— Да ведь у каждого на лбу-то не написано: бикс это или человек! Как отличить?
— Есть способы, — с неудовольствием сказал Харрах. — Специалисты отличат. К тому же многие из биксов по наивности своей недавно перерегистрировались — у них карты индивидуальных данных сильно отличаются от наших. Далеко с такими не уедешь. Так что мы и биксы — в очень разном положении…
— И правильно, — сказал я, с удивлением заметив, что мой друг внезапно начал нервничать и раздражаться. — Нечего пугать людей и головы мутить им разным вздором. Столько биксов на одну округу — это много или мало? Как, по-твоему?
— Нормально, — всматриваясь под ноги, сказал Харрах. — Когда-то было больше.
— И откуда ты все знаешь, слушай!?
— Знаю, — неопределенно произнес Харрах. — Яршая говорил. И вообще… Неважно!
— Ну и ладно, — буркнул я. — И что, везде такие правила? Ну, с биксами? Во всех округах, да?
— Естественно, везде! Как будто сам не слышал, — огрызнулся громким шепотом Харрах.
— Не слышал, — искренне признался я. — Ведь в школе нам не говорят об этом, да и дома обсуждать такие вещи не положено… По крайней мере у меня! Сам знаешь… Мой папаша спуску не дает. Ни мне, ни маме.
— Знаю, — подтвердил Харрах. — Я от такой житухи взвыл бы через день! Но вы о чем-то все же говорите, правда? Ну, о чем-нибудь нормальном?!
— Больше все ругня по адресу врагов. С утра до вечера. (Харрах чуть слышно фыркнул.) Я уже привык, внимания совсем не обращаю, разве только иногда поддакиваю… Так что неоткуда знаний набираться! Я согласен: глупо быть неинформированным пнем. Но… что поделаешь?! Мы слишком разные…
— Ты мало спрашиваешь — сам. — Харрах пожал плечами. — Ведь не буду ж я тянуть клещами за язык! Откуда мне известно, что тебе необходимо?! Ты какой-то странный… Мне Яршая с детства вдалбливал: пока не задают вопросов — не трепись впустую. Может, никому не интересно…
— Ладно, ты не заводись. Я просто… думал вслух, — стараясь придать весу собственным словам, добавил я. — Но ты мне объясни: когда сегодня вечером к ним на маяк прибудет самофлай, неужто сложно там его засечь?
— Во всяком случае сложней, чем здесь, — сказал Харрах. — И место более пустынное — болота, разные протоки, острова… И, не забудь, граница округов как раз проходит в тех местах. Еще придется выяснять и согласовывать, кому ловить… На это тоже нужно время. Сцепятся, как пить дать. Каждый хочет сам все провернуть. В какой округе биксов загребут — той и почет, и уважение. Всегда так было. Вожаки народа очень любят почести, возьми, к примеру, своего папашу! Вождюки!.. К тому же, — он замялся, — это… не обычный самофлай, насколько я могу судить.
— Огромный, что ли? — удивился я. — А что в нем необычного? Такой я сам однажды видел… Впечатляет, кто же спорит! Но зачем нужна эта махина, если всего — столько пассажиров? Или там, на маяке, за третьим поворотом, на каком-нибудь болоте — целый сборный пункт? И там их уже много?
— Да нет, только эти. Никакого пункта… Слушай, что ты пристаешь?! — Харрах тихонько взбеленился. — Неуч, одно слово! (Я вздохнул и с виноватым видом лишь пожал плечами.) — Хорошо, — смягчился тотчас же Харрах, — но это — между нами. Строго между нами! — он приблизился ко мне почти вплотную. — Ты запомни: существует новая конструкция. Особый самофлай. Как шильник действует, понятно? Блеск машина! Это доктор Грах вчера Яршае проболтался…
— Ничего себе! — присвистнул я. — Вот черти, эти биксы! Значит, мы с тобою первые увидим… Это здорово! Но… Все же я не понимаю: натуральный шильник только в космосе и может… Ведь ему какой разгон необходим!..
— А этот — может! — с гордым видом, будто сам и изобрел, сказал Харрах. — Те, что летают в космосе, — само собой. Теперь, как видишь, новые придумали, чтоб можно было и в условиях Земли… Спокойно — с континента на другой. А то и ближе… Правда, все равно его здесь сразу засекли бы. Это же не шапка-невидимка. Хочешь или нет, ему необходимо время для маневра — в истинном пространстве. А у маяка — пока-то обнаружат!.. Надо же еще и догадаться, что это такое. Целая минута или две уйдут на это… И когда примчится к маяку отряд порядка, шильник уже к этому моменту подберет всех! И — с приветом… Дальше его просто нечем засекать, курс неизвестен, спряталась машинка. Так что главное сейчас — дойти спокойно…
— Это здорово, — одобрил я. — Вот и не знал, что мы такие штуки стали создавать. И, ты смотри-ка, биксы — ну, какие ловкачи: мгновенно приспособили!..
— Как — приспособили? С чего ты взял, что люди шильники изобрели? — Харрах метнул в меня взгляд, полный неподдельного негодования.
— А кто ж, по-твоему? — невольно поразился я. — Ведь мы недавно в школе проходили!.. Новости родной науки… Джофаддей рассказывал — все слушали, разинув рот… Чего же ты не возразил тогда?
— Ну, этот-то соврет — недорого возьмет, — с презреньем хохотнул Харрах. — С ним спорить — только нервы зря трепать… А ты не знаешь — и молчи!
— Выходит…
— Вот-вот! Шильник сконструировали биксы — для своих каких-то нужд. И новую машинку — тоже. Понял? Людям до такого ввек не допереть! Они давно уже чужим-то пользуются: где-то слямзят, что-то им подарят — от щедрот, как шильник, например… А все бесстыдно выдают за собственные достижения. Повсюду только и болтают: дескать, нет пределов человеческому творческому гению… Да враки, чушь собачья! Ничего теперь почти не могут.
— Так уж и не могут! — оскорбился я. — Ни капли человечьей гордости в тебе нет!
— Может быть, и нет, — кивнул Харрах. — Не так воспитан.
— Да плевать мне на любое воспитание! — вспылил я. — Должен сам соображать! Пускай ты прав хоть сотню раз. Пускай и в самом деле люди мало что изобретают. Но чужое применять — на это тоже надобны мозги!
— Беда в другом: и на такое толком не способны, — сокрушенно произнес Харрах. — Идей и общих разработок у людей всегда пол-ным-полно — нелепо отрицать. А вот самим построить, довести, как говорится, до ума, внедрить — не получается!.. Яршая убежден, что человечество в гордыне технологию просрало и теперь, по этой же гордыне, все очухаться не может. И не хочет. Только знай себе брыкает ручками и ножками туда-сюда. Конечно, биксы это понимают и стремятся помогать, и что-то иногда им удается, но ведь всякое терпение имеет свой предел!..
— Ну, я смотрю, Яршая будь здоров тебе мозги запудрил! — усмехнулся я. — Во всем одно паскудство видит, все ему не так!.. Узнал бы мой папаша…
— Да ведь он как раз из тех, кто биксов в грош не ставит! — возразил Харрах. — Вот он-то человечество и губит, весь людской прогресс и тормозит! И это он тебе помои разные в мозги сует, а ты и веришь!..
— Интересно ты, Харрах, стал выражаться, очень интересно, — не на шутку разозлился я. — Противно слушать. Больше так не говори, а то… Конечно, мы с тобой друзья и все такое, но… Не надо. Слышишь?!
— Ну, а что — а то? — по-петушиному вдруг вскинулся Харрах. — Ты угрожаешь? Что ты сделаешь мне? Папочке пожалуешься? Или побежишь к собачникам?
— Да не мели ты чепуху! — угрюмо буркнул я. — Не знаю. Ничего не сделаю. Но лучше помолчи, чтоб я и вправду глупостей не натворил. Ведь мы теперь — заложники, и так все нервы на пределе… А ты масла подливаешь…
— Извини, — сказал Харрах и дружески пожал мне руку. — Я, дурак, и не подумал… Больше так не буду.
— Ладно, — проворчал я, — пролетело. Я и сам хорош!.. Но то, что мы заложники… Что дальше, а?
— Боишься: вдруг возьмут с собой? — Харрах с насмешкой глянул на меня.
— А почему бы нет?! Зачем нас вообще с собой тащить? Оставили бы в городе… Уж мы и сами как-нибудь вернулись бы домой! На той же лодке, предположим… Или подождали бы, когда приедут поисковики…
— Навряд ли мы особенно рискуем, — рассудительно сказал Харрах. — И выкинь эту дурь из головы.
— Тогда — зачем?
— Не знаю. Мне никто не объяснял. Как и тебе. Но для чего-то это нужно, вероятно. Может, для отвода глаз, а может, чтобы легче было сговориться, если с шильником случится неполадка. Я читал: заложники всегда играли важную, хотя не до конца понятную мне роль. Их присутствие, ну… словно бы запутывало ситуацию и вынуждало прежних вожаков вести себя умнее. Правда, насчет наших вожаков я сильно сомневаюсь… Эти разговаривать и слушать не умеют. И в действительности люди их волнуют мало. Биксы — и подавно. Только и заботы, как бы пыль в глаза пустить друг другу да подольше оставаться вожаками… Остальное им не интересно.
— Не скажи, — с обидой произнес я.
— Просто ты по-родственному судишь, — возразил Харрах. — А я гляжу со стороны… Конечно, мы с тобою влипли. Еле-еле убежали от собачников — и новая проблема… Думаешь, меня вся эта ситуация нисколько не волнует? Если бы!.. Когда мы с площади пошли, у меня сердце чуть не встало от тоски! Вот эдак екнуло, заныло и как будто замолчало вообще. И слабость, знаешь, во всем теле…
— Это ты перепугался, — с видом знатока заметил я. — Со мною тоже так случалось. Отвратительная штука! Но что интересно: я на площади как раз спокойней чувствовал себя. И только уж когда пошли и я прикинул, что же будет дальше — с нами, с нашими родителями, с биксами, в конце концов… Вот — даже так… И с ними — тоже.
— С ними ничего не будет, — твердо сообщил Харрах. — Дойдут до маяка — и ладушки. А что потом случится с нами… Тут я вообще не представляю.
— Да ведь не убьют же! — я невольно весь напрягся. — Сам же говорил: они людей не трогают.
— Ну, в принципе… насколько я их знаю… — неопределенно произнес Харрах. — Яршая без конца твердил об этом. Но на маяке мы будем не нужны…
— Тогда у нас два варианта, — начал рассуждать я. — Первый: нас возьмут с собой…
— Обуза лишняя, — махнул рукой Харрах.
— Второй — отпустят. Сразу, как прибудет самофлай.
— Вот это — вероятнее всего, — кивнул Харрах. — Мы им сейчас нужны для подстраховки, только чтоб добраться без помех до маяка. Чтоб не напали вдруг. Я думаю, все наши — и Яршая, и отец твой, и