Вид фрески заставляет меня увидеть правду, подтверждающую все, что отец сказал мне в тронном зале. Боги реальны. Живые. Соединяя нити жизней Маджи. Но если все это правда, то почему, во имя неба, кто-то связался со мной?
Я снова просматриваю каждый портрет, наблюдая за различными видами магии, которые, кажется, исходят из рук богов. Когда я прихожу к Богу, одетому в богатые кобальтовые одежды,я останавливаюсь. Моя проклятая магия вспыхивает при виде него.
Бог стоит высокий, внушительный, с точеными мускулами. Темно-синяя ипеле, словно шаль, покрывала его широкую грудь, трепеща на фоне темно-коричневой кожи. Бирюзовый дым вьется в его руках, точно так же, как тонкие облака, которые появляются вместе с моим проклятием. Когда я двигаю факелом, пульсация энергии проходит под моей головой. Голос Лекана гремит в моей голове, когда появляется еще одно синее облако.
- Ори забрал мир из головы Небесной Матери, чтобы стать Богом разума, духа и грез. На земле он делился этим уникальным даром со своими поклонниками, позволяя им общаться со всеми людьми.”
- Бог разума, духа и грез... - шепчу я себе, складывая все кусочки вместе. Голос. Вспышки чужих эмоций. Странная картина сна, в которой я оказался пойманным в ловушку. Вот и все.
Бог моего зарождения.
Вместе с осознанием этого во мне вспыхивает гнев. Какое ты имеешь на это право? Несколько дней назад я даже не знал, что этот Бог существует, но он взял на себя смелость отравить меня?
- Но почему же?- Кричу я, и голос эхом отдается внутри купола. Я почти ожидаю, что Бог закричит в ответ, но мне отвечает только тишина.
“Ты еще пожалеешь об этом, - бормочу я себе под нос, не зная, то ли это сводит меня с ума, то ли где-то, несмотря на весь шум мира, он меня слышит. Этот ублюдок должен пожалеть об этом дне. Магия, которой он меня проклял, будет уничтожена магией.
Мои внутренности скручиваются, и я резко разворачиваюсь, желудок сжимается, когда я еще сильнее взываю к своему проклятию. С этим невозможно бороться. Чтобы найти ответы, которые мне нужны, есть только одно место, куда я могу пойти.
Я соскальзываю на землю и закрываю глаза, позволяя миру исчезнуть, пока магия скользит по моим венам. Если я собираюсь убить это проклятие, мне нужно все это.
Мне нужны сны.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯЗЕЛИЯ
“ЭТО ПОНЯТНО?”
Амари заглядывает в каменные залы, ведущие прочь от арены. Рушащиеся арки изгибаются над нашими головами, треснувшие камни под ногами. После того, как раздаются шаги, Амари кивает, и мы бежим. Мы вплетаемся в выветрившиеся колонны и выходим из них, торопясь проскочить до того, как нас заметят.
Через несколько часов после того, как последний человек умер и зрители покинули свои места, охранники осушили Красное море арены. Я думала, что на этом ужасы игр закончатся, но теперь треск дубинок эхом отдается на пустых трибунах. Гвардейцы командуют новой партией рабочих, чтобы очистить кровь, которая не была смыта, когда они осушили стадион. Я не могу понять их мучений. Убирать сегодняшний беспорядок только для того, чтобы завтра затеять новую бойню.
- Я вернусь, - решаю я. Я их спасу. После того, как я совершу ритуал и верну магию, после того, как Баба будет цел и невредим. Я соберу группу землян, чтобы утопить это чудовище в песке. Этот диктор заплатит за каждую потраченную впустую жизнь прорицателя. Каждый дворянин ответит за свои преступления.
Я позволяю мыслям о мести успокоить меня, когда мы прижимаемся к зубчатой стене. Я закрываю глаза и изо всех сил стараюсь сосредоточиться. Солнечный камень будоражит Аше в моей крови. Когда я открываю глаза, он слабо светится, как светлячок, исчезающий в ночи. Но со временем он растет, пока аура солнечного камня не нагревает нижнюю часть моих ног.
- Под нами, - шепчу я. Мы идем по пустым коридорам и спускаемся по лестнице. Чем ближе мы подходим к покрытому гнилью полу арены, тем от большего количества людей нам приходится уворачиваться. К тому времени, когда мы достигаем дна, мы практически на расстоянии пальца от бесчестных охранников и сломленных рабочих. Их дубинки трещат по нашим следам. Мы проскальзываем под каменную арку.
“Здесь” - шиплю я, указывая на большую железную дверь. Яркий свет проникает сквозь щели, наполняя арку теплом солнечного камня. Я провожу пальцами по металлической ручке двери-ржавому вертящемуся колесику, зацепившемуся за гигантский висячий замок.
Я выхватываю Кинжал, который дал мне Тзейн, и вставляю его в узкую замочную скважину замка. Хотя я и пытаюсь протолкнуться вперед, мне мешает замысловатый узор зубов.
“Ты можешь его подобрать?- шепчет он.
“Я и так стараюсь.” Это гораздо сложнее, чем обычный замок. Чтобы пробиться, мне нужно что-то более острое, что-то с крючком.
Я хватаю с земли тонкий ржавый гвоздь и вдавливаю его в стену, загибая острие. Когда он загибается, я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на нежном прикосновении зубцов замка. Будь терпелива. Старый урок мамы Агбы эхом отдается в моей голове. Пусть чувство станет твоими глазами.
Мое сердцебиение учащается, когда я прислушиваюсь к звуку приближающихся шагов, но когда я нажимаю на нож, зубцы сдаются. Еще один шимми влево и …
Раздается негромкий щелчок. Висячий замок открывается, и я испытываю такое облегчение, что чуть не плачу. Я хватаюсь за руль и тяну влево, но металл не поддается.
“Он застрял!”
Амари наблюдает, как Тзейн изо всех сил дергает ржавое колесо. Металл стонет и визжит достаточно громко, чтобы заглушить крики охранников, но колесо не двигается с места.
- Будь осторожен!- шиплю я.
“Я пытаюсь!”
“Старайся—”
Колесо срывается с натянутой рукоятки. Мы смотрим на сломанный металл в руке Тзейна. Что же, во имя всех богов, нам теперь делать?
Тзейн толкает своим телом в дверь. Хотя она и содрогается от удара, но отказывается сдаваться.
“Ты предупредишь охрану!- Шепчет Амари.
- Нам нужен этот камень!- Шепчет в ответ Тзейн. “Как еще мы его достанем?”
Я съеживаюсь от каждого толчка тела Тзейна, но он прав. Камень так близко, что жар его свечения согревает меня, как только что зажженный огонь.
Вереница проклятий проносится у меня в голове. Боги, если бы только нам помог еще один Маджи. Велдер мог бы искорежить металлическую дверь. Бёрнер мог бы сразу расплавить ручку.
Пол-луны, напоминаю я себе. Полмесяца, чтобы сделать все правильно.
Если мы хотим вернуть солнечный камень к солнцестоянию, то должны сделать это сегодня вечером.
Дверь сдвигается на миллиметр, и я задыхаюсь. Мы уже близко. Я это чувствую. Еще несколько ударов-и она распахнется. Еще несколько толчков-и камень наш.
- Эй!”
- Голос охранника гремит в воздухе. Мы замираем в ответ. Шаги стучат по каменному полу, приближаясь к нам с пугающей скоростью.
- Сюда!- Амари жестом указывает на секцию сразу за дверью солнечного камня, уставленную пушечными ядрами и ящиками с порохом. Когда мы прячемся за ящиками, в комнату вбегает юный прорицатель с белыми волосами, сияющими в тусклом свете. Через несколько секунд диктор и еще один охранник загоняют его в угол. Они резко останавливаются, когда видят полуоткрытую дверь в комнату с солнечным камнем.
“Ах ты, червяк!- Губы диктора раздвигаются в рычании. “С кем ты работаешь? Кто же это сделал?”
Прежде чем юноша успевает заговорить, треск трости диктора сбивает его с ног. Он падает на каменный пол. Пока он кричит, к избиению присоединяется еще один охранник.
Я вздрагиваю за ящиком, слезы жгут мне глаза. Спина мальчика уже разодрана в клочья от прежних побоев, но ни один монстр не сдается. Он умрет под их ударами.
Он умрет из-за меня.
- Зели, нет!”
Шипение Тзейна на секунду останавливает меня, но этого недостаточно, чтобы остановить. Я вырываюсь из нашего укрытия, борясь с тошнотой, когда вижу ребенка.
Злые слезы прорезали его кожу. По его спине струится кровь. Он цепляется за жизнь на ниточке, которая трепещет у меня на глазах.
“Кто ты такая, черт возьми?- диктор кипит, вытаскивая Кинжал. Моя кожа покалывает, когда он приближается ко мне со своим черным махасеитовым клинком. К нему подбегают еще трое охранников.
- Слава богам!- Я заставляю себя рассмеяться, подыскивая слова, чтобы все исправить. “Я искала тебя повсюду!”
Диктор недоверчиво прищуривает глаза. Он крепче сжимает трость. - Вы меня искали?- повторяет он. “В этом подвале? Рядом с камнем?”
Мальчик стонет,и я вздрагиваю, когда охранник пинает его в голову. Его тело неподвижно лежит в луже собственной крови. Это выглядит как смертельный удар. Но почему я не могу почувствовать его дух? Где же его последнее воспоминание? Его последняя боль? Если бы он пошел прямо к Алафие, я бы этого не почувствовала, но как можно спокойно уйти после такой смерти?
Я заставляю себя снова посмотреть на рычащего диктора. Теперь я уже ничего не могу сделать. Мальчик мертв. И если я не придумаю что-нибудь быстро, я тоже умру.
“Я знала, что найду вас здесь.- Я с трудом сглатываю. Достаточно будет только одного оправдания. “Я хочу участвовать в ваших играх. Позвольте мне посоревноваться завтра вечером.”
“ТЫ ЖЕ НЕ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ ЭТО ВСЕРЬЕЗ!- Восклицает Амари, когда мы наконец оказываемся в безопасности среди песков. “Ты же видела эту кровавую бойню. Ты ее чувствовала. А теперь ты хочешь быть в ней?”
- Мне нужен камень” - кричу я в ответ. “Я хочу остаться в живых!- Несмотря на мой огонь, образ избитого мальчика снова вползает в мою голову.
Так даже лучше. Лучше быть забитым до смерти, чем разорванным на куски на корабле. Но как бы я ни старалась убедить себя, я знаю, что это неправда. Нет никакого достоинства в такой смерти, когда его бьют до последнего вздоха за то, чего он даже не делал. И я даже не могла помочь его духу пройти дальше. Я не могла бы быть тем Жнецом, который ему нужен, даже если бы захотела.