заставляете ее величество ждать! А отыскать королеву, между прочим, было совсем не так просто. Уж не знаю, как при жизни, а после смерти шотландская государыня ведет чрезвычайно подвижный образ жизни, – он рассмеялся собственному каламбуру. – Ее постоянно где-то видят: то она в своем любимом Холирудском дворце неподалеку от Эдинбурга, то в отеле «Олд Холл» в городке Бакстон, что в Дербишире, то в отеле «Тальбо» в городке Аундл. А еще она появляется в Шеффилде, что на востоке Йоркшира.
В общем, если б я все еще пекся о своем здоровье, то сравнил бы поиски королевы с продолжительным моционом. Но все же я ее нашел и договорился о встрече. Битых два часа тому назад сказал ей, что вы ее давно ждете, а вас где-то носит, словно это нужно одному мне! – призрак запнулся. – Хотя, надо сказать, королева очаровательна, и беседа с ней доставила мне немалое удовольствие. Если бы еще тема не была столь кровавой. Правду сказать, и у самой бедняжки судьба сложилась не лучшим образом.
Стивен уже поднялся по лестнице, когда внизу опять стукнула дверь.
– О, а вот и Раджив! – радостно провозгласил Улфхерст. – Команда в сборе. Ну что ж, тогда я за королевой.
– Погоди, – засуетился Стивен, – надо хоть прибрать немного. Все же не каждый день нашу берлогу посещает монаршая особа, пусть даже ее призрак. Ирландского короля не считаем, он дикарь…
– Хорошо, даю вам десять минут. Покуда развлеку ее величество рассказами о достижениях современной техники.
Улфхерст растворился в воздухе.
– Ну что, как успехи? – поинтересовался Стивен, когда его напарник вошел в квартиру.
– Целый день проторчал в библиотеке, затем в книжном магазине Моммеля. Но кое-что отыскал. А что у тебя?
– Как мы и предполагали, обе шпаги имеют «ценные вложения». Вот, я перерисовал магические печати. Кажется, мне удалось убедить Лестрейда не ломать их в мое отсутствие, но полной гарантии нет. Ты б видел его лицо, когда он узнал о тайниках. Готов держать пари, ревностный служака в нем сейчас борется с любознательным юнцом, которому срочно нужно выяснить, почему лягушка прыгает.
– Похоже, печати – это те самые недостающие звенья, которые я пытался найти, – задумчиво произнес Раджив.
– Давай, рассказывай, не томи, – бросил Шейли-Хоупс, прибирая с обтянутого зеленым сукном стола недоеденный утром пережаренный омлет, корки обугленных тостов, подсохший сэндвич, потертые боксерские перчатки и пустую бутыль из-под пива.
– Не томлю, рассказываю, – кивнул сикх. – В книжном магазине я отыскал довольно старое издание – «Историю высокого искусства фехтования в Британии с приложением текстов знаменитого мастера и ревнителя британских традиций господина Сильвера». Он по неведомой нам причине терпеть не мог итальянских мастеров. Так вот, этот Сильвер рассказывает в книге довольно занятную историю. Любимец королевы Елизаветы лорд Роберт Дадли граф Лестер, желая создать отряд телохранителей ее величества, пригласил из Генуи известного мастера клинка Анджело Ди Альбаццо, о котором современники писали, что шпага в его руках – перст судьбы, который немедленно укажет на роковую ошибку противника и поставит точку во всех земных разногласиях. Словом, он считался настоящим искусником в своем деле и слыл отменным учителем фехтования.
Но у Роберта Дадли был могущественный соперник. Не то чтобы он претендовал на нежные чувства королевы, скорее добивался ее внимания и полного доверия. В частности, именно он раскрыл королеве интрижку Дадли с Летицией Ноллис, двоюродной племянницей государыни, ставшей несколько позже женой Лестера. Он же поведал Елизавете о намерении Дадли стать генерал-губернатором Соединенных провинций Голландии. Этот пост ему предлагал тамошний государственный совет, и такой поворот событий неминуемо втягивал Англию в войну с Испанией. Впрочем, Дрейк своим бравым набегом это благополучно устроил и без него.
Этим соперником был советник королевы, начальник британской разведки и контрразведки Фрэнсис Уолсингем. Понятно, что этот вельможа решительно противился тому, чтобы королеву охраняли люди Дадли. Разумеется, он набрал собственный отряд королевских телохранителей. А обучать их должен был выписанный из той же Италии, но уже из Палермо, другой известный мастер клинка – Леонардо Гарди. Ходили слухи, что до того, как взяться за ремесло учителя фехтования, он состоял официальным поставщиком мертвецов при апостоле Петре.
Понятное дело, Уолсингем терпеть не мог красавчика Дадли, и, как водится, его люди терпеть не могли людей Дадли, а оба итальянских мастера вдвойне терпеть не могли друг друга, ибо прежде каждый из них считался искуснейшим из искуснейших и полагал свое мастерство совершенным. А теперь каждому приходилось вновь день за днем подтверждать собственное превосходство.
Едва оказавшись на берегах туманного Альбиона, оба фехтовальщика принялись не только стравливать учеников, но и лично меряться силами. Сильвер пишет, что между ними произошло то ли семь, то ли девять поединков, и всякий раз они заканчивались обоюдной кровью, однако не решительной победой одного из них. И, естественно, ни одна сторона не признавала своего поражения.
Так продолжалось четыре года, причем королева лично высказала свое недовольство мастерам и запретила им сражаться где бы то ни было на английской земле. Но она забыла, что перед ней не прямодушные англичане, а изворотливые итальянцы. Последний свой поединок они провели темной ночью при свете луны на плоту, плывущему вниз по Темзе. Неизвестно, как проходил бой, но, когда плот уткнулся в берег, на нем лежали два трупа. Возмущенная королева запретила хоронить мастеров в освященной земле, однако с телами надо было что-то делать, и похоронами отчего-то вдруг захотел заняться маг и алхимик королевы, знаменитый Джон Ди.
– Конечно, кто же еще! Он был из наших, из валлийцев, – заулыбался Стивен.
– Впрочем, он лишь надзирал за похоронами, а всеми текущими делами занимался его помощник – медиум и также алхимик – Эдвард Келли.
– Ты хочешь сказать, что в шпагах волей то ли самого Джона Ди, то ли усилиями его помощника поселились души тех самых итальянских мастеров?
– Именно так. Они защищены магическими печатями и вплоть до Страшного суда будут вести между собой непримиримые бои, втягивая в них все новые и новые жертвы. Если помнишь, коммодор слышал речь, казавшуюся ему итальянской. Так вот, он был совершенно прав.
Внезапно раздался знакомый треск, и в воздухе появилось лицо Улфхерста.
– Кто был прав? Я? Несомненно, я был прав! А теперь, прошу любить и жаловать – ее величество королева Шотландии, Мария Стюарт!
Мария Стюарт появилась в тот же миг, казалось, сопровождаемая колеблющимися отблесками церковных свечей. В руках она держала собственную голову, которая, несомненно, смотрелась бы гораздо лучше, если бы находилась у нее на плечах. Стивен и Раджив почтительно склонились перед казненной триста лет назад королевой. Ее величество, казалось, даже едва заметно улыбнулась им в ответ. Впрочем, на отсеченной голове улыбка смотрелась не совсем адекватно. Точнее, жутко.
– Прошу извинить, – неуверенно заговорил Шейли-Хоупс, – можете ли вы, ваше величество, отвечать на вопросы и вообще говорить?
– Почему нет? Что касается головы, то ее наличие само по себе не делает человека красноречивым.
– Весьма признателен, что согласились уделить нам немножечко, – Стивен замялся, – вечности.
– Ну что вы! Мне даже интересно. Скитаться между тем и этим светом – довольно унылое занятие. Если бы я знала, что станется со мной после смерти, привязалась бы к возможно большему количеству мест. Какие ни есть, а все же путешествия. Новые лица… – Королева запнулась. – Впрочем, у тех, кто видит меня, они вытягиваются совершенно одинаково. Не к тому я привыкла за недолгие годы земной жизни. Но оставим в стороне мои проблемы. Что за дело вам до событий, которые давно стерлись из памяти людской и никому более не интересны?
– Это не совсем так. Некоторые события, действительно, произошли сотни лет назад, и люди, о которых мы с вами говорим, давно мертвы. Беда в том, что их гибель непонятным образом тянет за собой новые смерти, причем смерти наших ни в чем не повинных современников.
– Это странно, очень странно, – удивленно произнесла голова. – Но я внимательно слушаю, задавайте вашу «пару вопросов».
– Скажите, ваше величество, вы были знакомы с бароном Уильямом Ларби и виконтом Эндрю Контрейлом?
– Конечно, – губы Марии тронула улыбка. – Они были моими верными друзьями. До последней странной истории.
– Странной истории? – переспросил детектив.
– Я даже не знаю, как это назвать иначе. Теперь-то об этом можно говорить. Оба джентльмена желали моего освобождения и готовили мой побег, а затем и восстание против моей кузины Елизаветы.
Контрейл был родичем Фрэнсиса Уолсингема, и он добился права возглавить отряд местного ополчения в том случае, ежели вдруг французы решат высадиться и отбить меня. Он набрал множество верных нашему делу людей и брабантских наемников, так что после моего побега у него был бы достаточно увесистый железный кулак для того, чтобы защитить меня и поднять восстание.
Насколько мне известно, он продал большую часть своих имений, чтобы иметь средства, необходимые для осуществления плана. Конечно, золота требовалось немало, но в случае успеха он бы, без сомнения, вернул его сторицей.
К тому же он был не одинок. Ему помогал барон Уильям Ларби. Тот большую часть времени проводил в столице, при дворе, и был хорошо информирован обо всех планах моей коварной родственницы. Он даже пытался убедить королевского астролога Джона Ди составить для Елизаветы гороскоп, в котором бы ее жизнь тесно связывалась с моей. Это должно было спасти меня от расправы. Но увы, Джон Ди не рискнул подправить волю светил даже ради спасения моей жизни. Хотя прежде мы замечательно ладили.