В одну из октябрьских ночей 1864 года Айртону удалось обмануть своих стражей и скрыться в лесных дебрях. В течение месяца он блуждал в глуши, питаясь кореньями и побегами папоротника; днем ориентировался по солнцу, а ночью – по звездам. Ему пришлось преодолеть десятки миль болот, реки и горы, – но в конце концов, истощенный, умирающий от голода и слабости, он добрел до гостеприимной фермы Падди О’Мура…
Неожиданно майор обратился к работнику с вопросом:
– Вы сказали, что служили боцманом на «Британии»?
– Так точно, сэр, – с готовностью ответил Айртон. – Если угодно взглянуть, у меня сохранился мой судовой договор. Я всегда держал его при себе, и он чудом уцелел.
Айртон сходил за документом и спустя минуту протянул его майору. Это был заключенный по всем правилам договор, подписанный капитаном Грантом. Мэри с первого взгляда узнала руку отца. Документ гласил: «Томас Айртон, матрос первого класса, принят на службу на трехмачтовое судно “Британия”, приписанное к порту Глазго, в качестве боцмана».
– Этого вполне достаточно, – кивнул Гленарван. – А теперь я предлагаю всем высказаться по поводу того, что нам предпринять в дальнейшем. Ваш совет, Айртон, может иметь для нас особую ценность.
– Благодарю вас, сэр, за доверие. Я полагаю, что капитан Грант и два матроса действительно спаслись при крушении. А поскольку они не добрались до английских колоний и о них до сих пор нет никаких сведений, следует думать, что они, как и я, угодили в плен к туземцам.
– Но как обнаружить следы пленников на огромном материке? – озабоченно проговорил Гленарван. – Что бы вы предприняли, мистер Айртон?
– Я вернулся бы на «Дункан» и отправился на место крушения, – с воодушевлением ответил Айртон. – А потом, уже на месте, стал бы действовать сообразно с обстоятельствами…
– Разумно, – сказал Гленарван, – только придется дождаться, пока приведут в порядок «Дункан».
– Ваше судно повреждено? – спросил Айртон.
– Да, – отозвался Джон Манглс, глядя на него исподлобья. – Ничего особенного. Согнута лопасть винта, починить ее можно только в Мельбурне. А если идти под парусами, переход займет слишком много времени, и тогда…
– Так пусть себе «Дункан» и плывет в Мельбурн, – перебил Манглса географ, – а мы сами доберемся до залива Туфолда!
– Каким же это образом, мсье Паганель?
– Вдоль тридцать седьмой параллели: пересечем Австралию так же, как пересекли Южную Америку. Если нам удастся обнаружить капитана Гранта, мы вместе с ним прибудем в Мельбурн. Если поиски затянутся, «Дункан» придет в залив за нами. Это переход в каких-нибудь триста пятьдесят миль, не больше. Мы уложимся в месяц – именно столько времени потребуется для ремонта «Дункана». Тридцать седьмая параллель проходит через провинцию Виктория в умеренном климате, там есть даже шоссе и железные дороги. Подобное путешествие можно проделать, не выходя из коляски или фермерской повозки, и оно не опаснее, чем прогулка из Лондона в Эдинбург.
– А как же бывшие каторжники, которых, как говорят, в Австралии великое множество?
– С ними можно столкнуться только на востоке. Провинция Виктория не предоставляет права убежища бывшим заключенным и даже издала закон, запрещающий людям, отбывшим наказание в других провинциях, находиться на ее территории.
– Святая правда, – подтвердил Падди О’Мур. – С тех пор как я поселился в этих местах, здесь не было слышно ни об одном каторжнике.
– Да и мне они не попадались, – заметил Айртон.
– Что вы об этом думаете, Элен? – обратился Гленарван к жене.
– Я считаю, Эдвард, что выражу общее мнение, если скажу: в дорогу!
7Отъезд
Лорд Гленарван велел начинать подготовку к экспедиции.
– Айртон, а вы готовы принять участие в поисках капитана Гранта? – спросил он.
Бывший боцман ответил не сразу.
– Хорошо, сэр, я отправлюсь с вами. Во всяком случае я укажу вам место, где разбилась «Британия»… А как вы распорядитесь яхтой? Ее капитан отправится с вами?
– Джон будет ожидать моих распоряжений в порту Мельбурна.
– Ну что ж, сэр, – сказал Айртон, – можете рассчитывать на меня.
Поручив хозяину дома обеспечить экспедицию всем необходимым, путешественники вернулись на яхту.
Джон Манглс был убежден, что на этот раз и ему суждено принять участие в поисках капитана Гранта. Обсуждая этот вопрос с Гленарваном, он привел тысячу доводов в пользу своего участия в походе, кроме самого главного, о котором Гленарван знал и без него.
Выслушав его, лорд осведомился:
– Доверяете ли вы своему помощнику?
– Безусловно. Том Остин – опытный моряк. Вы можете положиться на него так же, как на меня, сэр.
– Тогда вы отправитесь с нами, – сказал Гленарван и улыбнулся. – Кое-кто будет этому очень рад!
В ответ на это Джон Манглс побагровел и смог пробормотать только несколько слов благодарности.
На следующий день капитан в сопровождении плотника и матросов снова отправился в усадьбу Падди О’Мура. Фермер и его сыновья были в сборе и уже готовились приступить к работе. Айртон находился тут же. Сошлись на том, что женщинам удобнее всего ехать в фургоне, запряженном быками, а мужчины отправятся верхом на лошадях. Ирландец взялся снабдить экспедицию не только упряжными животными, но и самим фургоном, представлявшим собой повозку длиной в двадцать футов, крытую брезентом, с колесами из цельного дерева. Требовалось немалое искусство, чтобы управлять этой колымагой, – поэтому бывшему боцману были поручены обязанности возницы.
Джон Манглс постарался сделать фургон удобным хотя бы внутри. Прежде всего он разделил его дощатой перегородкой на два отделения. Заднее предназначалось для хранения съестных припасов, багажа и походной кухни мистера Олбинета, переднее было отдано в распоряжение женщин. Плотник превратил его в подобие каюты с ковром на полу, туалетным столиком и двумя койками для Элен и Мэри Грант. Ночью для защиты от холода и сырости окна фургона закрывались плотными кожаными шторками. Места было достаточно, чтобы и мужчины могли укрыться внутри в непогоду, однако в остальное время они должны были ночевать в палатке.
Были приготовлены семь крепких неприхотливых лошадей: для Гленарвана, Паганеля, Роберта Гранта, Макнабса, Джона Манглса и двух матросов – Уилсона и Малреди, которые тоже должны были отправиться в экспедицию. Айртону предстояло занять место на козлах фургона, а мистеру Олбинету нужно было устроиться в багажном отделении. Отдав распоряжения плотнику, Джон Манглс объявил ирландскому семейству о приглашении лорда Гленарвана отобедать на «Дункане» и увез их всех на яхту. Айртон также присоединился к ним.
– Отличное у вас судно, сэр! – дотошно обследовав яхту, сказал Айртон лорду Гленарвану. – «Дункан» – настоящая гоночная яхта и не даст себя обставить ни при какой погоде. Под всеми парусами она, я думаю, делает пятнадцать узлов.
– Семнадцать. Даже без пара, – отозвался Джон Манглс. – Ни одно военное судно не может соперничать с ним!
– Примите поздравления старого моряка, сэр. Уж кто-кто, а я знаю цену хорошему судну.
– Спасибо, Айртон, – улыбнулся Гленарван. – Приглашаю в нашу команду!
– Я подумаю, сэр…
С приближением вечера семья Падди О’Мура, а с нею и Айртон вернулись на ферму.
Лошади и фургон были готовы к следующему дню. Отъезд назначили на восемь утра. Когда же путешественники высадились на берег, Айртон уже ожидал распоряжений нового хозяина.
– Черт побери! – вскричал Паганель. – Что за повозка! Ни один почтовый дилижанс в мире не сравнится с нею…
Прозвучал сигнал к отъезду. Леди Элен и мисс Мэри заняли свои места, Айртон уселся на козлах, а мистер Олбинет – в задней части фургона. Гленарван, майор, Паганель, Роберт, Джон Манглс и оба матроса, вооруженные карабинами и револьверами, вскочили в седла.
Айртон кольнул острием палки одного из быков. Фургон тронулся, доски перегородок затрещали, оси в ступицах колес заскрипели, и вскоре ферма скрылась за поворотом дороги.
8Провинция Виктория
Декабрь на австралийском материке соответствует европейскому июню. Преодолев за два дня шестьдесят миль, 24 декабря 1864 года караван прибыл в Апсли, пограничный городок провинции Виктория. Когда Айртон остановил фургон у постоялого двора, который пышно именовал себя «Королевским отелем», горячий ужин из нескольких блюд, состоявших преимущественно из баранины, уже дымился на столе. Отдав ужину должное, путешественники засыпали Паганеля вопросами о провинции, в которую они только что вступили.
– Правильнее было бы назвать эти места «Богатой Австралией», – заявил Паганель. – Из-за открытия в Виктории золотых россыпей сюда хлынули полчища свирепых и алчных авантюристов, опустошающих этот край. В 1836 году колония Порт-Филипп насчитывала двести сорок четыре жителя, а в настоящее время население провинции Виктория достигает пятисот пятидесяти тысяч человек. Семьдесят тысяч акров виноградников дают ей ежегодно сто двадцать одну тысячу галлонов вина. Сто три тысячи лошадей носятся по ее равнинам, а рогатый скот в количестве шестисот семидесяти пяти тысяч двухсот семидесяти двух голов мирно жиреет на ее беспредельных пастбищах. Не говоря уже о свиньях и овцах…
– А если без статистики? – усмехнулся Макнабс.
– Вы, майор, несносный человек, – отмахнулся географ. – Австралия – это самый любопытный край на всем земном шаре. Только вообразите, друзья мои: материк, где реки летом исчезают, а зимой появляются вновь; где нет влаги ни в воздухе, ни в почве; где деревья ежегодно меняют не листву, а кору, а их листья обращены к солнцу ребром и не дают тени; где древесина не горит, а камень тает от дождя; где травы иной раз выше леса; где у четвероногих имеются клювы, как у ехидны и утконоса, а лапы различной длины, как у кенгуру; где лисицы порхают с дерева на дерево, а лебеди черны; где крысы вьют гнезда, а певчие птицы подражают всему, что слышат… Самая причудливая, самая нелогичная страна, опровергающая законы природы…