Поздней ночью Геннадий тихо постучал в окошко знакомого дома. Вышел дядя Павел, узнал племянника. Проснулась, конечно, и тетя Саша. Засуетилась, стала греть воду. Дядя усадил племяша на лавку:
— Что, Геша, делать будешь?
— Не знаю, дядя Паша, не знаю. Немцы-то в деревне стоят?
— Нет, к нам только воровать наезжают.
— Это хорошо. О партизанах ничего не слыхали?
— Тебе одной тюрьмы мало показалось?.. — подала голос тетя Саша.
— В тюрьме я по случаю оказался. Вины никакой у меня нет.
— Ладно, молчи. Сидеть в избе будешь, — решила тетка.
Но дядя Павел, видимо, думал по-другому.
— Ходят тут, Геша, партизаны, ходят. Вот утром услышишь от людей…
Появление Геннадия в деревне не вызвало даже любопытства. Для большинства неожиданные исчезновения, а затем появления людей стали обычными, к этому уже привыкли. Только полицейский, встретив утром Геннадия, спросил:
— Отпустили?
— Отпустили, — ответил Геннадий и прошел мимо.
Осторожно стал расспрашивать Геннадий об отряде Быкова. Узнал, что какой-то партизанский отряд действует в этих местах. От деревни к деревне пошел Геннадий на поиски.
Встретил Ивана Кузьмича под деревней Ясно. Обрадовался. Надеялся, что дадут ему оружие и будет он вместе с партизанами бить фашистов. И хотя понял Иван Кузьмич, что творилось в душе юного партизана, твердо сказал:
— Для нас сейчас самое важное — разведка. Понял?
— Угу…
— Будешь нашими глазами и ушами. Ясно?
— Угу…
— Отправляйся обратно в Буряску и начинай действовать. Связь старая — через дуб. Задачу усвоил?
Пришлось вернуться к тетке.
Задачи у юного разведчика стали посложнее. В крупных деревнях, особенно на шоссейных дорогах, располагались немецкие гарнизоны. Геннадий надевал на себя всякое тряпье и под видом нищего отправлялся то в деревню Мечкино, то в Логовино, что на шоссе Порхов — Дедовичи, то в Великое Село.
Всё замечали острые глаза мальчишки: и где ставятся посты, и какие огневые точки у фашистов, и сколько их, этих точек, в деревне…
По этим данным партизаны совершали налеты, уничтожали врага. Очень хотелось Геннадию иметь собственное оружие. Но никак не мог его достать. Однажды зимой возвращался он под вечер из очередной разведки. Вышел на дорогу недалеко от Буряски. Видит, еле-еле плетется лошадь, впряженная в повозку. Догнал паренек повозку, заглянул. В повозке храпит пьяный полицай. На поясе, которым был подпоясан полушубок, кобура. Осторожно, затаив дыхание, раскрыл кобуру, вытащил наган. Спрыгнул с повозки и скорей домой.
Недолго держал у себя наган Геннадий. Узнал Иван Кузьмич об оружии, приказал сдать в отряд. Запомнилась холодная вороненая сталь рукоятки, особое чувство гордости…
Шел февраль 1943 года. У фашистов что-то стряслось. На всех дорогах они усилили охрану, увеличили гарнизоны в крупных населенных пунктах, подозрительнее стали относиться ко всем «неблагонадежным». Это эхо Сталинграда донеслось до глубокого тыла.
За Геннадием стали следить. Ходить на связь становилось все труднее.
В феврале 1943 года Геннадию наконец разрешили уйти в отряд. В грозную силу превратилась к тому времени когда-то небольшая партизанская группа. В отряде уже было около 400 человек. Вместе со всеми Гена участвовал во многих операциях. Памятен ему бой в Мечкино, где был разгромлен немецкий гарнизон и где шальная пуля угодила ему в ногу.
Отряд Быкова все время был в движении — рейдировал в Порховском и Карамышевском районах. Никто не сказал бы, что Геннадию шел только пятнадцатый год. Рослый, выносливый, он наравне со взрослыми проходил иногда по 30–40 километров в день, лежал в засадах, ходил в разведку.
Летом 1943 года отряд «За Ленинград» влился в 3-ю Ленинградскую партизанскую бригаду, которой командовал легендарный комбриг Александр Викторович Герман. Геннадий Светлов стал бойцом 19-го отряда 2-го полка знаменитой бригады. Радовался паренек, но неожиданно радость обернулась печалью.
Вызвал его как-то Иван Кузьмич:
— Вот что, Светлов, получен приказ: таких, как ты, пацанов, в бой не брать.
— Как же так? — растерялся Геннадий.
— А вот так! Пойдешь обратно в деревню и опять будешь вести разведку.
Пришлось подчиниться. Снова Геннадий Светлов ходит к знакомому дубу, оставляя там сведения обо всем, что узнавал.
В августе 1943 года фашисты организовали большую карательную экспедицию против партизанской бригады. Были у противника танки, артиллерия. Создалась тяжелая обстановка. Геннадий получил ответственное задание: разведать силы фашистов в самом Порхове. Долго ломал голову паренек, как незамеченным добраться до города, в котором полным-полно врагов.
Узнал Гена, что некоторые мужики возят продавать дрова в Порхов. Увязался с ними вместе. Догадывались мужики, что неспроста этот паренек в Порхов рвется, но виду не подавали. Несколько раз приезжал в Порхов Геннадий, и в партизанский отряд поступали необходимые сведения. Зимой гитлеровцы почувствовали, что скоро им конец, стали особенно измываться над мирным населением. Запылали деревни Красуха, Заполье. Фашисты сожгли их дотла вместе с жителями, и тогда Геннадий ушел опять в отряд.
Определили Геннадия в разведгруппу отряда. Вместе с товарищами доставал он нужные медикаменты, собирал продовольствие, разведовал расположения вражеских гарнизонов.
Все ближе и ближе подходила Советская Армия к Псковщине. Никогда не забыть Геннадию 23 февраля 1944 года. В этот день около Карамышева впервые за много лет Геннадий увидел советских солдат.
Наконец явью стала мечта, которая одна и поддерживала людей в мрачные годы фашистской оккупации.
Стоят партизаны и смотрят, как мимо идут солдаты, мчатся машины, громыхают танки.
Вдруг головной танк остановился. Подошел подполковник к партизанам:
— Товарищи, кто покажет нам кратчайшую дорогу на Остров?
— Я, — вызвался Геннадий. Он хорошо знал эти места.
Усадили паренька на танк. Скрытыми партизанскими дорогами повел бывший партизанский разведчик воинское подразделение. Пришли к Острову, обнял подполковник разведчика, поцеловал.
— Молодец, парень!
— Служу Советскому Союзу!
— Какой бравый, — засмеялся офицер. — Пойдем с нами дальше.
— Нет, я к своим, домой.
Вернулся в родные места Геннадий, а партизан уже нет. Ушли к Ленинграду. Вскоре пришла весточка от отца. Лежал он в это время в госпитале, поправлялся после ранения. Ранен был на Ленинградском фронте.
И вот в мае 1944 года в Ленинграде встретились наконец отец и сын, два рядовых бойца: солдат и партизан!
…Прошло много лет. Часто теперь пионеры дружины имени Героя Советского Союза А. В. Германа встречаются со своим почетным пионером Геннадием Васильевичем Светловым.
И думают пионеры: «А ведь было ему тогда столько же лет, сколько нам теперь!»
А. ИльинаОлег Голубев
Смоленский (Голубев) Олег Леонидович тринадцатилетним мальчиком в ноябре 1941 года был направлен в составе разведывательной группы штаба Северо-Западного фронта в тыл немецко-фашистских войск, где при выполнении специального задания командования вместе со всей группой был схвачен немцами и заключен в лагерь для военнопленных.
19 декабря 1941 года из лагеря бежал, однако в штаб Северо-Западного фронта не возвратился, и судьба его осталась неизвестной.
…Дальнейшую судьбу Олега узнали красные следопыты при очень неожиданных обстоятельствах.
В селе Голубково Лужского района Ленинградской области жил мальчик Саша Кондратьев. Когда гитлеровцы заняли село, Саша стал мстить им, как мог. Ему помогал неизвестный мальчик по имени Олег, который недавно появился в селе. Вместе они выкрали у фашистов оружие. (Оно хранилось в старой часовне за озером.) Часть утопили, а часть зарыли в землю — для партизан. Мальчишек схватили и вскоре казнили — повесили. Уже после освобождения села их перехоронили в городе Луге. Никто не знал фамилии второго мальчика, и на могиле написали только его имя. Красные следопыты сначала узнали все о своем односельчанине, а потом заинтересовались и Олегом. Кто он? Откуда взялся?
После долгих поисков ребята нашли мать Олега — Екатерину Яковлевну Голубеву, а с ее помощью — товарищей Олега по оружию.
Вот что рассказал бывший боец 1-го особого партизанского отряда под командованием капитана Савченко Исаев Иван Иванович (с 1941 года по 1943 год — разведчик РО штаба СЗФ).
«…C Олегом Голубевым я часто был вместе при выполнении заданий командования, знал его как отважного и смелого пионера.
Помню, как особенно храбро вел себя Олег при взрыве эшелона на перегоне Дно — Перевили.
Самое трудное было — доставить к месту взрыва тол. За это дело взялся Олег. Он спрятал его в корзине под двумя ощипанными гусями… Мол, несу отцу, который работает на железной дороге. Наверное, страшно было мальчонке, но он все сделал толково.
В последний раз он был заброшен в Лужский район в 1942 году».
Об этом же говорит партизан Петр Петрович Балашов:
«В отряде был юный разведчик Олег Голубев. Он выполнял специальные задания командования. Участвовал в разгроме карательного отряда на территории Дедовичского района. Воевал храбро, прямо-таки героически… Слышал, что он был заброшен под Лугу…»
И еще одно свидетельство — Петра Дементьевича Муратова, бывшего партизана.
«…B деревне Зеленый клин остановились шесть вражеских цистерн с бензином. Моя группа контролировала дорогу. Заметили машины. Решили взорвать мост в тот момент, когда машины появятся на нем. В таких случаях нас всегда выручал Олег. Он самый маленький, мальчишка. На этот раз Олег изображал рыбака. Взял удочку, в платок положил тол, как будто еда, так с узелком и удочкой пошел по берегу до самого моста. Там уселся поудобнее, закинул удочку, как будто ловит рыбу, а сам тихонько выложил тол, рядом — гранату, к которой был привязан шнур длиною в сто метров. Незаметно дотащил шнур до кустов на обочине дороги. А там сидел я и еще два партизана — Гавриленко и Фомин.