Мелкий бросает быстрый взгляд за спину, прищуривает на секунду глаза, затем качает головой:
– Не, они поели недавно. Вон, у главных бойцов брюхо раздутое. А мелкие – те всегда голодные. Но если близко не подходить – то не нападут, сами боятся. И Уксус вон с ними, дворовый наш, мы кормили его раньше. Бутерброды мои ел, а Лешкины – никогда, ему мамка с ке… с кетчупом делала! Только не подходит он больше, рычит почему-то…
К концу предложения уверенности в голосе Булата поубавилось. Прекратив пятиться, он затоптался на месте, зажатый между двумя потенциальными угрозами.
Мне и самому стало неуютно, после того как пара овчарок заинтересованно покосилась в нашу сторону, а затем резким маневром вывалилась из стаи – уходя на фланги и беря нас в клещи. Лишь грозный рявк алабая вернул их на место.
Покосившись на наблюдательного паренька, уточняю:
– А что они хоть жрут-то? Мешки с кормом больше не завозят, консервы им не вскрыть, а зайцы с кроликами в городе не водятся.
Булат безразлично пожимает плечами:
– Да как и мы. До чего дотянутся – то и сожрут.
– И трупы?
Мальчишка непрошибаем и по-азиатски отстранен. Присев около банки с соей, он медленно водит пальцами по буквам, пытаясь прочесть этикетку и перепроверить наши слова. Помучившись с полминуты, он разочарованно встает и изрекает философское:
– Трупы, они разные бывают…
Я согласно киваю – вот тут малый угадал. Прямо в десятку.
Задумчиво наблюдаю за лениво кружащей невдалеке стаей.
На сегодня – пронесло. А вот что будет завтра? В тайге зверя, попробовавшего человечины, – обязательно убивают. Потому что, познав легкость и слабость добычи, – он не остановится. Никогда.
Ладно, будем решать проблемы по мере их появления. А пока что надо закругляться с Булатом и галопом мчаться по нашим делам. Подзависли мы тут что-то…
– Булат, послушай. Я и сам сладкое люблю. Но с такой манией к сгущенке – ты и месяца не проживешь…
Паренек дернул щекой, задумался на мгновение и вновь полез в бездонный карман. Извлек из него кожаный чехольчик. Вжикнул молнией – бережно достал небольшой приборчик – похожий на толстую шариковую ручку с экранчиком на три цифры. Облизнул себе палец – типа продезинфицировал, приложил прибор к коже. Щелчок выскочившей иглы – мелкий поморщился. Экран замигал, обрабатывая результат пробы.
Ага, глюкометр. Измеряет уровень сахара в крови. Видел я такое и даже на себе испытывал.
Прибор пискнул. Поглядев на результат, Булат тяжело вздохнул и принялся упаковывать ручку в пенал.
Глазастый Илья присвистнул:
– Один и семь ммоль. Просядет еще на пару десятых – и мелкий свалится в коме.
Булат шмыгнул носом.
– Мама говорила, что если первая цифра – один, два или три, – то нужно срочно съесть две ложки сахара, или три… нет, четыре конфеты! Болею я… Гипо… глипо…
Илья подсказал:
– Гипогликемия. Не частая, но очень невеселая болячка.
Булат закивал и ткнул пальцем в юного химика – мол, точно, оно! Очкарик шарит!
– Мама мне виноградный сахар покупала… Два кубика раз в три часа. Но он закончился. И варенье закончилось… А конфеты в магазинах все давно уже разобрали! Даже ириски-пломбодерки утащили!
Илья прищурился, что-то вспоминая. Довольно щелкнул пальцами.
– Виноградный сахар, хм… Точно! Декстроза – моносахарид, всасывается сразу в ротовой полости. Есть у меня упаковка такой радости. На неделю тебе хватит. Возьмешь, не побрезгуешь?
Покосившись на Илью, я шепнул одними губами: «Гитлер!»
Юный химик запнулся, поправился:
– Только денек нужно будет подождать. До полного проветривания помещения.
Я перехватил инициативу:
– Булат, у меня дома шоколад есть, подойдет? Белый, пористый!
Занудившего было Илью: «белый – это не шоколад!», я одернул резким взмахом руки. Сам знаю. Но ведь сахар там есть?
Мелкий невнятно кивнул, не проявляя особого интереса. Больше внимания он уделял собачьей стае, взявшей под свой контроль улицу перед супермаркетом.
Я усилил давление:
– А еще у меня дома офигенский кот и два работающих планшета. Между прочим – с «Энгри Бердсами»! Кирилл и Карина из первого подъезда уже вовсю рубятся с хрюшками!
А вот тут Булат заинтересовался:
– Кир?
– Знаешь его?
– Конечно! Мы в один класс ходим и дрались уже два раза! Слабак он, но гордый! Не сдается никогда!
Фух… Я облегченно выдохнул. Кажись, дело пошло. Дрались – это дело житейское. Помирятся. Ну вот не могу я бросить этого пацана, хоть убейте! А какие есть варианты? Отпустить – и с интересом понаблюдать, как через минуту его загрызет бродячая стая? А вы в зайца хоть раз стреляли? Как он кричит – слышали? Как дитя малое! Я сутки после этого не спал. Кровавые зайчики в глазах…
– Ну вот и отлично! Тогда на, держи! – Я протянул пареньку ключи, проигнорировав удивленный взгляд Ильи. – Сто восемьдесят седьмая квартира…
Булат неожиданно улыбнулся:
– Я знаю! Я тут всех знаю! Меня папа тренировал, он разведчик! А с Кирюхой я драться больше не буду, пусть только не задается!
Дистанция между нами как-то незаметно сократилась. Очень осторожно треплю пацана по голове.
Вручаю личную связку. Ладно, даже если потеряет – у нас вся семья знает, где заныкана аварийная копия ключей.
– Давай уже, только осторожно. Последний этаж, конфеты в серванте, второй планшет – на угловом столе, в гостиной. Графический пароль – английская буква «L».
Для наглядности рисую пальцем в воздухе.
Мелкий кивает, крепко сжимает ключи в кулаке. Потерявшийся волчонок, которого неожиданно погладили…
– Я побегу?
– А то!
Булат рванулся, разноцветные резиновые кеды зашуршали по асфальту. Двадцать секунд и, оглянувшись напоследок, он исчезает в подъезде.
– Дед Мазай и зайцы… – иронично прокомментировал Илья.
– Молчи уже, Главзаяц. Я тебя чуть ли не первым подобрал. Бери весло, и погребли к Скрипачу. Утомил он уже своим стуком…
Интерлюдия: Булат
Он сидел на площадке второго этажа, наблюдая за двором и размышляя. Предмет его раздумий – парочка наивных старшаков как раз настороженно пересекала дорогу. Шли они к третьему дурню, весь вечер громыхавшему железякой по зеленому фургону. Еще немного – и раздраженная Стая утащит его, не дожидаясь ночи.
Хотя… Не такие уж эти пацаны и наивные. Вон как очкарик на него зыркал! Будто лампой в глаза светил… Хорошо хоть помог отработанный трюк с уколом в палец! Там ведь в чем фокус? Сколько на кнопку ни дави – цифра не изменится: один-точка-семь.
Наверное, это действительно мало, раз очкарик так возбудился. Раньше Булат объяснял все сам. Давил на жалость, пугал страшной болячкой. Хорошо хоть в этот раз не успел рассказать, какая она заразная. Кучерявый мигом бы насторожился…
Вот только жалко, что лопухнулся со сгущенкой. Стая не терпит нахлебников, да и щенкам нужна нежная пища. Впрочем… Что там сказал тот плечистый старшак? У него в квартире маются дурью два сладких куска мяса? Ю-ху!!!
Булат негромко засмеялся и подкинул в руке связку трофейных ключей. Щенки получат свое лакомство, а он – похвалу Вожака!
Проверив, легко ли выходит из рукава заточка, мальчишка провел пальцем по клинку около рукояти. Шесть насечек. Скоро добавится еще пара, которая прекрасно дополнит орнамент оружия. Да и ему самому лишняя сила не помешает!
Удовлетворенно кивнув, первоклашка вскочил на ноги и легко запрыгал по ступеням наверх. А где-то на улице ободряюще взвыл седой алабай.
Глава 5
Такое ощущение, что Генка нас не видит. Не угашенный ли он, часом? Таблеток всяких вокруг – вагон. Хрустят вон в мусоре под ногами, как горошины весеннего града.
Стоим рядом, ждем, пока Скрипач обратит на нас внимание.
Оловянный взгляд сквозь узкие щели подбитых глаз. Монотонная долбежка в пуленепробиваемую лобовуху микроавтобуса. За измочаленным стеклом виднеется скрюченное тело водителя.
Количество людей с фингалами под глазами превышает всякие разумные границы…
И чего Генка так настойчиво ломится в машину? Не за деньгами же? Ствол, что ли, нужен? Это дело хорошее, правильное. От оружия и я бы не отказался. Благо по уставу – в экипаже машины не меньше трех человек. И что характерно – все вооружены. Водитель, сборщик и старший инкассатор. По крайней мере, так рассказывал один батин знакомый, ушедший на раннюю армейскую пенсию и устроившийся на командирскую должность в какой-то очень хитрый ЧОП. Хвастался еще ксивой «вездеходной». Мол, при виде ее менты в струнку тянутся и честь отдают.
«Трепло», – резюмировал отец после ухода гостя. Больше я этого персонажа у нас дома не видел.
Бум… бум… бум…
Руки у Генки сбиты в кровь, синюшного цвета мизинец интеллигентно оттопырен – палец сломан как минимум в двух местах.
Илья хмыкнул и указал взглядом на парня.
– Твой коллега. Претендент на инвалидность и безымянную могилку. Если повезет, конечно.
– Фига ты юморист…
Химик пожал плечами и выудил из кармана упаковку жвачки.
– Будешь? При переговорах свежее дыхание – самое то.
Мотаю головой – что-то стремно мне питаться из его рук…
Закинув в рот пару подушечек, Илья повернулся к Скрипачу.
– Эй, Генка! Хорош долбить, здесь рыбы нет. «Орбит» будешь? Без сахара, он нынче нарасхват!
Молчание…
Илья нахмурился и вроде даже обиделся.
– Ноу комментс? Я что, с утра шапку-невидимку надел? Ау?! Меня видно?
Илюха обернулся и настырно замахал ладонью перед моим лицом.
Фыркнув, я качнулся в сторону, возвращая себе обзор. Оценив фронт работ, попробовал достучаться до разума Скрипача.
– Ген, там стекло в сорок миллиметров. Оно пулю из «СВД» держит, а ты в него долбишься прутиком ржавого железа.
Наконец-то дошло. Скрипач замер и тяжело вздохнул – с надрывом, почти со всхлипом. Повернулся к нам, уставился подслеповатыми амбразурами заплывших глаз. Потупив пару секунд, он прокашлялся сухим горлом и заговорил. Хрипло, гнусавя из-за сломанного носа: