стиснет зубы и не прикоснется к любимому блюду
у нее загорается свет трансцендентный внутри
и она превращается в будду
если вдруг стрекоза на росу перейдет и овес
расцелует цветок перевяжет кузнечику рану
семеричную правду откроет собранию ос
стрекоза обретает нирвану
как же выпало нам суетиться уныло внизу
от кровавой еды поднимая лишь нехотя лица
не затем чтобы лить над сурком сиротливым слезу
или с дятлом над истиной биться
мы не божьи уже наши крылья присохли к спине
истребитель добра ненасытного брюха носитель
даже лучший из нас далеко не товарищ свинье
и скоту своему не спаситель
чем утешится тело когда избавленье хваля
устремятся из мира в канун окончательной жатвы
вертолетные ангелы в венчиках из хрусталя
семиточечные бодисатвы
«какая творческая свора…»
какая творческая свора
на толковище у реки
добыча радия из сора
ахматовские рудники
добыча мелочи игра на
гроши душой не покривлю
но не урана для ирана
и не полония кремлю
чье божество щедрей на жесты
а жребий сад и соловей
для нужд треножника и жертвы
приставлен если послабей
кому оружие пергамент
и если муза не ушла
она патроны выбирает
для принтера а не ружья
для паники а не покоя
строка устроена своя
когда б вы знали из какого
предсмертия растут слова
лишь выговорившись не горько
умолкшему семь нот не крюк
пасть выполоскав кровью горло
раз жил не обагряя рук
наведение на резкость
волхвы норовили в проулок нырнуть сторонясь
но заднего хвать не промешкав за охабень князь
ответь мне геноссе кудесник чего я хочу
зачем себе сердце от черной бациллы лечу
по-шведски волхвы встрепенулись а ну как пизды
отвесит но после смелеют в ночи лопоча
в предложенных мальборо пачку вложили персты
и чиркая спичками поняли без толмача
друиды молчат но внутри приготовлен ответ
их вождь ротовое отверстие вытянул в шнур
над скулами кожа на нем помертвела от лет
чьи челюсти жадны до смердьих и княжеских шкур
дымок из ноздрей упирается в тучи верстой
ладонь его сложена в жест непостижный уму
где загнуты палец четвертый и палец шестой
а с тыльной изнанки зрачок отражает луну
и конунг на кобре стоит не имея стыда
такой представлял он себе эту встречу всегда
а в баре напротив народ занимает места
похабные ветер развесил по стенам лубки
там голая девка танцует всю ночь у шеста
и зрителям это приятней чем грусть без любви
небесная в огненных жалах сверкает слюда
налогоплательщик ресурсы несет на пропой
на пирсе дозор принимает морские суда
груженные маковой камедью мудрой травой
другой из друидов в дверях с номерком на груди
он членские с членов уплаты взимает поди
становится ясно что волхв цепенеющим ртом
молчит не в ответ на вопрос и вопрос не о том
что зря в неурочную ночь из гортани возник
великий могучий но в сущности шведский язык
князь гость в этом сдвинутом мире где жало сверла
вгрызается в горло героя он пал на войне
где слабый по полной пизды получает сперва
а сильному против того достается вдвойне
ладью снаряжают дружинные богатыри
от волхова волоком с трупом варяга внутри
я тихое сердце лечу на чужом берегу
то щи с люминалом то в борщ пощипать белену
с плеч свинченный череп снимает привычно рука
в нем умыслу тесно но мозг потемневший терпи
коль мальборо в пачке еще остается пока
и пушкин ангорский хвостато идет по цепи
осенний крик бродского
пока вальсирует над бездной
питомец птичьего яйца
запас энергии полезной
не увеличивается
так обстоит любое дело
закон любого ремесла
чуть в чайнике перекипело
вмиг энтропия возросла
пора внутри сознаться честно
на птичью щурясь молодежь
что есть внизу такое место
куда однажды упадешь
не загодя и без сигнала
подскажет в сумерки тоска
что не звезда в зрачке сияла
а два крест накрест волоска
туда и отчисляют квоты
чьих привидений не боясь
берут земные звездолеты
безлюдный космос на баланс
здесь водород везде и литий
там только тяжесть и покой
за горизонтом всех событий
над сингулярностью такой
метод исключения
харитоненко сыч фролов
марьникитишна крокодила
в стаде численность доходила
часто до сорока голов
ручеек чернил из карьера
сплошь бараки да корпуса
и какая-то сразу вера
по фамилии ковбаса
наводил небольшую ретушь
эту сыч истребить дотла
за злодейство ее но нет уж
пусть останется как была
потерпи все что на дом устно
ты один заглянул в ответ
если вырезать станет пусто
а другой чтобы вставить нет
гость из гомеля горло в йоде
тюрин в дверь зарастет хуйня
больше не было у меня
никаких фотографий вроде
гипнотопология
без выдоха или
истратив его на суглинок в горсти
с прожилками гнили
в котором багульник бастует расти
измерить поверхность
пустой континент с колыбели по гроб
где сослан за вредность
скитаться с котомкой последний микроб
раз вспыхнула птица
не вне стекловины зрачка а внутри
то это не снится
а правда хоть смертью в постели умри
так генисаретский
фарватер андрей озирали с петром
когда бы не резкий
поступок ни в сказке сказать ни пером
но если на сутках
повисла печать бесконечного сна
а слабых поступков
подробная сумма всегда неясна
то может быть проще
свет зрения внутрь направлять поутру
где лиственно в роще
как прежде снаружи и хвойно в бору
«когда мороз вперит свой рыжий зрак…»
когда мороз вперит свой рыжий зрак
в твой карий и запрет теченье рек
от водоплавающих и снующих
существ что в оттепели придают
жилое положение пейзажу
сложи в шкатулку слабый скарб ума
он там целей пока стоит зима
у створа тьмы когда мороз приятель
небытия и глаз не отвести
от тех твоих теперь одетых льдом
досада не погаснет автор мира
кто предписал вороне воровство
или сороке стрекот дал медведю
лицензию на детство свойство спать
в снег носом но не нам кому сестра
грозила в наблюдательной палате
аминазина дозу в задний мозг
вкатить за невнимание к зиме
за беспокойство праздное в уме
нам жалко в стужу эти существа
или существ пардон падеж мерцает
пока они ни живы ни мертвы
а мнимый автор мира спит в обнимку
с топтыгиным но где-нибудь в сибири
всю ночь стальные мамонты ревут
и в искрах в электрическом надрыве
из недр таскают вагонетки с грузом
аминазиновой руды запас
до марта государственный резерв
вооруженные глаза на вышках
слепят разрез примерно твой слегка
дифракция в пургу но леший с нею
с полудня сон и паника с шести
когда я собственных закрыть не смею
когда мороз когда не отвести
попытка разобраться
раз точней не могу то скажу как умею
что прошло то случилось жалей не жалей
не подбей этот ирод на вальс саломею
было б дольше одним человеком живей
пострадали бы правда сильнее акриды
их в страду на плантациях невпроворот
но поля оказались бы гуще покрыты
той пшеницей которую любит народ
и похоже идея не так уж нелепа
что народ к потребительству склонный в душе
ел бы больше гораздо пшеничного хлеба
а духовного меньше гораздо уже
но какая же польза тогда от предтечи
он кому проповедовал бы я спрошу
если тесто без устали мечется в печи
и мука в магазине за фунт по грошу
и приходится честно признать что природа
состоит из событий полезных для нас
а идеи по поводу дикого меда
я в другой изложить вам попробую раз
если в прошлом копаться с отверткой то каждый
сам себе оказался бы деверь и зять
я скажу тебе вот что живи и не кашляй
а точнее никак не умею сказать
комплекс кассандры
им проще коснуться сути
сквозь видимость напрямик
они ведь не очень люди
с кем врать наугад привык