— Порядок, Жук. — отозвался Серёжа. — До точки «Икс-Три» ещё пять минут полёта, потом разворот и идём на базу. А у вас что?
— Угодили в яму правым передним колесом. — сообщил голос в наушниках. — Дюбуа говорит, повредили подвеску, не сильно, но надо возвращаться. Сейчас выкарабкаемся и поковыляем назад.
Новость не радовала — как говаривал иногда Алексей Монахов, от слова совсем. Подобная поломка гарантированно исключала наземную группу из поисков. Хорошо хоть на завтра вылазки не предусмотрены, и Дюбуа сможет заняться ремонтом, никуда не торопясь…
— Принято, Жук. Помощь не требуется?
— Муха, сами доковыляем. Жужжите себе, пока жужжится…
Шипение в наушниках стихло. Серёжа огляделся и потянул ручку на себя, огибая очередную дюну. Полёт, второй за эти сутки, продолжался.
Первой пиявку заметила Татьяна. Горизонт затянуло серо-жёлтые тучи, на фоне которых извивались белёсые смерчики «пылевых дьяволов», — приближалась песчаная буря, и Серёжа уже собрался разворачиваться и ложиться на обратный курс,– но тут девушка вскрикнула и ткнула пальцем вниз и вправо по курсу. Серёжа положил машину в крутой вираж, сбросил скорость — и секунду спустя увидел тёмную извивающуюся полоску. На миг мелькнуло нечто вроде круглой воронкообразной пасти, но тут клубы пыли скрыли пиявку; Таня крикнула — «ниже, упустим!» — и он толкнул рычаг от себя, надеясь, что лопасти роторов не зацепят в клубах пыли склон дюны.
На какой высоте она двигалась, как именно — летела или перемещалась огромными прыжками, как описывали братья Стругацкие в «Стажёрах» — Серёжа так и не смог понять. Сбросив скорость, он старался держаться немного выше, отставая метров на сто. Пиявка мелькала в клубах пыли, то и дело пропадая из виду, и приходилось прилагать усилия, чтобы следовать за ней по пятам.
Сидящая позади Татьяна не отрывалась от видеокамеры, фиксируя каждое движение таинственного существа — раз или два, когда Серёже приходилось резко менять курс, чтобы не потерять пиявку из виду, её швыряло головой о колпак блистера — она ахала, вскрикивала, шипела от боли, но съёмки не прекращала ни на миг.
Погоня продолжалась около четверти часа. Серёжа то и дело бросал взгляд на шкалы указателей уровня заряда топливных элементов — ему вовсе не улыбалось садиться на вынужденную на полпути к базе, да ещё и в разгар песчаной бури. Ветер между тем усиливался; пылевые полосы неслись, закручиваясь штопором, мимо остекления кабины, коптер нещадно швыряло из стороны в сторону. Видимость почти пропала, и то, что он ухитрялся не терять пиявку из виду, нельзя было объяснить иначе, как феноменальным везением. И когда загадочная тварь всё же скрылась из виду, растворившись на фоне высокого скального гребня, перерезавшего песчаное море, Серёжа без колебаний бросил аппарат вниз. Туда, где на фоне каменной осыпи виднелось в клубах пыли тёмное пятно — вход в подземную каверну, которыми, согласно данным ареологов, были изрезаны горные породы, из которых складывалось плато Большой Сырт.
Посадка вышла не слишком мягкой — пыль помешала верно оценить расстояние до поверхности, к тому же в самый последний момент, за миг до посадки, сильный порыв ветра швырнул гирокоптер вбок. Машина не подвела — амортизаторы опасно скрипнули, но шасси справилось, погасив удар. Машину чувствительно тряхнуло, Серёжины зубы клацнули, больно прикусив кончик языка. Он едва сдержался от нецензурной тирады — нельзя при девушке, нехорошо! — и защёлкал переключателями, переводя силовую установку в режим ожидания. Надел шлем, продел руки в лямки ранца с блоком жизнеобеспечения, защёлкнул плечевые и поясные замки. Подсоединил торчащие из ранца шланги и кабели к разъёмам своего «Снегиря», помог Татьяне — в тесной кабине с этими несложными, отработанными до автоматизма операциями пришлось повозиться… Дождался, когда бессильно повиснут лопасти несущих винтов — и только тогда дёрнул рычаг, открывающий люк.
Клубы пыли сразу ворвались в кабину. Серёжа выбрался наружу, помог спуститься напарнице — та не расставалась со своей видеокамерой. Вытащил из-за сиденья мортирку, повесил на шею ремень с брезентовым подсумком, из которого выглядывали наружу латунные донца гранат. Тщательно задраил люк — неизвестно, как долго придётся отсутствовать, вездесущей марсианской пыли хватит нескольких минут, чтобы набиться в кабину, — и огляделся. Видимость по-прежнему была хуже некуда; разверстая пасть пещеры чернела шагах в двадцати от места посадки, и заваленный мелкими камнями склон поднимался к ней под углом около сорока пяти градусов. Серёжа выдернул из креплений на борту две палки-альпенштока, вручил один спутнице и, опираясь на второй, стал карабкаться вверх по осыпи.
VI
Фотографии не походили на те, которые я привык видеть в «Правде» — таким место скорее в «Красной Звезды» или «Комсомолке», в качестве приложения к статье о героических буднях воинов-интернационалистов. А то и вовсе в дембельском альбоме.
Трое парней стоят, обнявшись, на фоне пальмы –славянские лица, «калашниковы» под мышками, камуфлированные куртки, военные кепи кубинского фасона, такие, как известно, обожает Фидель. На другой фотке — один из предыдущей троицы, в той же кепке, с тем же «калашом». Стоит, развернув карту, вместе с ним её разглядывает негр в пятнистой униформе. На заднем плане типично южноафриканский вельд, торчит какое-то худосочное деревцо, акация, или что у них там произрастает…
Невозможно, скажете? И будете правы — в «той, другой» реальности таким фоткам на первой полосе главного партийного органа страны ну никак не место. Может, на пятой или шестой… да и то сомнительно. А здесь — пожалуйста, печатают, на самом верху страницы, с бросающимся в глаза заголовком «Пламень подвига»…
Не всё так радужно на нашей маленькой планете, далеко не всё. Пока мы бороздим космические просторы, выковыриваем из недр астероидов и планетоидов скрытые там сокровища, подбираем ключи к подпространственным «червоточинам», ведущим в другие звёздные системы — на Земле не утихают конфликты. Да, их гораздо меньше, чем в оставленной мной реальности — почти полностью успокоился Ближний Восток, тихо в Центральной Америке, нет ничего похожего на афганскую войну, главную страшилку студентов моего поколения. Но всё же кое-где по-прежнему льётся кровь и молодые парни платят своими жизнями за мир и спокойствие в чужих домах…
Увы, ни Внеземелье, ни «звёздные обручи», ни перспективы скорых полётов к звёздам не смогли отвратить совсем уж обитателей южной оконечности африканского континента от их излюбленного занятия — смут, грабежей, человекоубийства и прочих составляющих гражданских войн. Правда, в отличие от оставленной мной реальности, регион этот с его золотом, алмазами, ураном и прочими природными богатствами так и не стал ареной соперничества великих держав. Дела обстоят, скорее, наоборот — когда южноафриканцы в очередной раз сцепились со своими соседями, а заодно и с подразделениями АНК, ФНЛА, СВАПО и прочих регулярных, партизанских и повстанческих группировок, которых в тех краях пруд пруди, СССР совместно с французами и американцами продавили в ООН решение, призванное прекратить это затянувшееся безобразие. В Анголу и Намибию, страны, ставшие театрами военных действий нового (а на самом деле, застарелого и всем осточертевшего) конфликта была переброшена советская парашютно-десантная дивизия и несколько кубинских танковых и мотопехотных подразделений — последние, что примечательно, на транспортных судах ВМС США. С воздуха группировку поддерживали французские пилоты на своих «Супер-Этандарах», взлетавших с палубы авианосца «Клемансо», который по такому случаю подогнали к берегам юго-западному берегу Африки; вместе с ними действовали американские «Фантомы» и «Корсары», базировавшиеся на «Форестолле». Противостоять такой силе южноафриканцы разумеется, не могли, хотя и очень старались; боевые действия быстро сошли на нет, и в настоящий момент в Женеве идут переговоры, призванные покончить с затянувшимся этим конфликтом если не навсегда, то хотя бы на сколько-нибудь значительное время.
Но — за всё приходится платить, и на этот раз платой стали жизни наших десантников. Им и была посвящена передовица в «Правде» — по случаю присвоения высоких правительственных наград участникам этого конфликта. Посмертно, за беспримерный героизм, проявленный, как говорилось в статье. И первой строкой в этом скорбном списке значился капитан ВДВ Олег Васильевич Кулябьев, получивший Звезду Героя за бои близ ангольского городка Квито-Кванавале.
Я не сразу поверил своим глазам. Кулебяка? Фотографии не оставляли сомнений — точно, он самый и есть! Рыжий троечник, самый здоровенный и самый бестолковый в нашем восьмом «В» с первого дня выбрал меня объектом насмешек и мелких, но неприятных нападок — и был жёстко поставлен на место при помощи методов, которые вряд ли одобрили бы педагоги. С Кулябьевым мне довелось общаться совсем немного — после восьмого класса он покинул школу, отправившись в какой-то техникум, и больше я о нём ничего не слышал. Как тут было не вспомнить строки любимого барда:
"… а Коля Зять пошёл в десантные войска,
И там, по слухам он вполне нашёл себя…'
И как не удивиться явственной, видной невооружённым глазом аналогии с не менее любимыми мною Стругацкими — «…Последние схватки, последние путчи, особенно беспощадные, потому что последние. Уголовники, озверелое от безделья офицерье, всякая сволочь из бывших разведок и контрразведок, наскучившая однообразием экономического шпионажа, взалкавшая власти. Пришлось вернуться из космоса, выйти из заводов и лабораторий, вернуть в строй солдат…»
Не вполне точное сравнение, разумеется, но что-то общее есть, и его ох, как немало… Интересно, а что сказали бы сами авторы «Хищных вещей века» на этот счёт? И ведь наверняка что-то скажут, благо оба живы и не собираются оставлять литературу…
Только почему-то меня совершенно не тянет идти по стопам Жилина — может, из-за того, что в «той, другой» жизни насмотрелся на всё это, нахлебался ситечком? И не только по телевизору, но и непосредственно «на местах» — недолгая карьера журналиста в горячих точках обогатила меня массой впечатлений, и обновлять их я не собираюсь…