— Слышь ты, чайник, лимон бы хоть съел что ли, ты же отцу свинью подложил, — проворчал я, наблюдая за его развлечениями.
Серж нажал на кнопку «отправить» и недоуменно посмотрел на меня.
— О какой свинье ты говоришь? Да отец только рад, что так вышло.
— Не понял, тогда для чего весь этот спектакль с твоим наказанием и эти анатомические подробности? — кивнул я в сторону кабинета, где Стив в пятый раз обещал оторвать своему наследнику органы, опозорившие клан.
— Это спектакль, — спокойно сказал Серж.
Мобильник пискнул в руке, получив новое сообщение, и он снова погрузился в переписку.
— Эй, Ромео, может, объяснишь? — разозлился я. — Тут переживаешь за него, а он сидит на кнопки давит, разговаривать не хочет.
Серж, допечатав послание, со вздохом отложил мобильник.
— Знаешь, Серёжа, в русском языке, только ты не обижайся, есть много слов, отражающих твоё умственное состояние. Например... — он откинулся, уставившись в потолок, — трудный, деревянный... о тупом я вообще молчу. И что в тебе моя сестра нашла?
— А в ухо? — сощурив глаза, потянулся я к нему.
— О, определяющее слово — «в ухо». То есть конструктивно вести беседу мы не можем? — он явно был в хорошем настроении духа.
— Ну, ну, шутник. Шути. Только знаешь, жизнь — такая штука, в следующий раз дверь в портал может и не открыться.
Серж скорчил мину, горестно сообщил:
— Теперь я вижу, что время, проведённое с удами, даром не прошло. Умеешь зацепить за живое. Только это всё из-за тебя, — и театрально всхлипнув, он печально уставился в окно, — из-за тебя невесту потерял.
— Да пошёл ты, клоун, — я взял со столика журнал биржевых сводок за последний месяц.
— Ладно, не злись. Но доля правды в этом есть. Хочешь узнать в чём?
— Короче, Склифосовский, — сухо отрезал я.
— Объясняю. Я был помолвлен со старшей дочерью скандинавского герцога, друга отца. После свадьбы должен был переезжать в Швецию. Мне это абсолютно не улыбалось. А в свете нового романа моей сестры это перестало улыбаться и моему отцу.
— Это почему же? — насупился я.
— Да потому что на герцога ты никак не тянешь. Да и не можешь ты им быть по определению. Поэтому в нашем клане остро вставал вопрос наследия. А если к этому прибавить, что старшая дочь была худая, страшная и драчливая, то теперь тебе должно быть понятно, почему я с удовольствием переключился на хорошенькую и покладистую Ингу.
— И что это меняет? — спросил я.
— А то, что если я женюсь на младшей дочери, то я не должен оставлять клан, а жена переезжает ко мне. Я скоро становлюсь герцогом родного клана — и все рады. Кроме брошенной невесты, конечно.
— Но вы же потеряли клан, союзника! — воскликнул я, не понимая хитросплетений местного разлива.
Серж ухмыльнулся:
— Ну, во-первых, не потеряли. Всё-таки это дочь герцога. А во-вторых, зачем нам союзники, если у нас есть ты...
— Серж, тебе что, делать нечего, кроме как вести пересуды о внутренней политике наших кланов? Иди лучше к свадьбе готовься, — услышали мы голос Стива.
Повернувшись, мы увидели главу клана, прислонившегося к дверному косяку.
Серж захлопнул рот на полуслове и, покраснев, выскочил из предбанника.
Серж захлопнул рот на полуслове, и, покраснев, выскочил из предбанника. Посмотрев ему вслед, Стив махнул мне рукой, приглашая войти. В его кабинете был настоящий разгром: стол, заставленный множеством немытых чашек с кофе, смятые листы бумаги, сломанные карандаши. Огромный телевизор во весь экран снова показывал падающую кривую ведущих бирж Америки. Судя по настроению Стива, сегодня он не был в выигрыше, и, значит, момент для беседы я выбрал неудачный. Но другого могло не быть — времени не хватало, поэтому я решил рискнуть.
Проблема заключалась в том, что я пытался доказать, что я не тот тюфяк, каким был полгода назад. Я хотел получить разрешение пойти в бой с ветеранами, а не в фаланге, где шла вся молодежь и такие профаны, как я.
Причина в таком безрассудном поступке была, и даже не одна. Всё началось с разговора с Элькой. Вернее — ссоры два дня назад. Когда мы, сняв комнату, валялись с шампанским в постели. Впереди был целый день отдыха — чем не праздник? И не предлог ли для признаний? Я решил сделать этот день днём сюрприза, залетев в ювелирный магазин и купив кольцо. Сейчас, лёжа в постели, я только ждал удобного момента сделать Эльке предложение. По-нашему, по-земному.
— Эль, почему беременные женщины идут в поход? Это же опасно? — спросил я, вспоминая беременную невесту Сержа.
Элька удивленно посмотрела: — Кто тебе сказал, что они идут? Их Страж не пропустит. — Как не пропустит? — удивился я, приподнявшись на локте. — Страж никогда не пропустит беременную женщину, — спокойно сказала Элька. — Поэтому и такая спешка со свадьбой. — И что происходит, если беременная всё же попытается пройти? — Я не знаю. Думаю, то же, что и с теми, кто пытается пронести огнестрельное оружие. — В смысле? — заинтересовался я.
— Ты думаешь, почему мы до сих пор ходим в поход с мечами, а не с автоматами? Страж имеет свою систему ценностей. Он даже зажигалку не пропустит... — Она вдруг замолкла и по-детски закрыла рот ладошкой.
Я удивлённо посмотрел на неё, не понимая. Внезапно догадка озарила меня. Она не знает что я знаю и значит ее играют в темную Резко встав и сев на подоконник, я взял бутылку шампанского и отпил из горлышка. Элька поморщилась — она терпеть не могла всякие нарушения этикета. Если пить шампанское, то из бокалов. Если есть фрукты — то порезать и есть вилкой. Немецкие корни давали себя знать. К тому же, по её словам, там, на Ароге, соблюдение этикета — это первое требование. Иначе перестанут принимать в обществе.
— Серёж, ты бы не мог пить шампанское из фужера? — тон был раздраженный, но в нём слышалась тревога. — Ничего не хочешь мне сказать? — спросил я.
Элька приподняла брови: — Что ты имеешь в виду?
Факт: Элька умела врать. Она была хорошей специалистом по Кружевам — мамаша постаралась. Но с близкими она была предельно откровенна и даже прямолинейна. Сейчас же эти картинно изогнутые брови явно говорили, что она нервничает. И сказать — есть что.
— Ну что случилось? — она встала с кровати и, подойдя ко мне, провела рукой по груди и животу. — Что ты завёлся? — она посмотрела мне в глаза.
Всё, перебор. Я отодвинул её и сел в кресло. Явно Кружева пошли в дело.
— Когда я переходил портал, у меня в кармане был телефон. Твоего дядю и отца это очень удивило — и даже встревожило. Ничего сказать мне не хочешь? — Спроси у Жоржа или у моего отца, почему они так встревожились, — ответила спокойно Элька, отвернувшись. — Не думаю, что твой отец захочет разговаривать.
Она пожала плечами, ничего не ответив.
Ясно. НО зачем мы же вместе. Зачем сейчас эти игры.Значит клан для не главное, а мальчик для романтики. Психуя, я встал и начал собирать свои вещи.
— Вечер окончен. Собираемся, — сказал я, стараясь не сорваться. Главное — не наговорить грубостей.
Элька не сдвинулась с места, побледнев, сказала: — Может, объяснишь свое поведение? Или ты думаешь, что я шлюха, которой можно приказывать и отсылать, когда тебе это захочется? — А ты думаешь, что я идиот, которому можно вешать лапшу на уши? То, что твой отец держит меня как козырь в рукаве для своих политических игр — мне это понятно. То, что ты участвуешь в этих играх — тоже. Но то, что ты мне врёшь, говорит о том, что ты — поводок, за который дёргает твой папаша. А это противно. — Не смей в таком тоне говорить о моём отце! — крикнула Элька. — Понятно. Тебя это больше волнует, чем обвинение во вранье? — ответил я.
— Если бы ты был чуть более сообразителен, ты бы уже знал: Что секреты клана это секреты клана и пока еще не вошел в клан не женившись на мне.А для того чтобы сделать девушке предложение и жениться на ней — а я думаю, что ты собираешься жениться на мне — недостаточно принести ей кольцо и сказать: "Я тебя люблю". Всё намного сложнее...
Я покраснел. Неужели она и о кольце знает? Но Элька продолжала:
— Ты должен минимум пять раз сходить в поход. Ждать пять лет я не могу. Ты можешь пойти в поход смертником — этого я не могу тебе позволить. Тебя убьют сразу же. А я, несмотря на то, что ты чурбан деревянный, тебя люблю. Ты можешь пойти в авангарде и биться в фаланге, и проявив храбрость, попросить разрешения клана отдать меня замуж. Но даже если всё у тебя получится, таких кандидатов на Ароге будет как минимум с десяток. И среди них — такие, как Рон они тоже есть. А он был лучший в ритуальных боях. — И что, твоё слово ничего не значит? — зло спросил я. — Не значит. Я — дочь герцога. И должна соблюдать законы. К тому же я слишком лакомый кусочек для многих соискателей. Господи,какие вы же мужики тупые, — сказала Элька и заплакала.
Её слёзы я переносить не мог.
— Ну, перестань. Пойми меня. Мне всюду мерещатся подвохи. Я мало знаю вашу культуру, ты бы могла мне объяснять и рассказывать. — Когда и что тебе рассказывать? Ты как Тарзан бегаешь со своим шестопёром или зарабатываешь деньги. Зачем тебе они нужны в таком количестве? А как только мы встречаемся в перерывах, то, как кролики, прыгаем в кровать. Ты когда со мной просто разговаривал? — упрекнула она.
Я поперхнулся. Женщина она и есть женщина. Всё перевернула. Теперь, оказывается, я виноват.
— Хорошо. Просто расскажи, — попытался оправдаться я.
— Мы хотели преподнести тебя на Ароге как человека, который может переломить ход войны. И поэтому мог бы требовать моей руки...
— И помогать твоему отцу захватить трон, — сказал я обреченно. Чувствовал себя шариком, которого гоняли по полю, а теперь загнали в лунку. Бинго. Все довольны. Все смеются. Только у меня почему-то муторно на душе. Одно — биться на равных. Другое — расстрелять мутов из автоматов.
Элька пожала плечами: — Чем выше отец — тем лучше для нас. Разве не так?
Вечер был испорчен, и вскоре, сославшись на головную боль, Элька попросилась домой. Это была первая причина, толкнувшая меня на поступок камикадзе. Мне хотелось доказать, что я уже не тот мешок, что был раньше, и могу постоять за себя. Но для этого я должен соответствовать хотя бы минимальным критериям воина. А до них мне было ещё ох как далеко.