Встреча с небесным посланником
Читатель, вероятно, уже и сам заметил, насколько разнообразными, не похожими друг на друга бывают сценарии выхода людей на контакт. Весьма редко они выполняются по какой-то одной установившейся форме. Да, иногда бывают общие признаки: например, информационная связь возникает после клинической смерти, серьезнейших травм, пережитой комы, но куда чаще – никак не устанавливается, хотя люди, казалось бы, точно так же это пережили, вернулись с «того света». Ан нет... Похоже, здесь учитываются еще какие-то критерии, причем, видимо, по каждой личности персонально.
Не скажу, не знаю – радоваться тут или печалиться: с людьми, вступившими в контакт, всякое может случиться. Бывают и трагические исходы. Здесь ведь очень многое зависит от самого человека, от степени его нравственности, устремлений и характера.
Совершенно уникальный факт прямого контакта с таинственным незнакомцем был нами изучен в случае с Павлом Пятовым, уроженцем Горьковской, ныне Нижегородской области, проживающим периодически то в Волгограде, то в Нижнем Новгороде. Пятова трудно назвать контактантом, но ряд признаков заставляют отнести его все же к этой категории людей. И вновь, как в некоторых предыдущих случаях, здесь был задействован ребенок-подросток. Словно у кого-то Свыше надежда на благополучный исход для землян остается только на детей...
Загадочный незнакомец
...Тот день, 13 августа 1968года, навсегда остался в памяти Павла Пятова и оказал влияние на всю его дальнейшую судьбу. Тогда ему было 13 лет, и жил он, сельский мальчишка, в деревне Шмойлово, что неподалеку от Кстова, в глубине Горьковской области. Какая-то неотложная нужда заставила его идти в соседнее село Слободское – это около пяти километров по наиболее короткой тропе. День был жаркий, солнце палило нещадно. Тропа петляла с увала на увал, и Пашкины мысли тоже перескакивали с одного на другое.
Вдруг гвалт огромной вороньей стаи заставил его взглянуть на небо. Столько черных птиц, кружащих, пикирующих, истошно каркающих невысоко над ним, он никогда раньше не видел. Они нагнали его, клубились над головой, вроде бы ускорили полет и... стали исчезать, растворяться в воздухе прямо на глазах!
В ужасе, ничего не понимая, мальчишка глядел в небо, пока там не исчезла последняя птица. Мысль – бежать что есть духу домой – уже мелькнула в его голове, когда, опустив глаза, он увидел на тропе в сотне метров от себя высокого мужчину. Незнакомец стоял и смотрел на него. Откуда он появился среди поля, Пашка понять не мог. Он инстинктивно взглянул на часы, которые незадолго до этого купил на заработанные в колхозе деньги, – стрелки показывали час дня.
Мужчина был тепло, не по-летнему, одет: свитер коричневых тонов, черные брюки, заправленные в высокие ботинки. В правой руке держал перекинутую через плечо кожаную куртку, запомнившуюся то ли особенной выделкой, то ли вышивкой. Все вещи очень хорошего качества, наверное, дорогие. Незнакомец был смугл, красив, с несколько суровыми, восточного типа, чертами лица, с черными как смоль волосами, бороды и усов не имел. Что-то необычное, неземное угадывалось в нем.
Подавив крик, Пашка был готов пуститься наутек, но мальчишеская гордость не позволила ему сделать это сразу. Трудное детство выработало в нем характер волчонка. Тем более что однажды, лет в 9—10, когда он, в очередной раз избитый мальчишками, захлебываясь собственной кровью, возвращался домой с улицы, проклиная все на свете и в первую очередь своего отца вместе с Богом, он поклялся, что никогда в жизни ни перед каким насилием, угрозами и жестокостью не склонится, не струсит и не сломается. Как позднее выяснилось, он поклялся в этом не только перед самим собой...
Пашка шагнул по тропе к недвижимо стоящему человеку. Тот неотрывно и напряженно смотрел ему в глаза. И тут в Пашкином мозгу, словно на двух экранах, быстро-быстро потекли кадры двух цветных неозвученных фильмов. Они шли двумя потоками. В одном излагалась судьба какого-то мужчины, с первого и до последнего дня его существования. А в другом мелькали, сменяя друг друга, люди, народы, страны, цивилизации, планеты, звездные системы.
Сколько времени длились видения? Ну, минуту или чуть больше – пока он шел эти несколько десятков метров. Когда они поравнялись, мужчина чуть отстранился, однако продолжал глядеть ему в глаза. Лишь отойдя на несколько шагов, Павел смог наконец оглянуться... На тропе никого не было! Незнакомец исчез. Ну, тут уж Пашку ноги сами понесли, не помнит, как очутился в селе. А вот возвращаться обратно долго не решался, одолевал жуткий страх. На его счастье, из местной церкви шли к себе в Шмойлово три местные старушки, с ними парнишка и увязался, смиренно телепая позади за весьма неторопкими ходоками.
– Тогда я ни с кем не мог поделиться, не мог рассказать о происшедшем, – вспоминал много лет спустя Павел Владимирович. – Тому был ряд причин. В селе мы, наша семья, были вроде изгоев. Мой отец во время войны с фашистами попадал на какое-то время в плен и после был осужден на 25 лет лагерей. В 1953 году его освободили, ну а я родился в 1955. Так вот, в деревне я считался сыном предателя, «врага народа». Сполна познал, что такое детская жестокость: меня били и унижали всегда, сколько себя помню. Побои перепадали и на улице, и дома, потому что я рос злым и дерзким. Неудивительно, что к 13 годам я стал как злобный волчонок и слыл отъявленным хулиганом. Отцу, который не мог меня защитить, я был безразличен, мать, кажется, тоже тяготилась мной. О загадочной встрече с незнакомцем я молчал, чтобы не дать повода новым насмешкам и гонениям.
Испытание
Впрочем, встреча с небесным посланцем для него бесследно не прошла. Вскоре, недели через три, Пашка заболел. Прибежал однажды домой после игры в футбол и, хоть был разгоряченным, никак не мог согреться, отказался от еды. Лег на теплую печь, однако озноб только усиливался, стали холодеть руки и ноги, сердце гулко стучало, ломило все тело. Мальчишка понял, что спасение только в больнице, и взмолился, чтобы его туда отвезли. Временами он терял сознание. Нашли лошадь, телегу и уже по ночи повезли. Это была начальная стадия его непонятной болезни.
В районной больнице – уколы, глюкоза под капельницей: признали, будто невроз сердца. Через неделю выписали. Но вечером ему вновь стало так плохо, что пришлось тут же везти обратно. После этого не выпускали уже полгода. Состояние непонятное: накатывает слабость, холодеют конечности, сердце едва трепещет, чернеют пальцы на руках и на ногах. Врачи ничего не понимали, меняли лекарства – результаты нулевые. Многое ему нельзя было есть, практически он стал инвалидом I группы. И хотя родители его не любили, но, видя его мучения, переживали.
– Перед выпиской я оказался за дверью кабинета, – вспоминал Павел, – и услышал, как врач говорит матери: «Если он умрет – это будет лучший выход для него: не будет мучиться...» Мать тихонько плакала. Однако я очень хотел жить, чувство страха перед смертью было настолько сильным, что я мысленно стал обращаться к Богу с неумелой молитвой о жизни. И еще я понял, что мне бесполезно надеяться на медицину.
Наверное, страх перед небытием заставлял его в больничной палате все чаще возвращаться к эпизодам тех странных августовских видений. Он стал что-то припоминать, эпизод за эпизодом стали высвечиваться кадры из жизни незнакомого мужчины, чья судьба прослеживалась от рождения до самой смерти. И вдруг однажды он осознал, что ему показывали его собственную судьбу! Рождение малыша, случаи из детства, прыжок с моста, спасение, когда тонул, болезнь подростка – ведь это про него!
«Значит, я выживу! Буду здоров! Ведь «тот» человек дожил до глубокой старости...» – размышлял Павел. Но, что интересно, момент встречи с незнакомцем в видениях напрочь отсутствовал. Тропа до того была ярко показана, а потом – резкий переход к болезни.
Когда Павел осознал, что будет жить, то сразу выбросил все таблетки. И первое, что он сделал, когда его привезли под Новый год из больницы, – встал на лыжи и прошел 15 километров. Пришел в ужасном состоянии, сердца не чувствовал, лицо бордовое... Но бросать самолечение не собирался. Он стал интересоваться религией, соглашался идти к бабкам, которые лечили молитвами и заговорами. Мать находила таких знахарей в окрестных поселениях. Правда, и служители церкви, и бабки-колдуньи оказались бессильными перед его болезнью.
Больше года температура у него держалась между 38 и 39 градусами, сердце билось необычно. Он понял одно: никакой это не невроз, а связано с теми потоками информации, которые он получил тогда на полевой тропе. Отсутствие возможности рассказать кому-либо о встрече заставляло его все чаще обращаться к тем своим видениям, и они все четче проявлялись в виде неких знаний. Особенно необычным и интересным был второй поток – о законах Вселенной и судьбе человеческой цивилизации. Но, поскольку мальчишка был мал и ничего не смыслил в этих материях, картины из второго потока не раскрывались полностью. Это пришло, когда он был уже зрелым человеком.
Предсказанное сбывается
Спустя 27 лет возмужавший, крепко стоявший на ногах, удачливый бизнесмен П. В. Пятов получил некий мысленный приказ: пора выходить из тени. К тому времени он окончил Горьковский торговый институт, много чего испытал в жизни, стал вполне самостоятельным человеком, руководителем собственной фирмы.
Первым делом ему надлежало честно рассказать людям о том, что с ним случилось однажды и что вскоре предстоит пережить человечеству. Приближался некий переломный рубеж, который должен был коснуться каждого на Земле – и целых государств, и отдельных граждан.
Начиная с 1995 года Пятов стал искать встреч с журналистами, иногда выходил на аудитории слушателей в учебных заведениях, во Дворцах культуры. К тому времени он жил в Волгограде, и в местных газетах изредка стали появляться заметки о необычных знаниях нашего земляка. Позже, в конце 1996 года, Павел вышел на меня: кто-то ему так посоветовал.
Павел Владимирович Пятов в 13 лет «увидел» весь свой жизненный путь до глубокой старости
В беседах с Павлом Владимировичем я намеренно существенную часть времени уделял его рассказам о первой, личной канве полученной им информации. С одной стороны, это было интересно: ведь мало кому дается знать свою судьбу в деталях до преклонных лет; с другой – четкое исполнение жизненных этапов по первому, «личному», каналу, на мой взгляд, добавляло доверия к событиям и информации по второму, «глобальному», каналу.
Проблема правдивой информации, а по сути, дезинформации, которую щедро несли в массы контактанты, уже тогда становилась острой, до неприличия опошленной, псевдонаучной, поэтому сколько-нибудь серьезные исследователи, тем более ученые, открещивались от контактной информации, как черт от ладана. Отыскивать крупицы ценной информации и знаний среди лавины словесного мусора и правдоподобной лжи становилось делом настолько непродуктивным, что этим занимались только самые большие оптимисты. Пожалуй, создание при Российской академии наук скандально известной «комиссии по лженаукам» обязано, прежде всего, валу дезинформации, которая стекалась по различным каналам в научно-исследовательские институты. Тут ученых понять все-таки можно: их достали дилетанты. Но, как часто бывает, здесь существует опасность с водой выплеснуть ребенка.
– Жизнь моя предсказывалась мне не по дням и часам, а по важным узловым моментам, – объяснял мне суть контактной информации Павел Владимирович. – Длительности между эпизодами я не знаю, даже не могу предполагать. Может, они случатся через пять лет, а может – завтра. Знаю, что событие должно быть, оно неизбежно, и все-все пока сбывалось, а вот когда... Иногда, особенно если наступала темная полоса в жизни, так хотелось быстрых перемен, а они не происходили! И думаешь, неужели сбой?.. Потом вдруг в одночасье все ломалось, логически увязывалось, концы сходились с концами – и следовало изменение! Порой такое неожиданное, что оставалось диву даваться: с каких незначительных случаев, знакомств, поступков начинался очередной поворот в судьбе... По своему внутреннему состоянию я научился заранее предугадывать перемены: какое-то особое чувство ожидания, беспокойства начиналось примерно за месяц до его свершения. Важно, что в моей жизни нет ничего случайного, ни одной случайной встречи! Особенно, если люди нормальные и в дальнейшем сыграют позитивную роль в событиях.
Вот один из первых эпизодов Пашкиного детства, который укрепил его веру в предсказанную судьбу.
Отец Павла был сторожем на колхозной пасеке, и ему было выдано ружье. А парнишка, не имея закадычных друзей в деревне, основное время проводил в лесу и частенько уходил с казенным ружьишком поохотиться. Никто из родных особенно не интересовался, куда и насколько он уходит. Так однажды он пришел к заброшенному колодцу на месте покинутого людьми хуторка. Было жарко, и очень хотелось пить. Ни котелка, ни иной посудины у него не было, и Пашка мыкался у подгнившего сруба, пытаясь набрать хоть пригоршню воды. Вдруг земля под ним ухнула, и он оказался в колодце.
Воды было по горло. Дно торфянистое, и долго стоять на нем было нельзя. После отчаянных попыток выбраться по осклизлым, замшелым бревнам колодца он стал звать на помощь. Просвет сруба был совсем недалеко, метра полтора-два, но подобраться к нему не было никакой возможности. От холода у него вскоре пропал голос, и Пашка мог только стоять и смотреть вверх. Иногда вновь пытался цепляться за полусгнившие бревна, но понял, что его может попросту завалить. Так прошло двое суток, и шли третьи с того часа, как он попал в этот капкан. Он не спал, потому что ноги засасывало, и надо было все время держаться на плаву.
Павел готов был уже, может, и умереть, но останавливала мысль: а как же тот человек, которого он помнит старым в своих видениях? И он терпел...
Вдруг в колодец рядом с ним сверху падает здоровенный толстый сук от тополя, едва его не поранив. Сил хватило лишь на то, чтобы выбраться по нему до края сруба. Потом он долго лежал неподалеку в забытьи. Ружье валялось рядом с колодцем, его никто не тронул. Стояла тишина, ветра не было, и не было ни одного дерева ближе 15 метров в округе. Пашка специально обошел поляну, присматриваясь, откуда могла бы сорваться ветка. Не было такого дерева! Тогда он даже не заснул, хотя ему безумно хотелось спать, а сразу пошел домой. Оказывается, его там и не хватились, зная, что он мог пропадать в лесу по неделе.
Колодец и ружье на поляне позже всплыли в его памяти в виде соответствующей картинки, был и непонятный полумрак заточения, но никакого спасительного сука от дерева он на тех картинках не разглядел.
Потом была случайная женитьба перед армией на девушке, которую он не очень любил, но там мог быть ребенок. Павел знал заранее, что брак будет недолгим. Так и получилось: пока он был первогодком в армии, у жены случился выкидыш, и Пятов в семью не вернулся. Но что он особенно подчеркивал – медкомиссия на призывном пункте его признала абсолютно здоровым. Кто бы мог предполагать это с пареньком, которому сулили скорую смерть?..
Еще один момент в его видениях был ярко показан: бытовая комната в казарме и человек 15 старослужащих, «дедов», по нынешней терминологии. За какое-то мелкое прегрешение ему, первогодку, сделали замечание, соответственно – наряд, а он послал обидчика-сержанта матом. «Зайди после отбоя в бытовку», – было приказано ему. Этот момент он отчетливо помнит по картинке: он в центре, а вокруг 15 крепких парней. Пятов пошел, страха не было нисколько, хотя опасение – да. Этот сержант, Камерилов, патологически ненавидел людей. Наверное, в нынешней армии таких замечают и ставят над солдатами со специальной целью: укрощать строптивых, не марая офицерских рук и их «чести».
Злобно крича, Камерилов двинулся к Павлу – тот инстинктивно принял боксерскую стойку. Драться он умел. Сержант опешил и – отошел. Никто почему-то не бросился на него, обошлось матом. Но издеваться Камерилов стал по-другому: постоянно направлял в наряды. Знал, что жаловаться Павел не будет, и подло мстил в назидание всей роте. Месяц Пятов спал не больше четырех часов в сутки, глаза стали красными от бессонницы, он не вылезал из сапог, и ноги сопрели так, что его положили в лазарет. Сержанта потом на всякий случай перевели в другую роту. Но что удивительно, спустя много лет Павел почему-то не держал зла на этого выродка, простил его издевательства, выбросив сержанта из головы.
Зато взамен Пятов получил нечто более ценное – право на абсолютную свободу в действиях и на равный образ жизни с самыми крутыми «дедами». То есть, он мог смотреть телевизор, лежа на постели в полном обмундировании, мог ходить с расстегнутым воротничком, носить ремень, как вздумается, а также сапоги «гармошкой». Словом, делать все, что ему заблагорассудится, вплоть до ночных азартных игр в компании физически крепких «качков» и хитромудрых «дембелей», в отношениях с которыми теперь уже не было и намека на какие-то проблемы.
Невзирая на подобный, далеко не самый примерный образ жизни, в армии Павел Пятов стал хорошим специалистом в своем деле. А оно было связано с современной техникой, относящейся к космическим частям.