Серёжка помотал головой.
— Нет, ничего такого не было. Сам «обруч», правда, слегка светился, но больше ничего, ни даже слабого блика в горизонте событий. Я всё время на него смотрел, наверняка бы заметил.
«Горизонтом событий» тахионщики, как и все, так или иначе связанные с «батутами» и «звёздными обручами», называли плоскость, в которой возникало тахионное зеркало.
— А зачем она вообще к нему полезла? — с неудовольствием осведомился Юрка. — Нашлась, понимаешь, Низа Крит! Та тоже прикоснулась сдуру к баку с электрической медузой — вот и пострадала. И поделом, нечего ручонки совать, куда не просят…
— Насчёт Низы Крит ты не прав. — сказал Середа. — У Ефремова девушку поразили молнии другой электрической твари, похожей на огромный чёрный крест, когда она пыталась напустить на него робота. А к баку с электрической медузой прикоснулся другой член экипажа «Тантры», биолог Эон Тал.
— Значит, такой же был болван, как эта девчонка. — Юрка мотнул головой в сторону медотсека.
— Я хотел крикнуть, чтобы не трогала, но не успел. — виновато сказал Серёжа — Но всё очень быстро случилось. Я опасался, что из-за «обруча» ещё один олгой-хорхой выползет, вот и опоздал… Увидел только лиловый разряд, а когда подскочил — Татьяна уже лежала без сознания. Ну, я подхватил её на руки и понёс наружу, к коптеру. Даже мортирку потерял по дороге, мешалась очень…
— Похоже, Гарнье, мир его праху, был прав. — заметил я. — Червоточины, однажды порождённые «обручами», никогда не затухают окончательно, и «обручи» продолжают тянуть из них энергию и каким-то образом накапливать её. Вот малая толика этого «запаса» Татьяне и досталась…
Юрка почесал за ухом кота. Васька, почувствовавший знакомую ладонь, заурчал, не открывая глаз.
— Думаешь, это та самая червоточина, из которой на Луне повылезали электрические червяки?
— Ну а какая ж ещё? Олгой-хорхоев вы видели, тело Опиньяка нашли, так что сомнений быть не может. да и те, которых видели в пустыне Гоби, тоже отсюда пришли, через этот обруч, больше им неоткуда взяться Юрка пожал плечами.
— Это ещё нужно посмотреть. Вспомни, раньше мы были уверены, что они вообще не из Солнечной системы — а вот поди ж ты! Не удивлюсь, если выяснится, что эти электрические гады со спутников Юпитера!
— Ну, это ты перегнул…. Юрка хмыкнул. — Скажи ещё — с Венеры!
— Не скажу. Но и зарекаться не стану.
Оля переводила взгляд, полный изумления, с меня на Кащея и обратно.
— Мальчики, вы это всё серьёзно? Не может быть, чтобы эти создания могли существовать в таких непохожих условиях, ещё и на разных планетах! Их что, по-вашему, специально расселяли по всей Солнечной Системе?
— Я бы не удивился. — сказал я. — Юрка прав, предположи, что олгой-хорхои были чем-то вроде домашних питомцев у создателей «обручей» и сумели пережить своих хозяев, и всё сразу станет на свои места!
Оля покосилась на посапывающего Ваську. Кот сделал вид, что ничего не заметил, однако кончик хвоста чуть дрогнул.
— Да ну вас! Не поймёшь — то ли насмехаетесь, то ли голову морочите, нарочно придумываете такое, чтобы ни в какие ворота не лезло…
Юрка довольно хмыкнул.
— Да, мы такие, с богатой фантазией. А что до пещеры — надо бы наведаться туда, и как можно скорее. Вытащить тело Опиньяка, Бабенко поискать, наверняка он где-то там лежит… Гнездо олгой-хорхоев, опять же, найти не помешает. Но главное — это, конечно, «обруч». Не зря же мы за ним полгода мотались по всей Солнечной!..
— Да, что верно, то верно. — согласился я. — «Звёздным обручем» имеет смысл заняться как можно скорее, не откладывая. Чует моё сердце, эти колечки ещё подкинут нам хлопот…
Васька перестал урчать и перевернулся на спинку так, что стал виден маленький металлический жетончик с эмблемой «Зари», висящий у него на шее, на серебристой ленточке. Передние лапы кот при этом сложил на груди, совсем по-человечески.
— Вот кому хорошо, — Оля почесала коту живот. Тот заурчал вдвое громче. — Никакие червоточины и тахионные зеркала его не волнуют, их в его кошачьем мире нету. Знай, валяйся себе брюхом вверх и мурлычь!
Я задумчиво посмотрел на третьего штурмана «Зари».
— Это ты зря, Оль — в смысле, зря насчёт кошачьего мира. Старина Пратчетт недаром писал, что коты способны перемещаться между параллельными реальностями. Может, и сквозь червоточины лазать могут — как, по-твоему, они ухитряются проникать в запертые каюты? А ведь ухитряются же, сам сколько раз замечал…
— Это где это он такое писал? — удивилась Оля. — Что-то не припоминаю…
Я прикусил язык, но было уже поздно. Оля, в совершенстве владеет английским и обожает фантастику, особенно выделяя именно Терри Пратчетта, в СССР, пока мало кому известного. Она даже собрала коллекцию его романов — в мягких обложках британского издательства «New English Library», и держала их у себя дома, на Земле, в Королёве. Первый роман будущего цикла «Плоский мир» я видел у неё в каюте на «Арго», и не удивлюсь, если Оля и на «Зарю» его прихватила… Только вот беда: «Кот без прикрас», который я только что вспомнил, вышел — вернее, только ещё выйдет — в восемьдесят девятом, а придумывать объяснение для своей оговорки мне нужно прямо сейчас.
Да, вот так и палятся попаданцы…
III
Из космоса, с орбиты плато Большой Сырт выглядит, как обширное тёмное пятно. Учёные полагают, что причиной тому разливы базальтовой лавы и малое количество пыли. Но… пусть те ареологи, которые уверяют, что на Большом Сырте пыли немного, разок окажутся в центре здешней пылевой бури, полюбуются на «пылевых дьяволов» — тонкие смерчики, которые изгибаясь во все стороны, разгуливают по дюнам…
Но сегодня марсианская погода радует. На изжелта-белёсом небе не видно полос пылевых облаков, видимость не портит мутно-прозрачная пелена, и даже с большого расстояния купола базы Большой Сырт просматриваются превосходно. А мы уже довольно близко — посадочная площадка для челноков, опускающихся на ракетной тяге, расположена рядом с базой. Отсюда хорошо видны снежно-белые купола, решётчатая мачта-ретранслятор, на верхушке которой вспыхивает позиционный маяк. И ещё одна площадка, серая, метров двадцати в поперечнике, в центре которой инопланетным насекомым растопырился тяжёлый грузовой гирокоптер — такие обслуживают местные сообщения, в пределах нескольких сотен километров. Этот, судя по эмблеме на борту, прилетел с базы Берроуз, второй по размерам на Красной планете. Площадки находятся на некотором удалении от куполов, но учёные всё равно жалуются, что поднятые при старте и посадке пыль с песком забивают объективы камер наблюдений и амбразуры датчиков, поэтому дискуссии о переносе площадок ещё на пару километров в сторону вспыхивают на базе с завидной регулярностью.
Но пока этого не сделано, и чтобы добраться до главного жилого купола нам предстоит преодолеть не более двух километров. Сделать это вполне и в корабельных «Скворцах», хотя на борту челнока имеются и «Снегири», модель, специально разработанная для Марса. Именно такой на встречающем нас человеке — белый, утыканный шлангами, с массивным ранцем и плоской коробочкой на груди, он напоминает корабельные вакуум-скафандры, разве что, не столь громоздкий. Ну а мы обойдёмся — челнок уже пристыковали гофрированной трубой-переходником к подошедшему краулеру. Сделано это не для нашего удобства — никому неохота возиться с удалением пыли (той самой, которой по уверениям учёных на Большом Сырте совсем мало), так что прямой контакт с марсианской атмосферой пока откладывается. Ну и хорошо, ну и ладно — я отстегнул привязные ремни, защёлкнул забрало «Скворца», и привычно подхватив чемоданчик системы обеспечения, потопал к выходу. Тяготение на Марсе заметно слабее, чем на вращающихся «бубликах» орбитальных станций — там оно составляет стандартные пятьдесят процентов земного, — но всё же сильнее, чем на Луне, не говоря уж о планетоидах вроде Энцелада или недавно покинутой нами Полигимнии. Шаги тут получаются достаточно твёрдыми, без эдакой лунной «воздушности», передвигаться кенгуриными прыжками на Марсе не так удобно. Хотя — некоторые пробуют и даже остаются довольны.
Зашипело — давление в переходнике и салоне челнока, выравнивалось. Второй пилот с откинутым за спину колпаком гермошлема распахнул люк и пропустил Середу. Витька всё-таки предпочёл составить мне компанию, отложив беседу с Леднёвым на потом. За ним из челнока выбралась девушка-ареолог, направлявшаяся на Сырт для двухнедельного дежурства. Второй пилот сделал приглашающий жест, и я, постучав напоследок по забралу своего «Скворца» (ай-ай-ай, молодой человек, нехорошо нарушать ТБ — она, как известно, писана не только чернилами) отправился вслед на ними.
Экран электронных часов, встроенных в рукав «Скворца», показывал 16–34 по единому времени Внеземелья — выходит, всего тринадцать часов назад я рассматривал смятый солнечный парус через обзорный блистер «Арго»! Это было в пятидесяти с лишним миллионах километров от Большого Сырта — и сколько же всего уместилось в столь ничтожный временной интервал! Скачок на орбиту Марса, перелёт на «Зарю», встреча с друзьями, беседа — не сказать, чтобы очень уж торопливая, — в «Сюрпризе», встреча с Серёжкой Лестевым и его пострадавшей от «звёздного обруча» напарницей, спуск на поверхность планеты на челноке — а ведь ещё не вечер, как пел Высоцкий…. Увы, здесь, как и в оставленной мною реальности он умер, не перешагнув, подобно Элвису и Джо Дассену, роковой порог в сорок два года. И всего на пять лет пережив Пушкина с Маяковским — о чём и «там, у нас», и здесь так пронзительно писал Гафт…
А всё же, как удивительно ускорилось время! Сомневаюсь, что найдётся фантаст, способный уместить столько разнообразных событий в такой узкий интервал — а вот мы умещаем, и не слишком удивляемся…
Переходной рукав, в отличие от «кишки», по которой мы перебирались с «Зари» на челнок, был уложен прямо на песок, и прежде, чем попасть в него, пришлось спускаться по лёгкой алюминиевой лесенке — спиной вперёд, зажав под мышкой чемоданчик с торчащими из него шлангами. Через мутно-прозрачный пластик видны были и утёсы, возвышающиеся недалеко от базы, и испятнанный следами подошв песок, и несколько человек в оранжевых рабочих гермокостюмах, и ещё один краулер — большой, на двух парах широких, сетчатых, как у первых луноходов, колёс, издали похожий на прокачанный для езды по бездорожью фольксвагеновский хиппимобиль. В такой же я вслед за двумя своими спутниками и перебирался сейчас по гофрированной пластиковой трубе…