Ночью Паганель ухитрился перегрызть зубами путы и сбежал. Скитаясь вокруг озера, он сообразил, что после похорон Кара-Тете гора Маунганаму будет объявлена табу, и решил сделать ее своим убежищем…
Положение беглецов продолжало оставаться ненадежным. Туземцы, не решаясь подняться на запретную вершину, должно быть, решили уморить пленников голодом и жаждой. Однако Паганель заявил, что могила воина даст им возможность некоторое время продержаться.
И действительно – вокруг могильного холмика в строгом порядке были разложены доспехи и боевое снаряжение: заряженные ружья, копье и топор из нефрита, запас пуль и пороха. Здесь же находились съестные припасы, предназначенные для Кара-Тете. Родичи и друзья покойного не поскупились – десятерым беглецам этих запасов могло хватить на полмесяца. В больших сосудах хранилась чистая вода.
Олбинет принялся рыть углубление, чтобы спрятать в нем от лучей солнца клубни и коренья, но внезапно из почвы со свистом ударил столб пара. Стюард, едва избежав ожогов, в ужасе отпрянул.
Паганель с интересом наблюдал за происходящим.
– Оказывается, здесь есть не только пища и вода, но и огонь в земле! Да, эта гора просто сокровище! Жаль только, что нам вскоре придется ее покинуть, и я, кажется, уже знаю, каким способом!..
Ночь оказалась довольно прохладной. К счастью, Кара-Тете прихватил с собой на тот свет теплые одеяла из собачьих шкур. Охраняемые табу, беглецы вскоре уснули на тепловатой подрагивающей земле. Впервые за эти дни они спали спокойно.
С рассвета туземцы уже бродили у подножия Маунганаму. Хор проклятий встретил чужеземцев, едва те показались из-за частокола оскверненной ими могилы. Гленарван и его спутники окинули взглядом окрестные горы и озеро Таупо, а после скромного завтрака всем захотелось узнать, что же замыслил Паганель.
– Мой план, – сказал ученый, – хорош тем, что если он и не удастся, то наше положение от этого не ухудшится. Нам поможет слепое суеверие. Если Кай-Куму поверит, что нас поразила страшная кара и мы погибли, туземцы покинут подножие Маунганаму и вернутся обратно в крепость. Карающее пламя у нас прямо под ногами. Откроем ему дорогу, как уже попробовал это сделать мсье Олбинет!
– Вы хотите вызвать извержение вулкана? – воскликнул Джон Манглс.
– Да. Под нашими ногами клокочет море раскаленных вулканических газов и пламени. Что нам стоит организовать небольшое рукотворное извержение? А мы на это время скроемся в могиле Кара-Тете и дождемся, чтобы дикари убедились в нашей гибели.
– Когда вы собираетесь приступить? – спросил лорд Гленарван.
– Сегодня, – ответил Паганель, – как только стемнеет.
Как долго тянулся этот день! Все было готово для побега. Съестные припасы, ружья и несколько циновок беглецы распределили между собой. Все эти приготовления проходили так, чтобы дикари ничего не заподозрили.
В шесть пополудни стюард подал обед. Главным блюдом было жаркое из крупных травяных крыс, пойманных Уилсоном в силки. Леди Элен и Мэри Грант наотрез отказались от этой дичи, но мужчины отдали ей должное.
На закате солнце скрылось за грядой грозовых туч. У горизонта сверкали зарницы и доносились глухие раскаты грома. Паганель ликовал: гроза благоприятствовала его замыслам. К восьми часам вечера вершину Маунганаму окутал зловещий мрак.
Место для рукотворного кратера было выбрано в двухстах футах от могилы Кара-Тете, где Паганель приметил скалу, вокруг которой постоянно клубились пары. Извержение не должно повредить могилу, ибо тогда перестанет действовать и табу. Если удастся сдвинуть скалу в сторону, горячие газы и лава ринутся через открывшееся отверстие. В качестве рычагов пригодились колья из частокола. Мужчины по команде Паганеля принялись расшатывать тяжелую каменную глыбу, и через несколько минут скала заколебалась. Из-под слоя горной породы доносился глухой гул, и вскоре на поверхности земли появилось несколько трещин. Находиться здесь стало опасно, но вот последнее усилие – и скала, сорвавшись с места, покатилась вниз. Тонкий слой горной породы провалился, а из отверстия с грохотом вырвались огонь и облако горячих газов. Вершина горы содрогнулась, из кратера Маунганаму взметнулся столб дыма и раскаленных камней. Жидкая лава хлынула по склону горы к лагерю маори, и снизу раздался страшный вопль. Еще мгновение – и дикари, объятые ужасом, бросились бежать перед священной местью разгневанного божества, погубившего нарушителей табу…
Мужчины едва успели укрыться за частоколом. Вулкан бушевал всю ночь, и его глухой рев смешивался с раскатами грома и потоками дождя. Воронка кратера продолжала расширяться, и беглецы с тревогой следили за буйством подземных сил.
С наступлением утра маори по-прежнему толпились на склонах холмов, в панике взирая на вершину Маунганаму. У подножия горы валялось несколько обугленных трупов, на подступах к крепости раскаленная лава сожгла десяток хижин. В это время среди воинов появился сам Кай-Куму. Вождь прокричал несколько слов: как и предвидел Паганель, отныне на гору-мстительницу налагалось еще более строгое заклятие.
– Они уходят! – вскричал Гленарван. – Дикари сняли стражу, а значит, поверили, что мы погребены в недрах земных. Однако уже сегодня мы воскреснем и покинем нашу могилу!
Но до того как выступить в новый поход, маленькому отряду предстояло провести на вершине целый день. Все это время спутники обсуждали дальнейший маршрут. Было решено направиться на восток, к бухте Пленти, где имелось несколько миссионерских поселений.
Гленарван и Джон Манглс продолжали до сумерек наблюдать за туземцами. Когда тьма окутала окрестные долины, ни единый огонек не засветился внизу. Тем временем извержение пошло на убыль и только густые клубы дыма поднимались из кратера, созданного беглецами. Путь был свободен!
В десятом часу вечера маленький отряд начал спускаться с Маунганаму. Под покровом ночи путники осторожно продвигались по узкому скальному гребню. Когда Джон Манглс достиг нижней точки гребня, то оказался всего в двадцати пяти футах от площадки, где еще накануне стоял лагерь туземцев. Отсюда гребень круто поднимался вверх и через несколько сот футов переходил в склон, поросший лесом. Еще четверть часа беглецы бесшумно поднимались по лесистому склону к лежащему над ним плоскогорью.
Вскоре впереди возникли очертания древесных крон. Еще несколько шагов – и наши герои укрылись в непроницаемой тени листвы.
10Между двух огней
Безлунная ночь благоприятствовала побегу, и к девяти утра было пройдено двенадцать миль. Усталые путники достигли ущелья, разделявшего горные цепи, и пересекли дорогу, ведущую в Окленд, а к ночи путешественники разбили лагерь в восьми милях от горной цепи.
В рощах струились минеральные источники, над которыми кружились мириады насекомых. Вода в них пахла горелым порохом и оставляла на камнях осадок, напоминающий свежевыпавший снег. Одни из этих источников кипели и клокотали, другие были холодны как лед и покрыты коркой кристаллов. Со всех сторон в воздух взлетали струи воды, окутанные паром. Когда горячие ключи и гейзеры остались позади, появились серные сопки – земля казалась покрытой волдырями. Через бесчисленные трещины в почве со свистом вырывались вулканические газы.
Найти место для привала или ночевки в таких условиях было непосильной задачей. К тому же охотникам до сих пор не попалось на глаза ни одной птицы. Приходилось довольствоваться побегами папоротника и бататом. Маленький отряд стремился как можно быстрее миновать эту бесплодную местность.
Только 23 февраля путники смогли расположиться лагерем, пройдя около пятидесяти миль. Вдали расстилалась равнина, поросшая кустарником, а на горизонте темнели леса. В этот день Макнабс и Роберт подстрелили трех киви. Дальнейшее путешествие проходило без происшествий, к тому же за все это время маленький отряд не встретил ни одного туземца. Накопившаяся усталость все больше давала себя знать.
Через два дня дорогу отряду преградила река Уаикаре, которую удалось перейти вброд. Перед путниками простирались дремучие леса, здесь царствовали гигантские сосны каури, чьи зонтичные кроны парили на высоте двухсот футов над землей.
Три дня путешественники продвигались под зелеными сводами. Вечером 1 марта они вышли из леса и расположились лагерем у подножия горы Икиранги. От берега океана Гленарвана и его спутников теперь отделяло два дня пути. Пришлось усилить бдительность, так как дальше начиналась местность, густо населенная туземцами.
Особенно сложным оказался участок долины между горами Икиранги и Харди. На протяжении десяти миль он был покрыт вьющимися растениями, которые туземцы называют «лианами-душителями». Два дня пришлось прокладывать дорогу с топором в руках, отчаянно сражаясь с зарослями. Запасы провизии заканчивались, и пополнить их было нечем; не было и воды.
Путники впервые были на грани отчаяния, и только усилием воли им удавалось продвигаться вперед. Наконец вдали показалась гладь океана и очертания мыса Лоттин. Увы, все вокруг свидетельствовало о войне и разрухе. На берегу виднелись обломки сожженных хижин некогда многолюдного селения, то и дело попадались разоренные поля.
Неожиданно на берегу показался отряд туземцев. Дикари, размахивая оружием, бросились к маленькому отряду. Отступать было некуда – за спиной шумели волны прибоя. И тут Джон Манглс закричал:
– Пирога!
В двадцати шагах, зарывшись носом в песок, стояла вместительная восьмивесельная пирога. Гленарван и его спутники мигом столкнули лодку с мели, погрузились в нее и начали изо всех сил грести, удаляясь от опасного берега. Вскоре пирога находилась уже в четверти мили от берега. Море было спокойно, но вдруг капитан застыл и перестал грести.
Из-за выступа мыса появились еще три пироги. Погоня!
Четверо мужчин изо всех сил налегли на весла, и пирога понеслась в открытое море. Однако усталость давала себя знать, и набитые дикарями лодки стали приближаться. Преследователи уже были готовы открыть огонь.