Тот ответил отрицательно, он никогда ничего не слышал о таком судне. В течение двух лет не случилось ни одного кораблекрушения ни вблизи мыса, ни в окрестностях. А так как «Британия» потерпела крушение не более двух лет тому назад, то ирландец с полной уверенностью утверждал, что никто из экипажа «Британии» не был выброшен на этой части западного побережья.
– А теперь, сэр, – спросил он, – позвольте узнать, почему вас интересует этот вопрос?
Тогда Гленарван рассказал колонисту историю документа, рассказал о плавании «Дункана» и обо всех попытках отыскать капитана Гранта. Он не скрыл, что его категорическое утверждение окончательно разбило надежду разыскать потерпевших крушение на «Британии».
Эти слова Гленарвана произвели удручающее впечатление на всех его спутников. У Роберта и Мери выступили слезы на глазах. Даже Паганель не находил для них ни единого слова утешения и надежды.
Джон Манглс терзался мучительной скорбью.
Отчаяние уже начинало овладевать этими мужественными, великодушными людьми, которые напрасно приплыли к этим далеким берегам, как вдруг раздался чей-то голос:
– Сэр, не теряйте надежды: если капитан Грант жив, то он находится в Австралии.
Глава седьмая. Айртон
Трудно описать изумление, вызванное этими словами. Гленарван вскочил с табурета и, оттолкнув его, крикнул:
– Кто это сказал?
– Я, – ответил один из работников Падди О’Мура, сидевший за противоположным концом стола.
– Ты, Айртон? – спросил колонист, изумленный не менее, чем Гленарван.
– Я, – отозвался взволнованно, но решительно Айртон, – я такой же шотландец, как и вы, сэр, я – один из потерпевших крушение на «Британии».
Это заявление произвело потрясающее впечатление. Мери Грант, почти лишившаяся чувств от волнения и счастья, склонилась на грудь Элен. Джон Манглс, Роберт, Паганель повскакали с мест и бросились к тому, кого Падди О’Мур назвал Айртоном.
Это был человек лет сорока пяти, суровый на вид, с блестящими глазами, глубоко сидевшими под густыми бровями. Несмотря на худобу, он был, по-видимому, силен. Он словно весь был кости и нервы; он, как говорят шотландцы, «не тратил зря времени на то, чтобы жиреть»; широкоплечий, среднего роста, с решительной осанкой, умным, энергичным лицом, располагавшим в его пользу. Внушаемое им чувство симпатии еще усиливалось при виде запечатлевшихся на его лице следов недавно пережитых тяжелых испытаний. Несомненно, он много выстрадал, но производил впечатление человека, способного переносить страдания, бороться с ними и преодолевать их.
Гленарван и его друзья тотчас же поняли это. Внешность Айртона сразу внушала к себе уважение. Гленарван засыпал его вопросами. Тот охотно отвечал. И Гленарван и Айртон, видимо, оба были взволнованы этой встречей, и поэтому вопросы Гленарвана были довольно сбивчивы.
– Вы один из потерпевших крушение на «Британии»? – спросил Гленарван.
– Да, сэр, я служил боцманом у капитана Гранта, – ответил Айртон.
– Вы спаслись во время кораблекрушения вместе с ним?
– Нет, сэр, нет! В ту страшную минуту волна смыла меня с палубы и выбросила на берег.
– Стало быть, вы не один из тех двух матросов, о которых упоминается в документе?
– Нет. Я не подозревал о существовании этого документа. Капитан бросил его в море, когда меня уже не было на судне.
– Но что же с капитаном… с капитаном?
– Я полагал, что он утонул, исчез, погиб вместе со всей командой «Британии». Мне казалось, что я один спасся.
– Но ведь вы только что сказали, что капитан Грант жив!
– Нет, я сказал: «Если капитан Грант жив…»
– И вы прибавили: «то он в Австралии».
– Да, он не может быть в ином месте.
– Значит, вам неизвестно, где он?
– Неизвестно, сэр. Повторяю: я считал его утонувшим или разбившимся о скалы. Это от вас я узнаю, что с ним, жив ли он еще.
– Но тогда что же вы знаете?
– Только одно: если капитан Грант еще жив, то он находится в Австралии.
– Где произошло крушение? – спросил майор Мак-Наббс.
Этот вопрос следовало задать первым, но Гленарван, взволнованный неожиданной встречей, торопясь узнать, где находится капитан Грант, не осведомился о месте гибели «Британии». С этой минуты разговор, бывший до сей поры непоследовательным, лишь слегка задевающим вопросы, не углубляющим их, после слов майора принял более спокойный характер, и вскоре все подробности этой загадочной истории предстали перед слушателями отчетливо и ясно.
На вопрос, заданный Мак-Наббсом, Айртон дал следующий ответ:
– Когда волна смыла меня с бака, где я в это время спускал кливер, «Британия» мчалась прямо к австралийскому берегу – до него оставалось меньше двух кабельтовых. Следовательно, крушение произошло как раз в этом месте.
– Под тридцать седьмым градусом широты, спросил Джон Манглс.
– Под тридцать седьмым, – подтвердил Айртон.
– На западном побережье?
– О нет, на восточном, – быстро возразил боцман.
– А когда произошло крушение?
– В ночь на двадцать седьмое июня тысяча восемьсот шестьдесят второго года.
– Так и есть! То самое число! – крикнул Гленарван.
– Как видите, сэр, я вправе был сказать: если капитан Грант еще жив, то его следует искать только на Австралийском материке и нигде больше.
– И мы будем искать его, найдем его и спасем его, мой друг! – воскликнул Паганель. – Ах, драгоценный документ, – продолжал географ с бесподобной наивностью, – надо признать, что ты попал в руки людей проницательных!
Но этого хвастовства Паганеля никто не заметил. Эдуард и Элен Гленарван, Мери и Роберт – все обступили Айртона, поочередно пожимая ему руки, словно присутствие этого человека служило верным залогом спасения капитана Гранта. Если при крушении удалось спастись матросу, то почему не удалось спастись и капитану? Айртон настаивал, что капитан жив, как и он. Где именно капитан находится, этого Айртон не знал, но не сомневался, что где-нибудь на материке Австралии.
На бесчисленные вопросы, которыми его забрасывали, боцман отвечал удивительно разумно и ясно. Пока он говорил, мисс Мери все время держала его руку в своих. Ведь этот человек был спутником ее отца, матросом с «Британии»! Он жил рядом с Гарри Грантом, скитался с ним по морям, преодолевал с ним общие опасности… Мери, плача от радости, не могла оторвать глаз от сурового лица боцмана.
До сих пор никому не приходило в голову усомниться в правдивости сообщений этого боцмана. Лишь майор и, пожалуй, Джон Манглс – люди менее доверчивые – спрашивали себя, заслуживают ли слова Айртона полного доверия. Встреча с ним была столь неожиданна, что действительно могла внушить некоторое подозрение. Правда, Айртон называл события и даты абсолютно правильно, упоминая при этом поразительные подробности. Но как бы ни были точны подробности они все же не дают основания к безоговорочному доверию, ибо замечено, что нередко ложь опирается на правдоподобные подробности. Но Мак-Наббс затаил сомнения в душе и промолчал.
Что касается Джона Манглса, то как только матрос заговорил с молодой девушкой об ее отце, так все его подозрения рассеялись и он поверил тому, что Айртон действительно товарищ капитана Гранта. Айртон отлично знал Мери и Роберта, он видел их в Глазго в день отплытия «Британии». Oн напомнил молодой девушке об ее присутствии с братом на прощальном завтраке, который капитан дал своим друзьям на борту «Британии». На этом завтраке присутствовал шериф города Мак-Интайр. Присматривать за Робертом – ему едва минуло тогда десять лет – поручено было боцману Дику Тернеру, а мальчуган вырвался от него и взобрался на бом-салинг.
– Правда, правда! – подтвердил Роберт.
Айртон напомнил множество мелких фактов, видимо, не придавая им того значения, которое они имели в глазах Джона Манглса. И каждый раз, когда боцман умолкал, Мери ласково повторяла:
– Еще расскажите нам, мистер Айртон, еще что-нибудь о нашем отце!
И боцман, припоминая все, что только могло быть интересно молодой девушке, продолжал свои рассказы. Гленарван хотел задать ему множество более полезных вопросов, но Элен удерживала его, указывая взглядом, как счастлива Мери.
Айртон рассказал всю историю плавания «Британии» по Тихому океану. Многое было уже известно Мери, ибо письма капитана Гранта получались вплоть до мая 1862 года. В течение года плавания Гарри Грант побывал на многих островах Океании. Он заходил в гавани Ново-Гебридских островов, Новой Гвинеи, Новой Зеландии, Новой Каледонии. Но все острова оказывались уже захваченными часто незаконно. Местные английские власти чинили Гранту всяческие препятствия, будучи предупреждены о цели, преследуемой им. Тем не менее капитан Грант нашел к западу от Новой Гвинеи подходящие земли: он не сомневался, что там легко будет основать шотландскую колонию и добиться ее процветания. Действительно, пригодный для стоянок порт, по пути между Молуккскими и Филиппинскими островами, должен был привлечь суда, особенно тогда, когда закончено будет прорытие Суэцкого канала и тем упразднен старый морской путь вокруг мыса Доброй Надежды. Гарри Грант принадлежал к числу тех, кто в Англии приветствовал предпринятое по инициативе Лесепса прорытие Суэцкого канала, и не сочувствовал политическим распрям в деле, которое преследовало общенациональные интересы.
После обследования Новой Гвинеи «Британия» поплыла в Кальяо, чтобы пополнить запасы продовольствия и топлива. 30 мая 1862 года она покинула этот порт, направившись в Европу через Индийский океан, а затем – морским путем вокруг мыса Доброй Надежды. Через три недели после отплытия «Британии» разразилась страшная буря, лишившая судно управления, корабль сильно кренило. Пришлось срубить мачты. В трюме обнаружилась течь, и заделать ее не удавалось. Вскоре команда окончательно выбилась из сил. Помпы не успевали выкачивать воду. Неделю «Британия» была игрушкой урагана. Вода в трюме дошла до шести футов. Судно постепенно погружалось. Шлюпки снесло ураганом. Экипажу предстояла неминуемая гибель, когда в ночь на 27 июня, – Паганель угадал правильно, – неожиданно показалось восточное побережье Австралии. Вскоре «Британию» со страшной силой выбросило на берег. Волна смыла Айртона, бросила в пену прибоя, и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, то был уже в плену у туземцев, которые увели его в глубь материка. С тех тор он ничего больше не слышал о «Британии» и был уверен, не без