Старая лань, которую он убил, разбудила в нем жажду крови. Неро совершенно случайно оказался рядом с этой чрезвычайно пугливой самкой, когда она вскочила и бросилась бежать. Неро воспринял это как приглашение и помчался вслед за ней. Некоторое время он помышлял только о том, как бы ему догнать беглянку. Он точно не знал, кто бежит впереди, полагал, что это собака и радовался новому товарищу. Ветер дул ему навстречу со стороны старой самки и вместе с запахом вселял в него уверенность, что перед ним не ему подобный, а кто-то совсем другой, отчего желание познакомиться с ним приобретало новый смысл. Теперь в нем проснулся охотничий азарт, чувство, которое никогда не посещало его в течение всех трех лет жизни, было упоительным. Неро лихорадило. Все запреты, привитые дрессировкой, были забыты.
Когда собаки другой породы преследуют дикого зверя, особенно крупного, они всегда подают голос, лают, тявкают или протяжно воют на свой свистящий лад. Неро, однако, происходил от волка, был его дальним родственником. Если лани ушли очень далеко от своих предков, затерявшихся в глубине веков, то в крови Неро еще что-то от волка осталось. А волки преследуют дичь молча. И Неро травил старую самку, не подавая голоса. Его дикая натура все больше давала о себе знать. Несчастная самка бежала из последних сил. Ее упорство еще больше распаляло Неро. Он упрямо держался за ней следом, приближаясь все ближе и ближе. Лань устала, ослабела, начала задыхаться. Неро сохранил бодрость, злоба придавала ему силы. Когда он настиг самку, то напал на нее так стремительно, что они оба покатились в снег. Лань бешено отбивалась, хотела закричать от страха, но Неро тут же перегрыз ей горло. Охота как началась, так и закончилась без единого звука. Неро отгрыз мягкие части убитой, с жадностью жрал теплое, дергающееся мясо, впервые познав упоение добычей. Наевшись досыта, он улегся в снег. Привыкнув спать в тепле, он не уснул, а лишь клевал носом, не столько оттого, что устал во время бешеной гонки, сколько от роскошного обеда. Дурман, окутывавший его, рассеивался. Вскоре от него не осталось и следа. Пес снова превратился в славного Неро, послушную собаку строгого хозяина. С отвращением, и раскаянием смотрел он на распростертое, окровавленное тело убитой. Все было кончено. Неро не очень понимал, почему он это сделал, но был абсолютно уверен, что совершил какое-то преступление. Жалкий страх перед побоями охватил его. Опустив уши и поджав хвост, осторожно покинул он это место, сначала ползком, потом рысью, все быстрее и быстрее, пока лес не остался позади. Он и представить себе не мог, какой ужас вызвало в лесу это убийство. В поле он, наконец, перестал бояться. Никто не застиг его на месте преступления. Он вошел в дом эдакой невинной овечкой. Если бы его хозяин или Кто-нибудь из домашних понаблюдал за ним, то скоро отчетливо увидели бы в этом нарочито выставленном напоказ простодушии признаки нечистой совести.
Неро с удовольствием заснул крепким сном, во время которого можно было понаслаждаться еще более дикими грезами. Проснувшись, он зажил привычной, удобной, безобидной жизнью. Ему захотелось размяться. Так как хозяин не выводил его на прогулку и никто ему не мешал, он по-прежнему стал убегать в поле.
Так прошло два, три дня; потом он неожиданно оказался вблизи леса. И снова в нем внезапно заговорил волчий инстинкт. И снова дурман овладел им и погнал преследовать, травить, добывать. Всем своим существом сильнее, чем в первый раз, жаждал он добычи и страстно искал ее. Безмолвно несся он по зарослям и полянам, через луга и лежки. Вихрем взметался снег там, где пробегал Неро. Он принюхивался, искал и — нашел. Молча кинулся он вслед за ланью, которую увидел немного в стороне от ее детей. Это была Ролла. Она все еще хромала и не могла бегать быстро и далеко. Хотя ей казалось, что все кончено, она бежала, спасая свою жизнь. За ней мчался волкодав.
Бозо и Лана, увидев, что матери грозит смерть, плача, побежали к Фалине, Гено и Гурри.
— Новый враг! Ужасный враг! Он убьет маму! — кричали они.
— Мы ничего не можем сделать, — проговорил Гено.
— Мужайтесь, дети, — сказала Фалина, — вы уже большие. Придется жить без мамы.
Лана заплакала:
— Без мамы! Без нашей доброй мамы!
— Вы останетесь со мной, — пообедала Фалина, — под моим присмотром.
— Ты не наша мама! — Бозо был в отчаянии.
— Надо что-нибудь предпринять! — воскликнула Гурри.
— Предпринять… но что? — возразили Гено и Фалина.
— Быстрей! — торопила Лана, — она хромает! Она не может долго бежать!
— Она умрет! — стонал Бозо.
— Может быть, она уже умерла! — оказал Гено, усилив замешательство.
В это время Ролла, подгоняемая страхом, собрала свои последние силы; она проклинала раненый бок, из-за которого не могла быстро бегать. Она считала, что смерть неотвратима, но хотела еще немного пожить, отдалить минуту мучений от удушья, этих неведомых, ужасных мучений. Только бы получить коротенькую отсрочку! Горячее дыхание преследователя слышалось все ближе и ближе. Ролла вспомнила о детях. Отчаянье натолкнуло ее на безумную идею. Удайся ей эта идея, она могла бы спастись. Может быть! Внезапно Ролла повернулась. Она и волкодав с такой силой столкнулись друг с другом, что у него от неожиданности разъехались лапы. Падая, он попытался ее схватить. Отчаянным прыжком Ролла перескочила через него. Прыжок отозвался страшной болью в боку. Она метнулась в заросли, прежде чем Неро вскочил на ноги.
Неожиданно она оказалась рядом с Фалиной и детьми. Они в восторге закричали:
— Жива! Мама!
Потеряв последние силы, измученная болью. Ролла опустилась на снег.
— Он рядом! — хотела она сказать, но не смогла произнести ни слова. Неро, словно вихрь, налетел на них.
Так как первым в ту же минуту кинулся бежать Гено, пес начал преследовать именно его, не обращая внимания на остальных, в ужасе рассыпавшихся кто куда. Обессилевшая Ролла не сдвинулась с места. Ей стало все безразлично. К счастью, снежный покров был невелики не помешал Гено развить всю свою скорость. Хотя поспешное бегство вызвало преследование, но оно пошло Гено и на пользу, потому что о самого начала между ним и Неро образовался разрыв. Гено впервые оказался в положении, когда напали на него и ни на кого больше. Впервые он остался один на один со смертельной опасностью. У него не было времени бояться или дрожать. Ему ничего не оставалось, как сломя голову мчаться! Страх и страстное желание спасти свою жизнь словно окрылили Гено, гнали вперед, казалось ветер нес его на себе.
— Мой бедный Гено! — всхлипывала Фалина. — Мой любимый сын!
Гурри подошла к ней и всячески старалась ее успокоить.
— Если моего сына убьют, то из-за Роллы!
Фалина была неутешна.
— Виновата только Ролла! Если бы она побежала в какое-нибудь другое место, а не к нам!
— Он не поймает Гено, — уверяла Гурри, — злобный враг его не догонит!
— Хоть бы ты оказалась права! — причитала Фалина. Она во всем винила Роллу. — Эта Ролла! Мы им делали только хорошее! Только хорошее! И вот их благодарность!
Гурри стала ее уговаривать:
— Тетя Ролла в самом деле ничего не могла поделать!
— Ничего не могла поделать? — перебила ее Фалина, — а кто мог, кроме нее?
— Никто из нас! Такова наша судьба!
— Ролла могла! — настаивала Фалина.
— У тети Роллы не осталось сил, — оправдывала ее Гурри.
— Она должна была пожертвовать собой, — твердо сказала Фалина, — мать должна жертвовать собой.
— Она сама была жертвой, — защищала ее Гурри, — но…
— Но! — Фалина сердилась все больше. — Но вместо этого она прибежала к нам. Вместо этого она пожертвовала моим Гено. Ей ни до кого не было дела!
— Не говори так, мама! Если с Гено что-нибудь случится, тетя Ролла будет оплакивать его, как собственного сына.
— Зачем мне ее плач? — стонала Фалина. — Мой Гено такой неопытный! Он еще ничего не пережил. Я его никогда больше не увижу!
— Ты наверняка увидишь его еще сегодня, мама! — Гурри говорила бодрым голосом, несмотря на свои опасения. — Он останется здоровым и невредимым, мама! Ты снова убедишься в моей правоте!
А в это время Гено мчался вперед. Неро задыхался от жадности, от нетерпения, только не от усталости. Наоборот, его желание охватить добычу росло, а вместе с ним росли и его силы. Он был крепким, упитанным, взрослым псом, этот Неро. Гено был еще ребенком, к тому же жившим впроголодь. Неро жил в тепле. Гено мерз на холоде и не успел закалиться. Так что вскоре Гено изрядно ослабел; он стал бежать медленнее. Это было опасно и он бы погиб, если бы… Да, если бы!
Вмешался Бэмби! Страшная опасность, нависшая над сыном заставила его забыть страх, отсутствие рогов, гордость. Он бросился между Гено и Неро. Он решил схитрить, подобно курочке фазана, прикидывающейся слабой, больной, когда лиса угрожает ее цыплятам. Она беспомощно порхает, нарочно падает на землю, снова и снова пытается взлететь, пока не уведет лису подальше от выводка, чтобы он мог спрятаться. Потом она взмывает в воздух и улетает. Победа остается за ней.
Подобное средство применил в эту минуту многоопытный Бэмби. Он сделал вид, что тяжело болен и не может сдвинуться с места. Как только Неро его заметил, он тут же кинулся за добычей, показавшейся ему более легкой. Гено убежал. Бэмби, сделав несколько неуверенных прыжков то вправо, то влево, увлек волкодава за собой. Он подпустил его совсем близко, желая убедиться, что враг перестал травить Гено и тот исчез. В последний момент, когда Неро уже думал, что добыча у него в зубах, Бэмби, спасая себя, резким прыжком уклонился от брызжущей слюной пасти.
Теперь он побежал, помчался так, как мог бегать только Бэмби. Сбитый с толку Неро бросился следом, но Бэмби оказался более ловким. Он спешил напрямик к своему безопасному убежищу — норе, прикрытой толстыми стволами деревьев. Там в былые времена он лежал, бок о бок со старым вожаком, а когда его не стало, все чаще один. Он знал, где находится вход, проскользнул туда и исчез, словно его поглотила земля. Она и вправду его поглотила.