Стражник с недовольной физиономией, в красной котте поверх кольчуги, выслушав Айсу, сразу повел его по левой лестнице наверх, оставив на посту напарника.
«Вот так прямо сразу»?
Внутри было темно и людно. Но Айса не заметил праздности, напротив, казалось, что у каждого есть свое дело, очень важное и срочное.
Стражник передал Айсу другому, тот провел его по деревянной галерее до комнаты с большой ярко-красной дверью, возле которой стоял еще один страж.
Он переговорил со спутником Айсы, глянул на него, вошел внутрь, затем вышел и, коротко поклонившись, открыл дверь.
Все было как-то непривычно быстро. Айса растерялся.
Спиной к открытому окну сидел крупный мужчина, лица которого Айса не мог разглядеть против света. Слева на лавке за столом сидели еще двое мужчин, оба с любопытством смотрели на Айсу. Напротив, у стены, завешенной ковром с изображениями Грозовых лет, восседала в кресле зрелая женщина изумительной красоты. Айса даже на мгновение потерял дар речи. В самой тени сидел громадный человек, лысый, с почти пугающим лицом.
— Ну? — послышался недовольный хрипловатый бас.
Айса опомнился, поклонился и назвал себя.
— Ну? — снова повторил мужчина.
Айса замялся.
— Мой господин Блюститель Юга велел мне переговорить с вами наедине.
— От этих людей у меня нет тайн. Говори так, или вообще разговора не будет.
«Ладно же».
— Если у тебя нет тайн от этих людей, — особенно подчеркнул последние слова Айса, — то назови же их. А то негоже как-то. Я себя назвал и господина своего назвал. Вирранд Тианальт заслуживает, чтобы его посланец говорил не с «этими людьми», — снова подчеркнул он, — а с теми, у кого имя есть.
Женщина засмеялась, но промолчала. У нее был хороший смех.
Эньята пару раз хмыкнул. Похоже, так он смеялся. Потом он поднялся из-за стола и подошел к Айсе. Теперь стало видно его лицо — круглое, с тяжелой челюстью и большими чуть навыкате черными глазами под густыми нависающими бровями. Он был не стар, в черных усах и бороде — ни намека на седину, как и в коротко стриженых волосах.
— Назвать, значит, — усмехнулся он. — Ты нахал. Но твоего господина я уважаю. И, так и быть, выполню твою просьбу, — он особенно подчеркнул последнее слово. Айса понял и вежливо поклонился.
— Господин Авера, второй капитан городской стражи.
Высокий худой седовласый мужчина с грустным лицом кивнул головой.
— Господин Талин. Мастер-бард.
Невзрачный молодой человек кивнул и улыбнулся. Глаза у него были желтые. Айсе эти глаза очень не понравились.
— Госпожа Мирьенде Асаньель, магистр-бард. И дальняя родственница правителя Западной четверти.
Женщина кивнула и снова тихо засмеялась. От ее смеха Айсе стало спокойно и почти весело на душе. Кругом такие славные люди, ну как им не доверять? Где-то в углу сознания еще слабенько трепыхалась мысль — чего ты так вдруг растаял, дурак? — но потрепыхалась рыбешка и затихла.
— Господин Онда, бард дома Ньявельтов, — лысый великан кивнул, не сводя с Айсы темных глубоко посаженных глаз.
— А вот теперь говори, с чем же ты пришел, Айса из дома Тианальтов?
Айса вздохнул. Выдохнул. Собрался с духом и мыслями и заговорил.
— Господин мой хочет знать, что это за дрянь такая непонятная творится. И прямо в столице, под носом у государя.
Повисло молчание. Сидевшие переглянулись.
— Умный у тебя господин. Знает, к кому обратиться, — сказал Эньята.
— В отличие от некоторых, — скептически вставила госпожа Мирьенде. — Расскажите ему, — мягко добавила госпожа бард. Она уже не улыбалась. — Не стоит скрывать, особенно от умных таких. И Тианальт… достоин доверия. — Она глянула на сидевшего в глубине комнаты страховидного лысого великана. — Ведь верно, Онда?
— Верно, — неожиданно мелодичным, почти чарующим голосом проговорил великан.
— Человек, — хриплым высоким голосом проговорил капитан, — такая тварь, которая ко всему привыкает, в конце концов. Постепенно приучать его к мысли, что он — свинья, так и хрюкать начнет, и не удивится, что хрюкает. А этот хотя бы удивляется и вопросы задает. В случае чего, всегда прирезать успеем.
Он бесстрастно глянул на Айсу, и тот понял — так и будет. Найдут и зарежут. Очень захотелось домой.
— Это хорошо, что ты рассказал. Это вселяет надежду, что нас несколько больше, чем мы думали, — заговорил желтоглазый бард. — Словом, слушай меня, юноша. Об убийствах я вот что тебе скажу — убивают случайно. То есть, кого попадется. Но все смерти приходятся на новолуние.
— И что нам это говорит? — сказала госпожа бард. — Что тварь, которая это делает, не выносит небесного света.
— Ночные? — прошептал, холодея, Айса.
— Чушь. Ночные любят луну. Их королевской род — Лунный. И Ночные блюдут Уговор, — сказала бардесса. — Хотя кое-кто очень настаивает на том, что это именно они.
— Любят луну, — негромко произнес Талин. — Когда луна снова выглянет, посмотрите на нее. Она меняется. На ней кровь.
Все переглянулись, начиная понимать, что это означает.
«Луна перестает быть луной людей».
Айса вспомнил старые, полуоблупившиеся фрески Тианы. Там луна была красной в начале пути людей, и белой в конце, над последней битвой…
— А король-то знает? — тихо, с затаенным страхом спросил он.
— Король утратил наше доверие, — мрачно ответил желтоглазый бард. И не разевай рот, и такое бывает. Король всего лишь человек…
— … а человека к всему можно потихоньку приучить. Даже…
— …хрюкать. Ну слышали уже, ну хватит! — озлился Эньята.
— Король даже если узнает, уже ничего не сможет сделать, — сказала Мирьенде. — Он сдался. Нужен другой король.
Воцарилось молчание — каждый думал о своем, и мысли их были совсем невеселы. Айса же даже и не знал, что думать.
— Ты вовремя пришел, юноша. И вернешься к своему господину ты только после того, как ты прогуляешься с нами. — Капитан стражи зловеще усмехнулся. — Пока не будешь повязан кровью — не уйдешь.
— Это зачем еще?
— Затем, что мы должны быть кое в чем уверены, — улыбнулась бардесса. Спокойно, мило улыбнулась, но Айсе стало страшно
— Мой господин будет меня искать! — пустил петуха Айса.
— Будет, несомненно, будет. Он же правильный господин. Но ты не беспокойся, ты успеешь вернуться до утра.
— Мы что, прямо сейчас пойдем? — догадался Айса, слабея коленями.
— Именно, — Авера встал, подтянул пояс. — Ты же в кольчуге, или я слепой.
Айса чуть покраснел. Он-то думал, что кольчугу под длинной туникой никто не заметит.
— Ты не красней, трусом тебя тут никто не считает. А вот доверять тебе — это вопрос. Сейчас и проверим. — Авера подошел к дверям, что-то сказал охраннику. — Идемте же, господа мои. — Глянул в окно. — Тень показывает полдень, время благоприятное, пора, пора же!
Талин с поклоном распахнул дверь перед Айсой, не сводя с него насмешливо-испытующего взгляда.
— Войти легче, чем выйти, — проговорил он. — Но и выйти тоже возможно.
Эньята остался. И, надо сказать, на лице его не было довольства и спокойствия.
Маленький отряд из двенадцати человек спустился во двор. Высокий солдат городской стражи, шедший впереди, уверенно повел их под галереей к левой стороне двора, к дверям в конюшни. Пройдя по проходу между стойлами, вошли в клеть, где хранилась сбруя. Для двенадцати тут было маловато места. Солдат отпер небольшую дверь. Впереди виднелась еще одна. Как сообразил Айса, она выходила на улицу. А слева от нее внутри стены уходила вверх и вниз лестница. Наверху виднелось квадратное окно, из которого на ступени падал яркий дневной свет. Ступени же, ведущие вниз, постепенно пропадали во мраке.
«Туда мы и пойдем», — понял Айса.
Второй солдат взял пару факелов, стоявших в углу клети, зажег один, и возглавил путь. За ним двинулась бардесса Мирьенде. Айсу поразило ее лицо. Взгляд ее словно остановился. Она будто не дышала. Если это и есть знаменитый «покой барда», то страшноватое это зрелище. Он коротко оглянулся на Талина. С ним было то же самое. Лицо его превратилось в застывшую неживую маску. Онда шел сзади, и Айса порадовался, что не видит его лица. Он задрожал. Авера подтолкнул его, и Айса начал спускаться по ступеням, следом за мрачновато-красным пламенем факела.
В конце коридора они остановились. Тупик. Авера протиснулся вперед, внимательно рассмотрел стену где-то в правом углу, и нажал ладонью на красный камень. Часть стены с низким пугающим шорохом повернулась, и солдат с факелом вместе с госпожой Мирьенде нырнули во тьму.
Здесь было гораздо холоднее и просторнее, чем в низком пыльном коридоре. Пахло сырой землей. Темнота скрывала, судя по ощущениям, огромное пространство, в котором странным образом изменялись звуки. Айса начал задыхаться от мрака, который даже факелы не могли рассеять, когда вдруг слева и сзади загорелся ровный зеленоватый свет. Он обернулся. Это светился небольшой фонарь на шесте в руке у Талина. Лицо барда в зеленоватом свете казалось почти нечеловеческим. Айса невольно посмотрел на тень барда. На неровной стене пещеры тени менялись чудовищно, и понять ничего было нельзя.
Зато было понятно, что оказались они в большом и довольно низком подземелье. От входа в темноту уходила натоптанная тропа. Пол был глинистый и мокрый, в низинах стояли лужи, где-то журчала вода, где-то капало. Откуда-то издали шел ровный низкий шум. Река?
Солдат затушил факел и поставил его возле входа. Подобрался и ловко, по-звериному пошел в темноту. Талин встал последним, освещая дорогу на много шагов вперед.
Они все шли и шли. Страх ушел, сменившись нудным ожиданием. Айсе показалось, что они идут уже целую вечность. Спросить кого-нибудь, что происходит, куда они идут, зачем, он просто боялся. Нельзя было нарушать живую, пугающую тишину пещеры. Это все страшно напоминало испытания, которые он проходил, когда его принимали в охотники. Есть условия, которые нельзя нарушать. И он понимал, что надо сейчас просто молчать и идти. Молчать и идти. И как можно меньше шуметь.