Подземные толчки совершенно прекратились, но и того, что случилось, было достаточно. На фоне безоблачного неба отчетливо вырисовывались новые очертания вершин, гребней, пиков, и индеец из пампы напрасно стал бы искать среди них привычные ориентиры…
К восьми часам утра лорд Гленарван и его спутники благодаря усилиям майора мало-помалу вернулись к жизни. Никто из них не получил увечий, но все были сильно оглушены. К тому же они в считанные минуты спустились с Кордильер, и можно было бы только радоваться этой неожиданной услуге природы, если бы не исчез Роберт Грант.
– Мы должны его найти! – отчаянно твердил лорд Гленарван. – Нужно обследовать расщелины, пропасти, равнину… Все, что угодно, лишь бы мальчик остался жив!
Общее молчание прервал майор Макнабс:
– Кто из вас, друзья мои, помнит, когда именно пропал Роберт?
Ответа не последовало.
– Скажите, по крайней мере, рядом с кем из вас находился мальчик во время землетрясения? – продолжал майор.
– Рядом со мной, – откликнулся Уилсон.
– До какого момента? Постарайся припомнить!
– За пару минут до того толчка, которым закончился спуск, – отвечал Уилсон, – Роберт был возле меня. Он цеплялся за куст.
– Справа или слева от тебя? – уточнил Макнабс.
– По левую руку. Я чувствовал, как край его пончо хлещет меня по лицу.
– А с какой стороны ты находился по отношению ко всем остальным?
– Опять же слева.
– Выходит, Роберт мог упасть в расщелину только с этого края площадки, – проговорил майор, указывая пальцем. – А если учитывать время исчезновения мальчика, можно предположить, что он упал на ту часть горы, где внизу начинается равнина, а вверху – стена в две тысячи футов высотой. Там и следует искать его.
Шесть человек принялись за дело. Они обыскивали трещины, спускались, рискуя жизнью, на дно пропастей, заваленных обломками, и выбирались оттуда с окровавленными руками, в изодранной в клочья одежде. В течение нескольких часов весь этот участок склона был обследован самым тщательным образом. И все же поиски оказались напрасными.
Около часа дня Гленарван и его спутники, вконец разбитые и подавленные, вновь сошлись на дне долины. Лицо лорда Гленарвана выражало страдание.
– Я не уйду отсюда без Роберта!
– Нужно хотя бы немного восстановить силы, – сказал Паганель. – Независимо от того, возобновим ли мы поиски или будем продолжать путь.
– Мы останемся здесь, раз того требует Эдвард, – нахмурившись, произнес Макнабс.
– Бедный мальчуган! – проговорил Том Остин.
Майор выбрал место в тени рожковых деревьев в долине и распорядился разбить временный лагерь. Несколько одеял, оружие, немного вяленого мяса и риса – вот и все, что уцелело после катастрофы. Вблизи протекал ручей. Малреди развел костер и вскоре подал лорду Гленарвану кружку горячего чая, но тот отказался и продолжал сидеть на земле.
С наступлением сумерек Гленарван снова отправился бродить по склонам. Он все время прислушивался в надежде услышать голос Роберта. Лорд проблуждал в горах ночь напролет, и лишь на рассвете друзьям пришлось силой увести его в лагерь.
Майор попытался отвлечь Гленарвана от горестных мыслей, но тот, казалось, не слышал ни слова. Наконец лорд пробормотал:
– Пора выступать, но подождем еще хотя бы час…
Никто не возразил, и час растянулся до полудня.
Внезапно лорд Гленарван вскочил, вскинул руку и замер, указывая на крохотную черную точку высоко в небе.
– Смотрите! – закричал он.
Тем временем черная точка увеличилась, превратившись в огромную птицу, парившую в высоте.
– Это кондор, – первым определил Паганель.
– Он снижается… – отозвался Гленарван.
Хищную птицу уже можно было разглядеть совершенно отчетливо. В этих краях кондор достигает необычайно крупных размеров. Он нападает на пасущихся овец, коз, телят и, впившись когтями в жертву, поднимается с ней на огромную высоту. Обычно кондор парит на высоте нескольких тысяч футов и, оставаясь невидимым, зорко оглядывает землю в поисках добычи.
Птица приближалась и принялась описывать круги – словно в поисках жертвы. Затем кондор скрылся за выступами скал, а спустя несколько секунд снова парил в небе: теперь он летел намного медленнее, отягощенный добычей.
Раздался общий вопль ужаса – в когтях у кондора покачивалось безжизненное тело Роберта Гранта. Хищник наконец заметил людей и, мощно работая крыльями, спешил скрыться со своей добычей.
– Стреляйте! – крикнул Гленарван. – Пусть лучше Роберт разобьется о скалы, чем…
Майор Макнабс поймал кондора на мушку карабина, но не успел спустить курок: в долине грянул выстрел; белый дымок взвился между базальтовыми глыбами, и огромная птица стала быстро снижаться, не разжимая когтей. Даже не пытаясь выяснить, откуда раздался спасительный выстрел, все бросились к кондору, рухнувшему на берег ручья. Тело мальчика закрывали громадные распростертые крылья мертвой птицы.
Лорд Гленарван вырвал неподвижного Роберта из когтей кондора, опустил на траву и припал ухом к его груди.
– Он дышит! Жив…
В считанные мгновения мальчика освободили от одежды, смочили его лицо водой и осторожно уложили на пончо. Роберт пошевелился, открыл глаза, огляделся и прошептал:
– О, это вы, сэр!..
Лорд Гленарван не смог ничего ответить. Упав на колени возле спасенного мальчугана, он беззвучно заплакал от радости.
15Испанский язык Жака Паганеля
Избежав одну страшную опасность, Роберт тут же подвергся другой: его едва не задушили в объятиях. Затем все бросились искать того, кто сделал спасительный выстрел.
На уступе, у подошвы горы, неподвижно стоял необычайно рослый человек, опиравшийся на длинноствольное ружье. У незнакомца были широкие плечи и длинные темные волосы, схваченные кожаным ремешком. Рост его намного превышал шесть футов, бронзово-смуглое лицо покрывала боевая красно-бело-черная раскраска. Одет он был в традиционный наряд жителя патагонского пограничья: плащ из шкуры гуанако. Из-под плаща виднелась нижняя одежда из лисьего меха, стянутая поясом. Обувь незнакомца была сшита из бычьей кожи и у лодыжек перевязана тонкими ремнями.
Лицо патагонца, несмотря на раскраску, имело величественное выражение, а поза была полна достоинства. Майор указал лорду на индейца, и оба они направились к уступу. Патагонец сделал два шага вперед – и сейчас же Гленарван схватил его руку и горячо пожал. В глазах Эдварда Гленарвана, в его лице и во всем облике светилась горячая благодарность. Патагонец слегка склонил голову и произнес несколько слов, которых ни майор, ни лорд не поняли. Тогда, внимательно присмотревшись к чужеземцам, патагонец заговорил на другом языке, но и на этот раз остался непонятым. Впрочем, некоторые из произнесенных туземцем слов показались Гленарвану похожими на испанские – он знал несколько фраз на этом языке.
– Вы говорите по-испански? – спросил он.
Индеец кивнул.
– Прекрасно, – заявил майор, – тогда дело за нашим другом Паганелем. Какая удача, что ему пришло в голову изучать именно испанский!
Позвали Паганеля, и тот приветствовал индейца с чисто французской учтивостью. Широко открывая рот и медленно выговаривая слова, он произнес:
– Вы добрый человек!
Туземец внимательно выслушал, но не издал ни звука в ответ.
– Кажется, не получается, – удивился географ.
– Может быть, вы не совсем правильно ставите ударения? – предположил майор.
– Не знаю. Произношение какое-то дьявольское!
Паганель опять повторил фразу, но результат был тот же.
– Vos compriendes? Вы понимаете меня? – отчаянно закричал Паганель.
– No comprendo! – наконец произнес незнакомец. – Не понимаю!
– Пусть меня повесят на рожковом дереве, если я могу разобрать хоть слово на этом дьявольском наречии! – Повернувшись к туземцу, француз снова спросил его, говорит ли он по-испански, и получил утвердительный кивок в ответ.
Паганель остолбенел от удивления. Майор и лорд Гленарван переглянулись.
– Мой ученый друг, – с насмешливой улыбкой произнес Макнабс, – не стали ли вы в очередной раз жертвой собственной рассеянности?
– Что вы имеете в виду? – насупился географ.
– Дело в том, что патагонец явно понимает и говорит по-испански. Уж не выучили ли вы по ошибке какой-нибудь другой язык, приняв его за…
Гневный возглас Паганеля прервал майора.
– Этого не может быть, Макнабс, – вмешался Гленарван.
– Тогда, дорогой Эдвард, пусть мсье Паганель растолкует нам, что происходит.
– Не буду я ничего растолковывать, – обиделся географ. – Вот книга, по которой я ежедневно занимался испанским. – С этими словами Паганель начал рыться в карманах своей куртки и извлек потрепанный томик.
– Это что за произведение? – Майор едва удостоил взглядом книгу.
– «Лузиады»[3], – сказал Паганель, – героическая поэма, которая прославила бессмертного Камоэнса!
– Что? – воскликнул лорд Гленарван. – Но ведь Камоэнс – португалец!
– Как?.. – заливаясь краской, пробормотал Паганель. – Выходит, все это время я учил португальский?
Глаза географа забегали за стеклами очков, и тотчас раздался громовой хохот обступивших его спутников. Патагонец и бровью не повел.
– Вот оно что! – воскликнул Паганель. – Вы только подумайте: стремиться в Индию, а оказаться в Чили! Изучать испанский, а выучить португальский! Нет, это уже чересчур!
Не выдержав, рассеянный ученый и сам захохотал.
– Итак, мы остались без переводчика, – заметил майор.
– Не отчаивайтесь, – хмыкнул Паганель, – португальский и испанский похожи, и это сходство поможет мне быстро исправить свою ошибку.
Ученый не преувеличивал – уже через несколько минут ему удалось обменяться с туземцем двумя-тремя словами. Он выяснил, что патагонца зовут Талькав и что это имя означает «Повелитель Грома». Должно быть, свое прозвище он получил благодаря ловкости в обращении с огнестрельным оружием.