– Я хотела поговорить с тобой, дядя Джереми – начала Бесс, когда дверь закрылась.
Джереми удивленно оглянулся на дверь и с легким подозрением спросил:
– Это еще о чем?
– О! Об одном пустячке. О моем брате.
– Об… От… Откуда ты его взяла? – оторопел Джереми.
– Ну, это у тебя надо спросить, ведь это ты приглядывал за папой, когда он еще не был губернатором, – хладнокровно отвечала Бесс.
– А… ага, – растерянно сказал Джереми. Он запустил пальцы в свою светло-рыжую бородку и дернул, словно пробуя ее на прочность. – Он, должно быть, с Тортуги? Я что-то не припомню других увлечений капитана.
– Нет, не с Тортуги. А что, ты хочешь сказать, что у меня могут быть и другие братья?
– Н-нет… наверное. Твой отец… ну, он, вообще-то… – Джерри, багровея от смущения, снова дернул себя за бороду, – я хочу сказать, что он всегда был… э-э… очень умеренным. Для католика, разумеется.
Бесс, не выдержав, расхохоталась.
– Ну, по крайней мере, один брат у меня есть, – сказала она наконец. – Он – испанец… из Картахены.
– ?!
– Ну да, из Картахены. Он ненароком оказался в Лондоне, познакомился тут с отцом, а потом поссорился и ушел. И сейчас бродит где-то недалеко, голодный и холодный…
– А что же Питер?!
– А папа не хочет посягать на его священную свободу голодать так, как ему вздумается, – суховато отвечала Бесс. – Он, видите ли, не его капитан.
– Питер всегда уважал чужую свободу. Выбора – в том числе. А от меня-то ты чего хочешь?
– А ты не мог бы взять его сюда юнгой? Только не говори ему, что это – папин корабль…
– А что скажет Питер?
– А ты ему тоже пока не говори. Пусть сначала окажется его капитаном. Там увидим, что из этого выйдет.
Джерри третий раз дернул бороду.
– Впервые участвую в заговоре против капитана, – сказал он наконец. – А он не открутит нам головы?
– Ну, безголовая дочь его, может быть, и устроила бы, но посуди сам, зачем ему безголовый штурман?
– Звучит не слишком обнадеживающе, – уныло сказал Джерри. – Ты-то, значит, рискуешь только головой, а я – еще и местом штурмана впридачу.
– Ну, Джерри, тебе-то он по старой дружбе еще и не то простит. А вот мне каково? Меня – представляешь? – он вос-пи-ты-ва-ет!
– Человек, который взялся воспитывать такую дочь, как ты, попадет прямо в рай хоть с целой сотней побочных детей на шее, – проворчал Джерри. – Ну, ладно. Где мне его искать? И, кстати, он такой же непутевый, как ты?
– Хуже в тыщу раз, – весело сказала Бесс. – А искать его не надо, сам придет. Я позабочусь.
– Бедняга, – проворчал Джереми Питт, забыв уточнить, кого он имеет в виду.
Попращавшись с Джереми, Бесс выбралась на палубу. Папенька с дядей Оглом все еще обнюхивали мушкеты в оружейной, и Бесс, поджидая их, присела на бухту новенького каната. Неподалеку группа молодых матросов оживленно обсуждала какие-то сплетни. Похоже, в связи с появлением на корабле таинственного Хозяина, здесь с новой силой вспыхнули слухи о грядущей судьбе «Дельфина». Насколько поняла Бесс, общественное мнение склонялось к вольным операциям в модных ныне водах Индийского океана.
– Если уж мы будем плавать у Мадагаскара, то хорошо бы переименовать наш бриг… как нибудь эдак, на местный манер.
– Да? Ты хочешь сказать, что умеешь говорить по мальгашски?
– Ну, я-то нет, но я встретил парня, который знает, как по ихнему будет «птица». Чем не имя для корабля?
– «Птица»? Неплохо. И как это будет звучать?
– «Воо-роо-на» [30].
– Ну да. И поплывем мы на нем в лагуну Маданга. Там как раз есть остров Каркар![31] Из оружейной показался явно недовольный Блад, и матросов смело с палубы.
– Мне еще нужно обсудить кое-что с Джереми, – сказал он. – Видишь ли, если мне придется уходить… в свободное море… я уже не смогу появиться на Ямайке. Я обещал Джереми, что тогда высажу его на Канарах… чтоб хоть он смог вернуться к своим. И тогда ты поедешь с ним. И не спорь! Разумеется, это все в крайнем случае. Мы еще обсудим подробности. Да. А мушкеты и правда дрянь. Ну, я ему…
Все двенадцать дней, прошедших с тех пор, как он покинул дом губернатора Блада, Диего провел в неустанных трудах. Правда, нельзя сказать, что он провел их с пользой. Найти средства на жизнь и будущий отъезд в Испанию не удавалось никак.
Наилучшим выходом из создавшегося положения было бы найти приличное место в каком-нибудь знатном и богатом доме. Однако Диего прекрасно понимал, что без рекомендательных писем это совершенно невозможно. Другой путь, и самый обычный, по которому мог бы пойти кабальеро, – это завербоваться в солдаты. Причем здесь не было бы помехи даже в том, что он находился в чужой стране. Иностранные наемники были делом обычным во все времена, и не считалось зазорным, если они сражались даже и против соотечественников. Диего, однако, почему-то не улыбалась мысль сражаться где-то на испанской земле с испанскими же солдатами – затем, чтобы испанскую корону надел не один, а другой чужак. Дурацкая щепетильность сильно сужала круг поисков. Можно было попробовать завербоваться в какой-нибудь полк, квартирующий в Лондоне. Однако Диего быстро уяснил, что, по большей части, все это – гвардейские полки, где отнюдь не жаждут приютить испанского юнца неизвестного происхождения и без гроша в кармане. Оставался флот, но недаром же ходила поговорка – «лучше болтаться в петле, чем служить на флоте». К тому же флот стоял у причалов – лезть в зимнее штормящее море не хотел никто. Дело осложнялось тем, что даже и найденный заработок – случись вдруг такое чудо – еще не решил бы всех проблем. Если бы не война, можно было бы попросту отработать проезд в Испанию; но – увы! Ни с Испанией, ни с Францией, как тонко отметил недавно некий губернатор, официального сообщения не было. Возможно, мрачно думал Диего, такой прожженый авантюрист, как губернатор Блад, легко нашел бы обходные пути; ему же ситуация казалась неразрешимой. Как проклятый, ходил он по кругу между причалами и казармами, и скудная его наличность явно должна была кончиться раньше, чем эти хождения.
Воскресным утром Диего зашел в церковь. Ведь матушка никогда не пренебрегала этим долгом, думал он, а он – когда он в последний раз был в церкви? Еще в Картахене… не считая служб на галеоне, который все же не церковь… И не отсюда ли все его проблемы? Матушка когда-то говорила, что думать в церкви – значит, просить совета у Бога, а ему, видит Бог, нужен совет. К счастью, протестантские еретики не посмели закрыть все католические храмы. Диего выслушал мессу, но совета не получил. Возможно, потому, что сам не вполне понимал, какого совета он просит, а может, он просто не сумел задать вопрос – ему вообще не удавалось сосредоточиться.
Грустный и стиснутый толпой, Диего направился вместе со всеми к выходу. У самых дверей его кто-то толкнул, и тотчас же позади закричали: «Держи вора!» Диего поспешно прижал рукой карман с жемчужиной и рванулся вперед, стремясь поскорее покинуть толпу. Новый крик: «Держи вора!» раздадся уже где-то рядом.
– У меня украли часы! – истерично вскрикнула дама в нарядной накидке. шедшая вплотную к нему. Диего обернулся.
В это время толпа миновала выход, и стало несколько просторнее.
– Да вот же он, вот!
– Держи вора!
Диего понял, что говорят о нем, только когда чьи-то пальцы вцепились в его рукав. Он отчаянно дернулся.
– Держи вора!
– Держи!
Теперь кричали со всех сторон. Диего ужом проскользнул между двумя кинувшимися наперерез джентльменами, счастливо избежал подножки дюжего кучера, ударил головой в грудь тощего приказчика и понесся прочь. Значительная часть толпы кинулась за ним. К преследователям присоединялись зеваки и прохожие. Диего летел так, как никогда в жизни.
«Видит Бог! Я не боюсь… почти. Я не боюсь смерти, но… Что они со мной сделают прежде, чем поймут свою ошибку? А ты уверен, что они поймут? Захотят? Ньюгейт! Виселица! Он решит, что…» Диего удалось несколько опередить преследователей. Ему очень хотелось сбавить шаг – долго бежать с такой скоростью было немыслимо – но ужасный крик: «Держи вора!» не отставал. Улица впереди разделялась, и Диего на секунду замешкался.
– Не беги туда, сцапают! – раздался вдруг рядом спокойный и даже веселый голос, и Диего почувствовал, как цепкие пальцы ухватили его за рукав. Он обнаружил, что его увлекают в узкую щель между домами. Через несколько секунд они были на соседней улице. Спаситель Диего свернул, затем – опять свернул, и после этого пошел хотя и быстро, но совершенно спокойно. Тут только Диего смог разглядеть его как следует.
Спаситель рост имел невысокий, сложение – хлипкое, глаза – ехидные, нос – картошкой, а рот – ухмыляющийся.
– И что же ты слямзил? – вопросил он.
– Что?!
– Да ты, никак, по-английски не кумекаешь! Ну, спер… стянул… украл!
– Я, собственно, ничего… – растерянно сказал Диего.
– Ну, ты и дурень! Зачем же тогда бежал? В Англии, брат, без суда не вешают. Раз при тебе товара не нашли, то и кражу не докажут. Сперва, правда, избили бы, ну, это хоть и неприятно, да не смертельно… как правило. А ты, я вижу, голоден? Такой взгляд ни с чем не спутаешь. Пойдем, я тебя кое-куда отведу. А что-й то у тебя ремешок висит? Обрезан, никак?
Диего схватился за бок – и обмер. Его еще достаточно новый кошелек с последними монетами бесследно исчез. К счастью, пальцы ощутили привычный бугорок, и Диего перевел дух – до жемчужины вор не добрался.
– Да ты, парень, не хнычь, – подбодрил его незнакомец. – Монеты – дело наживное. А вот мы и пришли.
Домик, куда попал Диего, был таким же чистеньким и аккуратным, как и его хозяйка – совсем уже старая женщина с добрым морщинистым лицом. Беленькие занавесочки, салфетки, неоконченное вязание на кресле – все это создавало непередаваемый уют. Пока Диего отогревался и оглядывался, а чайник – закипал, старушка увела его нового знакомца в другую комнату и прикрыла за собой дверь. Если бы Диего слышал начавшийся за дверью разговор!