— А я уж постараюсь, чтобы у тебя случилось несварение, Злобогрыз, — ответил Давриел, щурясь на луну. — А знаешь, мне нравится. В этом чувствуется стиль. Он поднял руку и сжал кулак, призывая Гутморна и Иледрис.
Они пронеслись над головой, хлопая крыльями, и с тихим стуком приземлились неподалёку. Эти двое утверждали, что являются братом и сестрой, — потому что были сотворены в один и тот же день, — но они были настолько рогатыми, что вполне могли бы записать в свою родню ещё и какие-нибудь особенно амбициозные вилы, и Давриел ни за что не заметил бы подвоха.
— Следите за периметром деревни, — приказал им Давриел. — Не доверяю я этой ночи. С остальными всё будет в порядке, если мы войдём в церковь?
— Я не боюсь ангелов, — рявкнул Злобогрыз.
— А мне всё равно, — пожала плечами мисс Хайуотер. — Если там не будет священников с изгоняющими заклинаниями.
Ну и славно. Давриел решительно шагнул внутрь.
ГЛАВА VII. ТАСЕНДА
Тасенда задержалась у дверей церкви, пока Давриел и демоны рассредоточились и приступили к расследованию.
Ей были хорошо знакомы звуки этого места. Как голоса эхом отражались от карнизов. Как журчал родниковой водой маленький фонтанчик. Приоресса повелела установить этот символ непорочности незадолго до рождения Тасенды — попытка противопоставить прозрачность его воды нечистоте Топи.
Тасенда бывала здесь на службах вместе с Виллией, хотя сама так и не дала обет Блаженного сна. Именно это церковь считала признаком истинной веры: клятву, что тело умершего будет передано в приорат для панихиды, а не погребено в Топи.
Медленным шагом она приблизилась к алтарю с престолом. В нём были проделаны отверстия для свечей, а по обе стороны от него возвышались шесты. Когда-то их венчал символ Авацины — главный символ Церкви. Тасенда помнила, как, ещё будучи ребёнком, она стояла здесь на коленях, касаясь ладонями обоих шестов. Она ощущала под руками холодный металл литых бронзовых символов, пока священники читали над ней молитвы в тщетных попытках избавить её от недуга.
Все символы Авацины были убраны по приказу приорессы. Похоже, в Трабене теперь поклонялись новому архангелу. Но разве можно по-настоящему принять другую веру? Поменять её, как меняют рубашки? Чем новая религия была лучше старой? И как долго внутри старой на самом деле зрело семя скверны?
Виллия была далеко не единственной, кто вместо этого выбрал носить символ Безымянного Ангела — загадочной фигуры, которая одарила Подступы благодатным Зеленштайном, главной реликвией приората.
Злобогрыз прохаживался по зданию, поглядывая по сторонам. Его движения казались нарочито небрежными, словно он старался доказать, что пребывание в церкви его ничуть не беспокоит. Мисс Хайуотер держалась поближе к Давриелу, который внимательно изучал засов, запиравший входную дверь. Затем он переключил своё внимание на окна, по очереди открыв их и осмотрев рамы.
Тасенда подошла к телам, лежащим в тени. Одинокий фонарь Злобогрыза не мог разогнать угрюмый полумрак, царивший в просторном помещении. Здесь пало около десятка человек — примерно две семьи. Все верующие из её деревни — жалкая горстка по сравнению с теми, кто решил остаться в домах, доверившись Охранной песни Топи.
С ними рядом лежали тела трёх священников. Старая Гюрденвала была настоятельницей их деревенской церкви, и Виллия нередко отзывалась о ней как о строгой, даже суровой женщине. Она упала рядом с алтарём, выставив перед собой символ Авацины — ныне запретную икону. В минуту опасности она вновь обратилась к своей первоначальной вере.
Двое других прибыли из приората, чтобы как-то помочь людям в их беде. Тасенда почти не знала их, хотя младший был Эшвином — тем самым послушником, что как-то нарисовал портрет Виллии. Он сидел, вжавшись в стену, с широко раскрытыми глазами. Тасенда присела перед ним на колени и подняла с пола его альбом. Внутри оказались рисунки людей. Священники, крестьяне, даже несколько портретов самой приорессы.
Последним рисунком был поспешный набросок церкви с этого ракурса, от стены: ряды скамеек, распахнутая дверь и луна снаружи. В дверном проёме — изображённые небрежными силуэтами — замерли прозрачные фигуры с перекошенными лицами. Жуткие образы сразу же напомнили ей о том, что она недавно видела в особняке Давриела, когда дух катара внезапно превратился в ужасного гейста.
Этот завораживающий рисунок, неоконченный, но чем-то притягательный, заставил её поёжиться. Она живо представила послушника, который скорчился в углу и отчаянно рисовал, уже понимая, что на молитвы и священные чары уповать бесполезно. Тасенда вынесла альбом в переднюю часть помещения, где Давриел и Мисс Хайуотер вновь взялись за осмотр входной двери.
— Что это? — поинтересовался Давриел, приблизившись и взяв у неё из рук альбом. — Слишком темно. Злобогрыз, не мог бы ты зажечь здесь все лампады? А то я едва вижу, как ты уродлив.
Злобогрыз заворчал, но взялся за дело. Давриел повернул альбом к свету, затем удовлетворённо кивнул. — Да, в этом есть смысл.
— В чём? — не поняла Тасенда.
— Мисс Хайуотер, — произнёс Давриел, возвращая альбом Тасенде, — что бы вы могли сказать по поводу произошедшего здесь?
— Церковные чары продержались по крайней мере какое-то время, — начала мисс Хайуотер, указывая по сторонам. — Характерные царапины на двери и оконных рамах наверняка оставили гейсты, когда пытались прорваться внутрь. Они не стали бы этого делать, если бы могли просто просочиться сквозь стены, как это было во всех остальных домах.
— Великолепно, — похвалил Давриел. — Мисс Ферласен, это очень убедительное доказательство.
— Доказательство? — удивилась Тасенда. — Чего?
— Эти шептуны не могли проникнуть в церковь, по крайней мере, поначалу. Силы священников оказалось достаточно, чтобы сдержать их.
Тасенда снова посмотрела на рисунок призраков в дверях церкви. — Ты говорил, что моя песня могла не подействовать на призраков из-за того, что они были слишком сильными. Но если церковные чары смогли их остановить…
— Сомневаюсь, что кто-то могущественный настолько, чтобы не воспринимать Топь как угрозу, испугался бы этих священников, — сказал Давриел. — Таким образом, мы получили доказательство того, что приорат способен противостоять силе Топи. Например, её притязаниям на души тех, кто похоронен здесь.
Поскольку шептуны оказались неуязвимы для твоих песен, но были остановлены священниками, я нахожу всё более вероятным то, что они действительно связаны с Топью. Скажу больше — духи, чей шёпот ты слышала, скорее всего и были жителями этой самой деревни.
Он двинулся по залу, постукивая тростью по плиткам пола. Тасенда поспешила за ним.
— Что? — не поверила она своим ушам. — Что ты имеешь в виду?
— Нападения начались постепенно, — пояснил Давриел. — Сначала это были всего два человека — твои родители — по пути к Топи. Затем ещё несколько, всё чаще и чаще, вплоть до последней атаки на деревню. Почему между первыми нападениями прошло так много времени, а в конце они просто задавили вас числом?
Подозреваю, всё дело в том, что «шептуны» как раз и являются предметом наших поисков, похищенными душами твоих односельчан. Послушные призраки способны обеспечить бесперебойную поставку душ — достаточно лишь создать несколько первых гейстов и отправить их на вербовку следующих. Их численность будет расти лавинообразно, и вскоре армия призраков окажется достаточно большой для более крупных и дерзких атак.
Тасенда застыла на месте. Идея звучала ужасно — но вместе с тем в ней крылся некий извращённый смысл. Лицо её сестры… Она не испытывала страха, когда её забирали. Могло ли так статься, что она узнала гейстов, пришедших за ней? Могли ли это быть… её родители?
— Мисс Хайуотер, — продолжил Давриел, — нам осталось прояснить ещё несколько моментов. Похоже, что у Топи был смертный помощник, о чём свидетельствуют слышанные девочкой шаги. Это, в свою очередь, подводит нас к ответу на вопрос, как была взломана церковь. Ведь теперь мы знаем, что священные чары работали исправно.
— Вампиры? — предположила демонесса.
— Прекрасная версия.
— Но неправильная?
Давриел улыбнулся.
— Погодите, — вмешалась Тасенда. — При чём тут вампиры?
— Дверь была открыта изнутри, — пояснила мисс Хайуотер, указывая на вход. — Засов снят аккуратно, никаких признаков насильственного проникновения. Найденный тобой рисунок даёт понять, что гейсты проникли в церковь именно через дверь. Следовательно, кто-то их впустил — вот почему я подумала про вампиров. Существо, способное контролировать разум, могло приказать кому-то из находящихся внутри людей открыть двери.
— Но разве открытая дверь позволила бы призракам проникнуть в защищённую чарами церковь? — спросил Давриел.
— Не уверена, — нахмурилась мисс Хайуотер.
— Кроме того, возможно ли вообще взять под контроль жителя Подступов? — продолжал рассуждать Давриел. — Ты когда-нибудь пыталась залезть им в мозги? Не самый приятный опыт, уж поверь мне. Печать Топи — мощная штука.
— И…, — недоумевала Тасенда. — Что же всё-таки случилось?
— Осмотри тела священников, — повелел ей Давриел, махнув рукой в сторону трупов.
— Я только что это сделала, — проворчала Тасенда.
— Тогда в этот раз, мисс Ферласен, проявите больше усердия.
Она нахмурилась, но отошла и присела рядом с трупом юного послушника.
Осмотрев его ещё раз, она — поначалу робея — перевернула тело. На самом деле он не мёртв, твердила она себе. Он просто крепко спит. Я спасу его. И Виллию тоже.
Не найдя на теле ничего необычного, она перешла к старому священнику из приората, который лежал на животе, повернув голову набок. Его взгляд был таким же пустым и остекленевшим, как у остальных. Тасенда повернула его на бок.
И увидела в груди колотую рану.
Она ойкнула, машинально выпустив тело из рук, но мисс Хайуотер подхватила его и полностью перевернула на спину. Его зарезали — и как Тасенда не заметила этого раньше?