— Доброе утро, — поприветствовал он охранника.
— Доброе, если оно, конечно, доброе, — поежился тот. — Пропуск, пожалуйста.
— Фроловский, ты что? Своих не узнаешь? — наигранно удивился Константин Григорьевич и полез в бардачок за удостоверением.
— Почему «не узнаю»? Узнаю, но порядок — есть порядок. Раз положено предъявить, значит, предъявите, уважаемый товарищ Смирнов.
— Вот зануда, — процедил сквозь зубы Олег.
Инна шикнула на него:
— Молчи, а то сейчас начнется. Забыл, как в прошлый раз из-за твоего поганого языка он нас два часа мурыжил, делая вид, что оформляет важные документы.
Олег хотел возразить, но приумолк. Фроловский вернул Константину Григорьевичу удостоверение и побрел открывать ворота. Ева смотрела за стекло, пытаясь разглядеть сквозь дождливую завесу, куда они проезжают. Забор, увитый колючей проволокой, тянулся в обе стороны, насколько хватает глаз. Машина проехала в открытые ворота, которые тотчас же сомкнулись за ней. Слева от КПП стоял двухэтажный бревенчатый дом, к которому и подкатил Смирнов.
— Вылазьте, — скомандовал он.
— Куда мы сейчас? — негромко поинтересовалась Ева у Инны.
— За снаряжением. Или ты думала мы так пойдем, налегке? Нам рации надо взять, кое-что из оружия, деньги…
— Деньги?
— А ты что, думала там рубли или баксы принимают? Считай, что едешь за границу, где своя денежная единица. И вообще — всю неделю ты чем занималась?
— Всем понемногу, — пожала плечами Ева.
Инна фыркнула. В дом поднялись по широкому резному крыльцу. Стряхивая с себя капли дождя, Константин Григорьевич открыл массивную дубовую дверь. В лицо ударил теплый воздух с запахом протопленной русской печи. Навстречу им шел самый настоящий домовой: косматая грива седых волос, густые брови и длинная всклокоченная борода. На ногах у него были валенки, а поверх суконной толстовки, теплая жилетка из овчины.
— Слышь, Михалыч, — обратился к домовому Смирнов, — и тебе не стыдно в таком виде людей встречать? А еще главный инженер КПЛБ…
— Ну, инженер и что? Я тут безвылазно уже семь месяцев сижу. Думаешь, цирюльники ко мне во все щели ломятся?
— А бороду такую косматую зачем отрастил? — поинтересовался Олег.
— Некогда мне тут марафет наводить, работы море.
— А… — начал было Олег, но инженер показал ему кулак и изрек:
— А если кто-то сейчас поинтересуется про валенки, то точно получит в глаз.
После такой тирады Олег заржал:
— Михалыч, ты точно одичал в лесу!
Ева наклонилась к самому уху Инны и, чтоб ее не услышали остальные, спросила:
— Это кто? Домовой?
Инна прыснула и также шепотом ответила:
— Нет, это наш главный инженер — Артур Михайлович. Он отвечает за работу КПЛБ.
— Чего? — не поняла Ева.
— КПЛБ — контроль первой линии Барьера, а Михалыч следит за всей этой электроникой.
— Ясно, просто видок у него…
— Ладно, чего встали в дверях, проходите, — махнул рукой Михалыч.
В просторной комнате, одну треть которой занимала большая русская печь, было светло и сильно натоплено. Поленья вовсю трещали, то и дело лихо посвистывая. У окна стоял большой стол. Вдоль одной из стен примостился огромный кожаный диван.
— Фух, — выдохнул Олег, расстегивая куртку. — Ну и жарища у тебя тут Артур Михайлович.
— Мерзну я сильно в последнее время, — как бы извиняясь, сказал инженер.
— Так провел бы центральное отопление, тебе давно предлагали, а ты все по старинке, — Константин Григорьевич непонимающе пожал плечами.
— Дык, ведь уютней с печкой, и дрова так здорово поют. Вы-то чего приехали? Опять за Барьер?
— Ну а ты как думал? Естественно. Эти трое, — Смирнов показал рукой, — идут наших искать.
— М-да, — закусил губу Михалыч. — Что-то происходит в Магическом мире непонятное.
— А ты откуда знаешь?
— Чувствую. Да и Барьер в последнее время себя странно ведет.
— Что так? — насторожился Константин Григорьевич. — Ты нам об этом не докладывал.
Инженер виновато посмотрел на него:
— А что докладывать… Конкретных данных у меня нет, а мои личные ощущения, это не сведения.
— Эх ты, голова два уха, — укоризненно покачал головой начальник разведки, — столько лет работаешь, должен уже понять, что любые сведения, основанные даже на личных ощущениях, имеют определенное значение.
— Виноват, виноват, — отмахнулся рукой Михалыч. — Теперь-то что? Лучше давай делом займемся. Вы, девчонки, посидите покамест вон на том диванчике, а мы за снаряжением на второй этаж сгоняем.
Инна прошла через всю комнату и плюхнулась на диван. Достала из сумочки косметичку и стала поправлять макияж. Ева посмотрела на нее: «Везет же ей. Ни капельки не волнуется. Конечно, она-то не в первый раз идет туда».
Она подошла к окну и посмотрела на серое дождливое утро: «Что ждет меня там? Боюсь, ой как боюсь».
Ей сильно захотелось бросить все и поехать домой в уютную, такую родную квартирку. Лечь в кровать, забраться под одеяло и заснуть. Желудок предательски заныл. Ева сморщила лицо, словно собиралась заплакать. Затем закрыла глаза и глубоко вздохнула.
«Нет, милочка, не стоит этого делать. Соберись, тряпка!» — скомандовала она сама себе. И стала мысленно рисовать глазами «+8» — на удачу. Этому простому способу успокоиться ее научила в детстве бабушка. Как ни странно, но всегда помогало.
В это время вернулись мужчины. Ева открыла глаза и посмотрела на принесенные ими предметы, которые они раскладывали на столе.
— Инна, Ева, идите сюда, — позвал Константин Григорьевич.
Девушки подошли. Инна с деловым видом стала отбирать себе снаряжение.
— А ты чего замерла? — спросил у Евы Олег.
Не дожидаясь второго приглашения, она следом за Инной принялась за дело. Первой под руку попалась рация — плоская серебристая коробочка с еле видимой щелью вдоль всего корпуса, напоминающая портсигар. Инна молча взяла свою рацию, провела указательным пальцем по щели и три раза поскребла по коробке ногтем. Раздался глухой щелчок и «портсигар» раскрылся.
— Развлекаешься? — ехидно поинтересовался Олег.
— Проверяю…
Инна протянула его Еве:
— Вот, смотри, работает по принципу обычного сотового телефона.
Ева взглянула на внутреннюю сторону рации — да, самый обычный телефон, с одной стороны небольшой экран, с другой кнопки набора и динамик.
— Я помню, мне показывали…
— Тогда закрой и убери его вот сюда, — Смирнов протянул небольшую дорожную дамскую сумочку, — она теперь твоя будет.
— Да у меня вроде бы своя есть, я лучше туда положу. А то как-то нелепо буду выглядеть с двумя сумками.
Инна фыркнула. Олег покачал головой. Константин Григорьевич цыкнул на них:
— Хватит вам! Бери, это БК — безмерная котомка. Принцип действия Безмерья помнишь? Так вот, на его основе наши маги-технологи совместно с разработчиками с кафедры магической физики сконструировали данное чудо — бездонный вещмешок. А для дам его внешний вид подогнали под стильную дорожную сумочку. Очень удобно. Кидай в нее, что душе угодно, и в путь. Инна вон настолько привыкла к ней, что и в повседневной жизни без нее уже не может. Да, Инн?
— Угу, только я ее зову КБ — Кидай Больше, — согласилась та. — Очень даже удобно, особенно на рынок за картошкой ходить. Покидала в нее килограммов этак семь-восемь и домой. Весу-то нет, все ж в Безмерье остается.
Ева убрала в новую сумочку рацию, а затем, подумав, и свою старую.
— Ловко, — одобрил Олег.
Деловито девушка складывала в котомку необходимые вещи. Следом за рацией в недрах сумки скрылся мешочек с золотыми монетами, далее туда же проследовали пара кинжалов, несколько фляжек с питьевой водой и одна с красным вином. Так, на всякий случай. Зажигалка, изготовленная в форме огнива, тоже заняла свое место в бездонной сумочке.
— Вот, это очень важные штучки, — сказал Константин Григорьевич, протягивая Еве четыре больших заколки для волос. — Это ваше транспортное средство, мадам. Замечательная вещица! За ее разработку Нобелевскую можно отхватить. Жаль только, в нашем мире не работает.
В словах Смирнова Ева ничуть не сомневалась. На вид обычные заколки, а в конечном итоге — ведьминские метлы. Стоит только бросить такую заколку в Магическом мире на землю и тут же — хлоп! перед тобой метла. Садись на нее и в путь, не возбраняется.
— Ничего, за Барьером покатаемся, — подмигнула Инна.
— Точно, точно… Там полеты на орудии труда менеджеров по санитарии — обыденное дело. Это все равно, что у нас проехать по улице на джипе, — попытался сострить Константин Григорьевич.
Заколки-метлы нырнули в сумочку. Через двадцать минут на столе ничего не осталось. Все успешно перекочевало в импозантные вещмешки.
Дождь за окном не прекращался. Гроза дала о себе знать первой вспышкой молнии.
— О! Как и просили, — отреагировал на нее Смирнов. — Пора вам, братцы-кролики, в дорогу.
— Ну все, Михалыч, мы пошли, — протягивая руку, сказал Олег.
— Ни пуха… — пожимая его руку, пожелал инженер.
— К черту! — раздался тройной ответ.
— Я еще зайду к тебе, поговорить надо, — оборачиваясь на ходу, сказал Константин Григорьевич, и закрыл дверь.
Они вышли из дому, и пошли по дорожке, уводящей их в глубь леса. Дождь тут же накинулся на них, умывая со всех сторон. Плащ-палатки, выданные Артуром Михайловичем, худо-бедно укрывали от него, но не спасали от сентябрьского холодка. Минут через десять ходьбы по промокшему насквозь лесу, они вышли к просеке, метров десять в ширину. На противоположной стороне ее стройным рядом, словно солдаты на параде, стояли корабельные сосны. Они росли четко на расстоянии четырех метров друг от друга, уходя макушками высоко в небо. Ева посмотрела влево и вправо: сосны разбегались в обе стороны, и терялись в пелене дождя.
— Вот он, — показывая рукой в сторону сосен, сказала Инна Еве.
— Барьер?
— Он самый. Правда, лучше не придумаешь?
Ева пожала плечами. Она как-то не задумывалась над этим. Честно говоря, она представляла себе Барьер чем-то вроде каменной стены, по которой им придется карабкаться, или высоченный забор. В самом только слове «Барьер» звучало что-то грозное, непреодолимое. А тут… На тебе — лесопосадка.