– Что происходит?! – кричала Ран, не переставая бежать. – Где Керо?!
– Я не знаю, где Керо, но в доме его не должно быть, – отрезала я. – Эцуко приказала убить нас всех.
Мы свернули на лестницу. Я начинала ненавидеть эти коридорные погони. Когда мы добежали до тупика, я без лишних промедлений выбила дверь. На выставленные охраной нагинаты ответила острыми лисьими когтями, выбившимися из самого нутра. Искорёженные тени рассыпались по коридору, хор хриплых голосов эхом отскочил от стен. Скрученные лезвия разлетелись по сторонам, как мелкие щепки. На полу остались глубокие рубцы. Я ожидала, что охрана разбежится, и большинство из их именно так и сделало, но один всё-таки осмелился выйти вперёд.
Лисьи тени обходили его стороной. По его пальцам, затянутым в кожаные перчатки, струились огненные ниточки, а взгляд оставался сосредоточенно ледяным.
Кажется, я впервые столкнулась с живой силой. Лоб в лоб, стена на стену. Не успели мы с Ран приблизиться к двери, как охранник ударил – и прямо на нас полетели горящие стрелки. Они походили на червей или пиявок, и проедали всё, во что попадали. Я обожгла руку. Ран опалила волосы, когда их щупальца, протянувшись вперёд, сумели закрыть её лицо. Лисьи тени разбегались от этих тварей, а ждать, пока вылезут домовые духи, было самоубийством. Я протянула руку и отдала приказ. Впервые. Вымолила, попросила, потребовала – ослепить. В ту же секунду грохнул погнутый шлем, и стражник, схватившись за голову, дал нам время, чтобы уйти. Погоня продолжалась.
Мы бежали по двору и не чувствовали холода. Вслед неслись всё те же стрелки, но теперь было пространство для виляния – один порот, другой, третий. Одна из статуй лишилась головы, забор покрылся чёрными обугленными дырами.
– Куда теперь?! – кричала Ран. – Куда?!
Мы выскочили на улицу и снова повернули. Быстрее, быстрее. Наверно, было бы умнее пойти каким-нибудь окольным, тихим ходом, но мы бежали прямо. Поворот, ещё и ещё. Я не чувствовала собственных ног, а Ран уже заметно отставала. Стражи затерялись где-то за спиной. На берегу реки появилось ощущение, что он устроили засаду – в конце концов, погоню же прекратили…
– Почему они отстали? – пробормотала Ран, оглядываясь по сторонам. – Харуко?..
Я разглядывала снег. Снег, которого намело слишком много для такого солнечного, очень даже тёплого дня. Снег, которого не было и быть не должно… Целые сугробы, гладкие следы метели, замёрзшие ветки – такие-то точно могут зазвенеть, – замёрзший на тропинке зверёк…
А потом я разглядела что-то. Что-то у побелевшего от метели дерева. Я бы и не взглянула в его сторону, если бы не до боли знакомое синее хаори.
Сердце дрогнуло.
Керо сидел, уткнувшись носом в колени. Не шевелился. От холода вся его кожа буквально превратилась в один большой синяк – она стала неживой, почти что каменной на вид.
– Керо? – пробормотала Ран. – Керо, ты меня слышишь?..
Не ответил. Даже не шевельнулся. Всё так же сидел, сгорбившись и сжавшись – как тот самый маленький зверёк, замёрзший на тропинке.
– Он не ответит, – буркнула я, выходя вперёд.
Я ткнула его в плечо, и Керо упал набок.
Ран замерла.
Вместо Керо на снегу лежало его мёртвое тело. С синюшными губами, инеем на ресницах, потемневшими ушами…
Погоня прекратилась, потому что на берегу должна была ждать Юки-онна. Но мы опоздали. Здесь не осталось ничего живого.
Мне всегда казалось, что Керо ужасно худой. Ужасно – подует ветер, и снесёт с ног, честное слово. Он носил лёгкую одежду, мало ел, рёбра торчали. Но когда мы с Ран попытались поднять его тело, чтобы дотащить до новой хижины госпожи Эри – я ведь запомнила, где она находится, – он оказался настолько тяжёлым, что пришлось волочить по земле. Его локти успели закоченеть. Руки не разгибались.
– Думаешь, она захочет его воскрешать? – бурчала Ран, изредка останавливаясь и подтирая нос платком – громко шмыгать не позволяло воспитание. – Мы же… мы же так некрасиво ушли…
– Она хотела, чтобы он вернулся, – перебила я. – Значит, он для неё что-то значит. Может, даже побольше Эцуко. Послушай, всё же началось из-за этой Эцуко. Я говорила с Широ. У даймё был ещё один сын, но он погиб. И тебя к нему сосватали, понимаешь? Даймё хочет его воскресить, а Эцуко хочет отдать за него другую дочь, и…
– Пожалуйста, успокойся. Давай просто отдадим его Эри, а там… посмотрим…
Проходя мимо семейных могил, я почувствовала, как сильно боюсь, что Керо останется где-то по соседству. Перед глазами стояло иссохшее тело Исао и взгляд, с которым Ясухиро смотрел на него. Эта боль… Я понимала, как сильно она душит. Как сильно тянет на дно, как топит… Нет, пожалуйста, нет! Больше никто не должен умирать, никто! Даже этот мерзавец Хиро, даже его госпожа Эцуко, даже онрё…
И Керо. Тем более Керо!
Новый дом Эри выглядел куда хуже старого. Он наполовину уходил в землю и прятался так, что при желании его запросто можно было замаскировать под большой куст. Из-за двери доносились тихие струнные переборы, правда звучали они уже не так весело, как это было при Керо. Я даже представлять не хотела, как сейчас рассвирепеет хозяйка. Подошла, постучалась. Ещё раз оглянулась на тело, лежащее на земле. Кажется, его кожа стала ещё синее…
Сямисэн смолк. Эри резко распахнула дверь и тут же выпустила когти.
– Керо погиб! – рявкнула я, отскочив назад.
Эри замерла. Перевела взгляд на Ран, медленно опустила голову. Я собственным глазами видела, как по её белым запястьям бегут мурашки.
– Заносите в дом, – прошипела бакэнэко. – Осторожней только…
Мы послушались. Осторожно перенесли Керо в дом, на ворсистый ковёр. При тёплом свечном свете я увидела, насколько сильно изменилось его лицо. Чудовищно изменилось. Складывалось ощущение, будто веки закрылись не до конца, и можно было запросто разглядеть зрачки – я не могла отделаться от мысли, будто смотрит он именно на меня. И обвиняет. Это ведь я виновата в его смерти.
– Как мы могли это допустить? – рычала Эри, мечась по крохотной комнате, как зверь по клетке. Кажется, что-то искала. – Это у вас когти да зубы, а он человек.
Я убрала седую прядку с лица Керо и погладила его по щеке. Хотелось, как в сказках – одним только прикосновением вытянуть друга из мира мёртвых. И сейчас, остынув и осознав, я с удивлением обнаружила, что не разучилась плакать. Слёзы побежали по щекам, и перед глазами поплыло. Я наклонилась к этому человечку – как тогда, когда он начинал грустить, – и дотронулась губами до его лба. Такой холодненький…
– Кто его убил? – Эри поставила рядом ящик с какими-то зельями и села по другую сторону от Керо. – Ёкай?
– Юки-онна, – буркнула я. – По приказу Эцуко.
Бакэнэко подняла глаза и уставилась на меня с холодной злобой.
– Знаешь ли ты, какую цену платят за клевету, Харуко?
– Поэтому я говорю правду, госпожа Эри. Сделайте что-нибудь, пока не… пока солнце не опустилось… Если Керо для вас хоть что-то значит, если…
– Смолкни, – Эри оскалилась и кивнула куда-то за спину. – Сходи на кухню, принеси воды.
Я подскочила и юркнула в соседнюю комнату. Быстро нашла ковш, зачерпнула воду из таза. Когда я вернулась, Эри и Ран уже успели стащить с Керо хаори, и розовато-красные трупные пятна проступали особенно чётко. До вечера оставалось ещё долго.
– Надо подождать до полного захода, – пояснила Эри, растирая Керо окоченевшие локти. – Мышонок мой, как же тебя покалечило
– Так его получится преобразить? – неловко спросила Ран.
Бакэнэко снова подняла глаза. Взгляд у неё был, как у волчицы, стерегущей своего щенка. Только мне, кажется, было дозволено снова сесть рядом с ним, и даже изучить – разглядеть заметный синяк, оставшийся от отца, кроваво-красные подтёки вокруг глаз и рта, мокрые от снега волосы…
– Я постараюсь, – процедила Эри. – Но ничего обещать не могу.
Время шло до ужаса медленно, при этом каждая секунда казалась роковой. Может быть, именно после неё ничего уже нельзя будет изменить. Может быть, Керо умрёт насовсем, и даже бакэнэко, как бы она не старалась, не сумеет его поднять…
Наконец, пришло время. Ран ушла, чтобы успокоить без умолку орущий второй рот, и мы остались втроём. Я отступила в сторону. Эри приготовила кисточку и чернила. Её глаза пожелтели. Складывалось ощущение, будто всё происходит не в самом деле, и очень скоро я снова проснусь посреди дня, в комнате, вместе с Керо…
Эри нанесла иероглифы. Бережно, осторожно, не пропуская ни одного крючка. Она что-то шептала себе под нос, но в какой-то момент смолкла и замерла. Её глаза округлились, лицо вытянулось и превратилось в кошачью морду. Уши заострились на макушке. Вместо женщины рядом с телом теперь сидела огромная трёхцветная кошка, оскалившая зубы. Оригами тихо зашуршали, размахивая бумажными крыльями, пол задрожал.
Я видела, как шерстинки Эри охватывает бледный голубоватый свет, чем-то напоминающий лунный, как шевелятся её усы. Иероглифы на теле Керо поплыли и зажили своей жизнью – стали въедаться в кожу, проедая её, как щёлочь. Я невольно схватилась за свои. Понимала, что всё это происходило и со мной. Звериное чутьё подсказало, что откуда-то с улицы потянулись невидимые руки – череда из духов, которых бакэнэко призывала себе на помощь. Очень скоро они обрели форму, став похожими на полупрозрачные огоньки, по полу потянулся дым. Пробила дрожь. Складывалось ощущение, будто меня забросило в змеиное гнездо – только вместо гадюк здесь оказались действительно страшные твари. Эри не поднимала своими силами. Она лишь протягивала нить.
Сначала тело Керо оставалось неподвижным. С момента смерти он успел закоченеть, и чем-то напоминал статую из розового мрамора, но постепенно, с каждым движением Эри, стал мякнуть. В какой-то момент больше начал походить на спящего, чем на мертвеца, только трупные пятна никуда не пропали – наоборот, будто бы проявились ещё сильнее. Бакэнэко не обращала на это внимания. Она по-прежнему продолжала обряд.