— И вовсе я не упирался… — попытался протестовать Серёжа, но Юрка уже не слушал.
— Не припоминаешь, был такой американский фильм про высадку в Нормандии в июле сорок четвёртого?.. Черно-белый, ещё шестидесятых годов…
— В июне. — Серёжа нашарил за креслом шлем своего «Скворца» и надел, не опуская забрала. — Союзники высадились в Нормандии шестого июня. А фильм — помню, конечно. «The Longest Day», там ещё Джон Уэйн и Генри Фонда играют…
— Вот-вот, он самый. — кивнул Юрка. — Знаешь, сдаётся мне, что у нас сегодня как раз этот самый длинный день и был…
И он кивнул на экранчик электронных часов. На бледно-зелёном светились светящиеся цифры — «23:59». Мигнули и сменились четырьмя нулями.
— Да… — Серёжа снова посмотрел в иллюминатор, на бледную полосу на фоне бархатно-звёздной черноты. В лучах появившегося из-за диска планеты Солнца — здесь оно было почти вдвое меньше земного, — пыль казалась рыжей. — Да, наконец-то этот день закончился… надеюсь.
— Ну и что тебе не сиделось на «Скъяпарелли»? — ворчливо осведомился Юрка. — Пришла бы в себя, отдохнула, а там и я прилетел бы, всё равно собирался…
— А ты что, не рад? — Мира насмешливо сощурилась и вручила Юрке футляр с инструментом. — «Батут» на «Скъяпарелли» уже заработал, и когда я узнала, что к вам отправляется лихтер — сразу побежала договариваться…
— Скажешь тоже — не рад! — физиономия Кащея расплылась в довольной улыбке. — Концерт-то на «Заре» дашь?
Мира пожала плечами.
— Какой теперь концерт? Концертные платья вместе с прочим багажом остались на «Деймосе-2», я только скрипку и успела прихватить, да нщё сумочку со всякими мелочами.
— Да пофиг дым, играй хоть в комбинезоне! — предложил Юрка. — Хочешь, сейчас сгоняю, принесу свежий? Тебе какую каюту выделили?
— Двенадцатую. — сказала Оля. Она вместе с Юркой и Серёжей явилась к шлюзу, встречать маленькую скрипачку. — Грубый ты, Юрка, неделикатный… для артиста важно не просто выступить, но и выглядеть на сцене соответственно! А ты — комбинезон… фу!
— А я что, я ничего… — заторопился Кащей. — Так значит, не будет концерта?
— Будет обязательно. — Мира тряхнула головой, отчего её волосы, чёрные, как вороново крыло, рассыпались по плечам. Только уговор — место чтобы было во вращающемся бублике. Терпеть не могу играть в невесомости!
— Давай у меня, в рекреационном отсеке! — предложила Оля. — Там просторно, стулья из столовой можно взять, это рядом. Вы же принесёте, ребята?
И она мило улыбнулась Юрке с Серёжей.
— Куда мы денемся. — вздохнул Юрка. — Так комбинезон-то что, нужен?
— Неси, пригодится, а то этот весь изгваздан, да и порван– Мира покосилась на свой рукав с нашивкой станции «Деймос-2», под которой красовалась прореха. — Я его больше суток не снимала, пропотел весь, изгваздался. Хотела взять другой на «Скъяпарелли» — но не успела, боялась опоздать на лихтер.
— А я тогда загляну к себе. — сказала Оля. — Есть у меня платьишко, не концертное, конечно, не в пол, но миленькое. Ты, правда, пониже меня и в талии тоньше…
Она критически оглядела фигурку скрипачки.
— Ничего, подошьём! — Мира беззаботно тряхнула шевелюрой. — Концерт устроим после ужина, так что времени много. А ты, Юр, иди, комбинезон мне, и правда, нужен…
И, забрав у Юрки футляр, вслед за Олей пошла по коридору.
Платье мало напоминало концертное — в крупную шотландскую клетку, короткое, едва до середины бёдер, оно превратило скрипачку в сущую школьницу. Серёжа подумал, что такое платье пошло бы и Татьяне. Увы, в данный момент его напарница скучала в медотсеке, в компании Влады, и собиралась наслаждаться скрипичным концертом через внутрикорабельную трансляцию.
— Я думала, от него ничего не осталось… — Мира смотрела в большой, метра полтора в диаметре, иллюминатор рекреационного отсека. Стеклянный кругляш был глубоко утоплен в обшивку, образуя что-то вроде металлического подоконника, только кольцевого. — А он, оказывается, целёхонек!
За толстенным, не меньше ладони, стеклом ползла по кирпично-красному фону планеты неровная каменная глыба.
— Это от Деймоса ничего не осталось, пыль да обломки. –сказал Поляков. Узнав о предстоящем концерте, он поспешил присоединиться к остальным членам экипажа в рекреационном отсеке. — А это — второй спутник Марса, Фобос.
— Правда? — Мира посмотрела на Фобос с недоверием. — Что ж, надеюсь, он не взорвётся, как тот, другой…
— Ну, шахт с полигимнием на Фобосе нет, как и героических тахионщиков. — с усмешкой заметил Кащей. — Так что, как кружил он по орбите сколько-то миллионов лет — так, надеюсь, и будет кружить ещё столько же…
— Юр, тебе не стыдно? — Оля посмотрела на Юрку с упрёком. Валерка погиб, с ним ещё пятеро учёных, а ты иронизируешь!
Кащей хотел возразить, но тут из динамика под потолком раздался мягкий звон.
— Пора. — Мира открыла футляр и извлекла из него «Гварнери». — Просьба зрителей занимать места согласно купленным билетам!
Она уселась на металлический «подоконник» иллюминатора, положила ногу на ногу, поправила подол и, подняв инструмент к плечу, взмахнула смычком.
— Что-то ты сегодня взмыленный! — заметил Юрка. Они сидели в «Сюрпризе. Вернее, парили в воздухе или медленно плавали по отсеку. поскольку силы тяжести в помещении бывшего резервного мостика 'Зари» не имелось.
— Будешь тут взмыленным! — отозвался Поляков. Он вслед за Олей, Мирой и Кащеем с Серёжкой отправился в традиционное убежище бывших «юниоров» сразу после концерта. — Если вы не против, посижу тут, приду немного в себя. Мира, радость моя музыкальная, сходи за кофе, а? Сил нет с кресла встать…
— А ты не вставай — оттолкнись, и сам полетишь. — Юрка ухмыльнулся. — А Мирой нечего командовать, она тебе не подчиняется. К тому же, не по форме одета, куда ей идти?
Мира смущённо улыбнулась и в очередной раз одёрнула подол своего школьного платьишка. Она делала это каждые секунд десять-пятнадцать, причём без сколько-нибудь заметного успеха — платья и юбки плохо сочетались с невесомостью. Или, наоборот, хорошо — с точки зрения представителей противоположного пола, которые могли наслаждаться открывающимся зрелищем.
— На борту все, и члены команды или пассажиры,= подчиняются приказам капитана. — сказал Поляков, старательно отводя взгляд от точёных ножек скрипачки. — Если капитан требует кофе — все должны немедленно бросать дела и бежать в буфет, имея при этом вид лихой и придурковатый…
— Я схожу, Андрюш… — Оля отстегнула ремень и всплыла над креслом. — Кому-то ещё принести?
— Мне соку. — сказал Юрка. — Вишнёвого или яблочного.
— И рогалики с сыром. — улыбнулась девушка. — Помню, всё помню.
— Рогалики — это для Лёшки, а он сейчас на Большом Сырте. А мне сочник возьми… или два. Они у здешнего автомата выходят ничуть не хуже рогаликов, если свежие, конечно…
Под потолком зашипело — включился динамик общей вутрикорабельной сети.
— Со «Скъяпарелли» передали — обломки Деймоса падают на Деймос. — сообщил женский голос. — Подробностей пока нет, ждём.
— Ну вот и попил кофе… — сказал Поляков. — ладно, я на мостик, а вы тут отдыхайте…
Он щёлкнул замком ремня и взмыл над креслом.
— Может, я туда принесу? — забеспокоилась Оля. — Ты же зелёный от усталости, вот-вот заснёшь!
— Капитан всегда должен был бодр и готов принимать решения! — назидательно заметил Поляков. — А нести не нужно, у нас там свой автомат…
Юрка, повиснув перед пультом, защёлкал клавишами. Под потолком, рядом с динамиком интеркома, вспыхнул небольшой выпуклый экран. Звук стал громче.
— Что-то слишком скоро эти камешки посыпались на планету, как бы не задело Сырт или Берроуз. — он подкрутил ручку настройки, на экране замельтешили разноцветные полосы помех. — Чёрт, не ловит…
— Ну, это вряд ли. — Капитан покачал головой. — Простейшая теория вероятности: на Марсе только две крупные базы, да ещё десятка полтора временных постов, там и люди-то не всегда есть. Думаю, обойдётся… Надеюсь.
Сквозь рябь проступила картинка — дюны, небо, прочерченное наискось светящимися полосами, белые купола вдали. Над куполами поднимался столб дыма.
…отмечены три попадания в строения Большого Сырта. — продолжал голос в динамике — Информации о масштабах разрушений и жертвах нет. Начата эвакуация персонала базы…
— Не обошлось, чтоб его… — Поляков невнятно выругался. — На базе полсотни человек, «батут» не действует, а на краулерах и гирокоптерах много не увезёшь. Да и куда везти-то?
— Наши, Лёшка, Середа сейчас там. — медленно произнёс Кащей. Физиономия его сразу осунулась, потемнела. — Что-то никак он не закончится наш самый длинный день…
Конец третьей части
Часть четвертая«Парадокс Эйнштейна»I
— Как здорово, что вы будете работать у нас, на «Звёздной»! Я рассказал своим, они места себе не находят. Вопросами меня одолевают — а что я могу рассказать? Сам мало что знаю. Пришлось перечитать всё, до чего смог дотянуться, подготовиться… Ну и ребята времени не теряют — клеят модельки марсианских гирокоптеров, инженеров расспросами замучили, тех, что Нуль-порталы монтируют…
Я кивнул.
— Да, выбор базы стал неожиданностью для многих. Хотя — чему, казалось бы, удивляться? У вас тут постоянно идут программы Проекта — учебные, исследовательские, по обмену опытом. Даже филиал моей альма матер, Факультета Космодесантников открыли!
Я вслед за своим бывшим артековским вожатым шагал по кольцевому коридору «Артек-Орбиты». В отличие от других станций, здесь он был двойным — в правом располагались жилые секции, кают-компании, столовые с камбузами, медицинские и рекреационные отсеки. Левую целиком отвели под аудитории и учебные классы; между ними, разделённые короткими отрезками переходов, расположились учебные лаборатории и мастерские. Здесь повсюду была сила тяжести — в безгравитационную зону строители станции вынесли лишь склады, грузовые причалы и два из трёх ангаров малых судов. Третий располагался в «лабораторной зоне», куда мы с Димой сейчас и направлялись. Десятка полтора его подопечных и ещё столько же мальчишек и девчонок из других учебных групп уже ждали в ангаре — им не терпелось побольше узнать о программе, ради которой мы явились на станцию.