И в сером здании на Шулявке, уткнувшись потухшим взглядом в распечатанные бумаги, Смятин вновь ощутил себя загнанным. А Лера фальшивым голосом сообщала пересчитанные цифры, и они звучали как приговор. Приговор на продолжение поисков.
Смятин промаялся весь день. Цены скакали, будто черти, и к пяти часам он устал настолько, что рухнул на заснеженную скамейку. Холодные джинсы липли к телу, но встать, отряхнуться не было сил. Смятин полусидел-полулежал, наблюдая, как по Львовской площади, меся снег, снуют люди, набиваются в транспорт, заходят в магазины. Вывеска одного из них подсказала план на ближайшее время.
Преодолевая брезгливость от многолюдья, всякий раз испытываемую во время усталости, Смятин купил чекушку, драников и жареных шампиньонов. Вернулся на ту же скамейку. Пил, закусывал, понимал, отчего замерзают пьяные люди. В мебельном списке жены остался лишь один магазин.
Смятин спал дурно, ворочался, покрывался испариной. Несколько раз вставал, пил воду, вглядывался в пустую улицу. Дрожал от предчувствия чёрной тени. Ночными клочьями срывались проклятые слова: «Сатана, приди в мой дом! Сатана, приди в мой дом!» Шепча их, он съёживался.
Утром Смятин решил купить мебель по любой цене. В названии оставшегося салона – «Союз-мебель» – ему привиделся добрый знак. Он располагался на Петровке, рядом был книжный рынок. Смятин, пользуясь возможностью, хотел максимально исследовать его. Но, добравшись, занырнул в ближайший магазин с оптимистической вывеской «Распродажа». И увяз.
Проснулось его книжное безумие. Как раскодированный, он принялся скупать книги со стикерами «– 30 %», «– 20 %», «– 40 %». То хватал их жадно, то, наоборот, долго рассматривал, принюхиваясь и гладя. Моэм, Ким, Улицкая, Джойс, Андахази, Маккарти, Павлов, Майринк, Белов, Попов, Эллис, Ерофеев, Манро – в том, как и что он покупал, не было ни порядка, ни смысла, но сама эта хаотичность, взбалмошность покупки радовала. Доставляла. И только два слова мешали расслабиться полностью: «Мелкий бес». С ним пришла чёрная тень.
Поддавшись импульсу воспоминаний, Смятин отправился в букинистические ряды. Здесь, даже на открытом воздухе, повис тяжёлый книжный запах. Штабелями книги лежали в боксах и между боксами. Рядом дремали, читали и пили кофе торговцы. И если любые другие продавцы настойчиво предлагали свой товар, то книжники вели себя отстранённо, с некоторым высокомерием даже.
Решительность, обуявшая Смятина в книжном, улетучилась. Теперь он, наоборот, был сдержан и даже стеснителен. Ребяческий восторг ушёл, оставив усталость немолодого человека. Иногда Смятин задерживался возле стопок энциклопедий или подшивок «Роман-газеты». Всматривался в них тоскливо, будто уже потерял, и тут же, не дав ни себе, ни книжникам шанса, плёлся дальше.
– Что-то подсказать?
– Мне?
– Вам, да, – улыбнулся парень в шапке киевского «Арсенала».
За его чахоточным лицом Смятин рассмотрел корешки книг: Данилевский «Россия и Европа», Флоренский «Иконостас», Кожев «Понятие власти». Серьёзные книги для серьёзных людей.
– Мне нужен Сологуб. Фёдор Сологуб, – Смятин говорил так, словно замёрз, хотя внутри всё пылало.
– Сологуб? – Парень потёр нос заскорузлым пальцем. – А! Это вам, стало быть, художку. – Задумался, крикнул: – Вильгельм!
Из соседнего бокса вышел рыжий, с лихо закрученными кайзеровскими усами человек. На голове, несмотря на мороз, он носил цветастую тюбетейку. Одна линза его очков треснула. Дужки были замотаны красной изолентой. Его хотелось звать пруссаком: и в тараканьем, и в национальном смысле.
– Вот, молодой человек интересуется Сологубом.
– Фёдором Кузьмичом, стало быть? Это есть, это пожалуйста!
Вильгельм потащил Смятина к себе. Решительно полез в один из своих картонных ящиков. Отыскал книгу.
– Например, такое изданьице.
Смятин взял книгу, пролистал. Там были только повести и рассказы.
– Мне нужен «Мелкий бес».
– Замечательный роман, да! Чего же вы сразу мне не сказали? Это есть, это пожалуйста!
Вильгельм достал книжку, и Смятин вновь, потупившись, уточнил:
– Мне нужно определённое издание.
– А! – Вильгельм сверкнул из-под очков. – Редкое? Коллекционное? Знаете, – он перешёл на шёпот, – тут я, конечно, такого…
– Нет, – перебил Смятин, – обычное издание, ничего особенного. Просто нужно именно оно.
Вильгельм покраснел.
– Так что за издание?
Смятин на секунду завис, а после, как сумасшедший, пробубнил то, что запомнил уже навсегда:
– Минск, 1989 год. Книга бежевая…
И он в точности описал то, что испортило его жизнь.
– Ну, знаете ли… хотя подождите-ка, надо смотреть…
Вильгельм закопошился в коробке.
– У нас тут разные имеются.
И, крякнув победоносно, он достал книгу, точь-в-точь такую, какая сломала жизнь Смятину:
– Отдам за полтинник.
– Что? – Смятин возмутился больше не цене даже, а тому, как не слишком ловко его хотят провести. – Можно я посмотрю?
– Пожалуйста!
Вильгельм протянул книгу. Смятин открыл задний форзац. Там значились карандашные цифры – «15».
– А поиски, а старания, – тут же всё понял Вильгельм.
– Максимум тридцать.
– Ну уж простите, – Вильгельм чуть ли не выхватил книгу.
– Ладно… – У букинистов наверняка ещё были такие издания, но Смятину не хотелось вновь блуждать между рядов. – Сорок.
– Вот это да, вот это пожалуйста, – заулыбался Вильгельм. Сделка состоялась.
Отойдя, Смятин взглянул на книгу. Открыл, полистал, принюхался. Промелькнуло зловещее и вместе с тем нелепое: «Запах смерти». Смятин прочитал содержание. Померещилось, будто он не на Петровке, а в Севастополе, в магазине на улице Меньшикова. И не существовало ничего, кроме книги. Смятин повертел её в руках. Упаковал в пакет и спрятал отдельно от других книг.
Своя ноша тянула. Уставший от рюкзака с книгами Смятин отыскал «Союз-мебель». Она располагалась в хмуром кирпичном здании. У дверей умирали чахлые кустики. Смятин поднялся на четвёртый этаж. Оказался в безмерном помещении, заставленном диванами, шкафами, полками, кухнями, пуфиками и журнальными столиками. В ноздри ударил резкий запах клея и ДСП. Никто не подходил, не предлагал помощь. В незнакомой обстановке Смятин заметался. И наткнулся на рыжую девушку. Он узнал её сразу. Она его тоже.
– Здрасьте! – выдохнул Смятин.
– Привет, сосед, – улыбнулась Лина. – Мы же на «ты»?
– Ага, – кивнул Смятин. – Вот, решил мебель приобрести.
– Только въехал, я помню. Ну, – она улыбнулась, обнажая цвета застоявшегося в серванте фарфора зубы, – давай помогу. – Поймав удивлённый взгляд, пояснила: – Я тут работаю. Лина, менеджер по продажам, – сделала шутливый книксен.
Она повела его по бескрайней «Союз-мебели», на ходу уточняя цели. За шкафами прятались другие шкафы, между кроватями втиснулись пуфики, столики, кресла-качалки. Смятин покорно, бледномордым бычком, плёлся за Линой, в очередной раз не понимая тех, кто любил шариться по магазинам.
– Здесь, конечно, только выставочные образцы, – чирикала Лина, словно раньше она не вела себя как истеричная бабёнка. – Нам хорошо бы посмотреть каталог.
– Давай, – тупо согласился Смятин.
Плюхнулся в предложенное кресло. Расплылся, чувствуя бледность своего выжатого лица. В банках, торговых центрах он всегда терялся.
Лина – ногти в хитине алого маникюра – длинными пальцами, украшенными золотыми кольцами (обручальное было среди них) листала каталог. Смятин ничего не соображал в этой ярмарке мебельного тщеславия. Всё же напрягся, сказал:
– Шкаф-купе, мне нужен шкаф-купе, письменный стол и кухня… да, обязательно кухня…
– Отлично, я тебя поняла.
Лина встала. Смятин отметил, как приподнялась её строгая юбка. Лина вновь увлекла его в мебельные джунгли. Уже целенаправленно. Смятин утвердил массивный стол и пару стульев с высокими, изящными спинками. Дальше выбрали шкаф-купе и кухню. Не стали заказывать лишь книжные полки, это требовало слишком много времени. Смятин, рисуясь, взял мойку из каменной крошки. Ему начинал нравиться этот визит. Главным образом из-за поднимавшейся юбки Лины и её блузки, расстёгнутой на несколько необязательных пуговичек. Пальцы – ногти в алом хитине – листали глянцевые каталоги, бегали по калькулятору и в итоге вывели финальную сумму на белом листе. Смятин её одобрил.
Лина распечатала договор. Подписывая, Смятин подумал о том, чтобы пригласить её в ресторан. По-соседски. Но не решился.
– Наши позвонят тебе через два-три дня. Самой меня не будет. Я должна уехать в Вышгород. На недельку.
Смятин кивнул, радуясь, что не озвучил предложение.
– Тогда до встречи, – улыбнулась Лина.
– До встречи, – буркнул Смятин.
– И, – уронила Лина, когда он поднялся, – мы ведь можем поболтать. По-соседски.
– Можем, – у Смятина пересохло в горле.
– Тогда буду ждать, – улыбнулась Лина. Смятин неловко кивнул в ответ.
Встреча с Линой вдохновила Смятина. Он наконец-таки заказал мебель. И теперь надеялся на кое-что ещё, позволив думать себе о пуговичках на блузке Лины и длине её юбки. Чудо-библиотека ждала его дома как подарок, а в киевскую квартиру он решил купить что-то временное, простенькое. Пока. До следующего приезда.
Простенькое Смятин отыскал в «Эпицентре» на Позняках. Продавщица оказалась курносой, приветливой и весёлой. Она почему-то решила, что уже видела Смятина.
– Надумали брать? – улыбнулась она. Смятин растерялся. – Напомните, пожалуйста, что вы смотрели.
– Э, полки, книжные полки.
– Точно, вспомнила!
Она подвела его к книжным стеллажам цвета «венге».
– Эти простые, – продавщица показала на открытый шкаф с шестью пустыми секциями, – а эти с дверками.
Смятину подумалось, что мебельные муки его кончились. Стеллажи были хоть и из ДСП, но со стеклянными дверцами, оберегавшими книги от пыли. Почти такие же, как он присмотрел в «Союз-мебели». Но там надо было ждать, а здесь, в «Эпицентре», – забирайте сразу, пожалуйста. Смятин оставил курносой на чай и заказал моментальную доставку. И сам же добрался домой вместе с ней. Толстяк в шапке-гондонке бесстрашно гнал раздолбанную «газель» по заснеженным улицам. И заодно увлечённо ругал Евромайдан: