Пришел растерянный Уорвик, на которого сразу набросился Сфикси: почему он не прочел список этих проклятых негров, чтобы они не скандалили, черт бы их побрал!
– У меня его с собой не было, – оправдывался Уорвик. – Я думал, это не так существенно.
Миллард ничего не сказал, но так посмотрел на Уорвика, что тот сразу сослался на нездоровье и ушел.
Как только объявили перерыв, Кэт стала потихоньку пробираться между креслами попечителей к выходу из ложи. Однако, на ее несчастье, мать вспомнила о ней:
– Поди сюда, милочка, у меня для тебя есть сандвичи и яблочный пирог.
– Я не хочу, ма, – взмолилась Кэт. – Право, не хочется.
Но мать заставила ее сесть возле себя и глотать злосчастные сандвичи. Кэт так свирепо накинулась на них, откусывала такие огромные куски, что мать подумала: «Говорила, что не хочет, а сама, видно, голодна, как волчонок. Ах, дети, дети!» Миссис Мак-Магон и не подозревала, чем объясняется аппетит ее дочери. Как можно скорее покончить с ненавистными сандвичами, чтобы успеть передать друзьям услышанное, – вот чего больше всего на свете хотела Кэт.
Но, когда она наконец справилась с едой и кинулась искать Джона или Чарли, ни того, ни другого уже не было.
30. На старт
Гонки «табачных ящиков» были назначены на пять часов пополудни. День продолжал быть по-весеннему теплым, но солнце склонялось все ниже, от деревьев и домов протянулись длинные тени, на Парк-авеню обитатели мавританских и прочих вилл собирались к пятичасовому чаю – все указывало на приближение вечера.
В Горчичном Раю, в доме Робинсонов, Салли тоже попробовала было уговорить сына выпить чашку чаю, но Чарли только хмуро покачал головой и отмахнулся.
– Да не волнуйся так, – сказала Салли. – Я уверена, сейчас за тобой приедут. Просто задержались.
Чарли и его мать ушли с праздника тотчас же после бурного выступления Цезаря. Их ожидания были обмануты, они не услышали, как произносят имя отца, доблестно погибшего в бою, и Салли не желала ни минуты больше оставаться в этом зале и развлекаться. Чарли же хотел вернуться домой пораньше, чтобы выкатить «Свирель» из сарая и дожидаться грузовой машины, которая должна была приехать и, как в прошлые годы, вывезти его машину на старт. Василь, который был менеджером Чарли на гонках, хотел было идти с ним, но Чарли сказал, чтобы он ждал его на старте.
– Жди меня у весов, – попросил он на прощание. – Мне гораздо важнее, чтобы ты помог мне поставить машину на весы, а то там, того и гляди, что-нибудь обломают.
Остальные друзья собирались идти на гонки тотчас же после живых картин, чтобы успеть занять лучшие места у самого барьера. Близнецы и Джон Майнард уже заключили пари с какими-то гренджерскими мальчиками, которые ставили на Мэрфи. Обе стороны с жаром расхваливали своего кандидата и всячески поносили кандидата противника.
Уже больше часа ждет Чарли с матерью грузовик, а его все нет и нет.
Старые отцовские часы на столе четырежды хрипло воззвали к Чарли. Часы на церковной колокольне пробили четыре. За ними прозвонили часы на пожарной вышке.
Бой часов резко отдавался в ушах мальчика и заставлял его еще напряженнее прислушиваться к каждому звуку, доносящемуся с улицы, к шелесту автомобильных шин. Вот какая-то машина замедлила ход и как будто собирается остановиться у дома. Салли, встревоженная не меньше сына, распахнула дверь…
– Привезли пиво в аптеку, – сказала она, стараясь говорить самым беспечным тоном. – Сейчас, верно, приедут и за тобой.
«Свирель» – блестящая, отполированная красавица машина стояла во дворе. Десятки раз подходил к ней Чарли – то протрет замшей лобовое стекло, то поправит резиновый коврик под сиденьем. Он выдумывал для себя еще и еще дела, чтобы хоть чем-нибудь отвлечься от этого тягостного ожидания.
Еще утром Чарли был в самой лучшей спортивной форме – и физически и душевно. Однако сейчас ни один спортивный тренер не был бы доволен его состоянием. Сначала огорчения, испытанные на празднике, а теперь это бесконечное ожидание измучили мальчика. Он выглядел усталым и совсем не таким подтянутым, как утром. Салли уже два раза бегала звонить в судейскую коллегию – почему не присылают машину. Каждый раз ей отвечал совершенно посторонний человек, обещал непременно передать, чтобы прислали грузовик, но, по-видимому, тут же забывал о своем обещании. Часы на колокольне пробили четверть пятого. Салли испуганно посмотрела на сына. Он стоял, прижавшись лбом к окну, и даже не обернулся. Может, попросить кого-нибудь из соседей подвезти «Свирель» к холму Надежды? Но, во-первых, владельцев машин в Горчичном Раю было только два, а во-вторых, и эти двое с утра уехали в парк на праздник.
Салли решительно открыла дверь и вышла на крыльцо. Толстый парень в шляпе, сдвинутой на затылок, вез на грузовике пустые бочки, которые оглушительно грохотали, подпрыгивая и катаясь по платформе. Салли помахала ему рукой. Парень притормозил.
– Вам чего, хозяйка? – прокричал он, высунувшись из кабины и морща нос.
Салли подошла ближе и попросила подвезти «Свирель» к холму на старт. Парень был из другого штата и ничего не слышал о гонках. Он вовсе не был автомобильным болельщиком, к тому же черное лицо женщины ему явно не понравилось.
– Некогда мне тут с вами возиться! – сказал он, морщась еще больше. – Вечно эти негры занимаются чепухой.
Салли окончательно пала духом: как она вернется в дом?
Но, когда она стояла уже на крыльце, до ее слуха донесся знакомый и такой привычный звук рожка.
– Дядя Пост! – воскликнула она, распахивая дверь настежь. – Дядя Пост – вот кто нас выручит!
Оливковая машина появилась в конце улицы. Дядя Пост катил, зорко поглядывая на дорогу – как бы ненароком не раздавить курицу, собаку или зазевавшегося малыша: ведь здесь, в Горчичном Раю, дети постоянно играли в пыли посреди улицы. Это не то что в аристократических районах, где чинные детки прогуливались за решетками садов, на подстриженных лужайках.
Салли помахала ему, и дядя Пост, повозившись немного, обуздал свое чудовище и остановился у дома Робинсонов.
– Сегодня, к сожалению, ничего для вас нет, мэм, – сказал он, свешиваясь с сиденья. – Наверно, вам еще пишут…
Услышав просьбу Салли, он немедленно принял эту просьбу очень близко к сердцу:
– Доставить машину мальчика на старт? Ну, разумеется, мэм, с радостью! Я и сам с удовольствием поглядел бы на гонки, если бы не почта. А про вашего знаменитого гонщика я много слышал. Да и про его машину тоже. Славный у вас паренек растет, мэм, дай бог ему здоровья!
Салли сияла. Легкая, как мячик, вбежала она в дом, крикнула Чарли:
– Не унывай, сын! Вон дядя Пост приехал за тобой!
Чарли взглянул на стрелки часов: без двадцати пяти минут пять. Если поторопиться, через десять минут он сможет быть на старте. И, мгновенно ожив, Чарли выбежал во двор.
Там уже возился старый почтальон, вынимал из багажника трос и прикреплял его к заднему буферу оливкового чудовища.
– Опять, видно, приходится мне выручать тебя, парень, – сказал он, увидев мальчика. – Живее за дело!
Чарли удивленно посмотрел на старика. Почему «опять»? Но долго задумываться было некогда, времени оставалось в обрез.
Увидев во дворе «Серебряную свирель» во всем ее блеске, дядя Пост хлопнул себя изо всей силы по коленке:
– Ну и молодец же ты, парень! Отец у тебя был способный, и ты от него, видать, не отстаешь! Дня два назад смотрел машину Мэрфи – так она много хуже, даю слово.
– А как она выглядит, дядя Пост? – Чарли, нагнувшись, быстро привязывал второй конец троса к крюку, укрепленному на передней части «Свирели».
Старый почтальон покосился на него:
– Торопись, парень, остается двадцать две минуты. Увидишь машину своего конкурента на старте. А от дяди Поста ни-ни – ничего не выведаешь, будь покоен.
Мать прикрепила к куртке Чарли серебряный значок – трофей прошлогодних гонок. Теперь каждый будет знать, что перед ним победитель. Дядя Пост предложил Салли ехать вместе с ним в кабине, и она с благодарностью приняла это приглашение.
Из ворот выехали без двадцати минут пять. Старый почтальон ехал быстро, но с большой осторожностью. Чарли старательно объезжал малейшие неровности на дороге, потому что «Свирель» была очень чувствительна. У одного из перекрестков светофор оказался перекрытым. Дядя Пост резко остановился. Машина Чарли продолжала двигаться, грозя вот-вот наехать на оливковый автомобиль почтальона. На секунду Чарли растерялся: что делать?
Конструируя «Свирель», мальчик долго обдумывал – делать или не делать на машине тормоза. Даже самые лучшие тормоза уменьшили бы ту легкость хода «Свирели», которой так добивался Чарли. В конце концов он решил их не делать.
А такого случая, как сейчас, он не предвидел. Вот когда нужны тормоза!
Все это с бешеной быстротой промелькнуло в голове мальчика. Он рывком, резко вывернул руль вправо и объехал дядю Поста на расстоянии ладони. Не замедляя хода, «Свирель» вынеслась почти на середину перекрестка и остановилась, задержанная тросом. Встревоженно заревели гудки настоящих автомобилей, которые чуть не наехали на эту маленькую машинку.
Полисмен, дежуривший у перекрестка, неторопливо направился к Чарли. «Ну, теперь начнется волынка! – тоскливо подумал мальчик. – На гонки я уж наверняка не поспею». Но вездесущий дядя Пост уже спешил навстречу важному фараону.
– Это моя вина, сержант. – Старый почтальон торопился как можно скорее отделаться от полисмена. – С меня и спрашивайте. Седьмой участок отделения связи. Меня зовут Хэрш.
– Виноваты и вы и мальчик. – Полисмен был невозмутим. – Почему у него нет тормозов? И зачем вы взяли его на буксир? Если он направляется на гонки «табачных ящиков», то за его машиной должен быть прислан специальный грузовик.
Пока шло это объяснение, Салли и ее сын испытывали одинаковое нетерпение и муки. Но вот полисмен что-то написал в своей книжке, а дядя Пост полез в карман.