- Зел, нам пора, - повторяет Инан, снова хватая меня за руку. Но я не чувствую своих ног. Я даже говорить не могу.
“Я больше не буду вас предупреждать!- кричит командир. - Отдайте их, или мы возьмем их силой!”
На мгновение ничего не происходит.
Затем по толпе пробегает рябь.
Хотя движение начинается с малого, через несколько секунд волны людей разделяются. Они расчищают путь, позволяя пройти одному человеку. Ее маленькое тело делает шаг вперед. Ее белая грива танцует.
- Зу ... - выдыхаю я, борясь с желанием убежать и затащить ее обратно в толпу.
Она стоит высокая и сильная, дерзкая не по годам. Ее изумрудно-зеленый кафтан развевается на ветру, мерцая на фоне смуглой кожи.
Хотя ей всего тринадцать, весь Легион готов к бою. Лучники отступают со своими луками. Мечники натягивают поводья своих пантенеров.
“Я не знаю, о какой девушке ты говоришь, - кричит Зу, ее голос разносится ветром. “Но я могу заверить вас, что у нас нет свитка. Это мирный праздник. Мы собрались здесь только для того, чтобы почтить наше наследие.”
Тишина, которая следует за этим, почти оглушительна. У меня дрожат руки, и я не могу сопротивляться.
- Пожалуйста— - Зу делает шаг вперед.
“Не двигайся!- командир кричит в ответ, Вытаскивая меч.
- Обыщите нас, если хотите, - отвечает Зу. “Мы согласны на обыск. Но, пожалуйста, опустите оружие.- Она поднимает руки, сдаваясь. “Я не хочу, чтобы кто-нибудь заполучил гур—”
Это происходит так быстро. Слишком быстро.
Один момент Зу стоит.
В следующее мгновение стрела пронзает ее живот.
- Зу!- Я кричу.
Но это не похоже на меня.
Я не слышу своего голоса. Я ничего не чувствую.
Воздух замирает в моей груди, когда Зу смотрит вниз, маленькие руки сжимают древко стрелы.
Молодая девушка с улыбкой, слишком широкой для ее лица, тянется к оружию, пронзенному ненавистью Ориши.
Она напрягается, конечности дрожат, каким-то образом делая шаг вперед. Не туда, где мы сможем защитить ее.
Вперед, чтобы она могла защитить нас.
Нет …
Мои глаза застилают слезы, быстро стекающие по лицу. Целитель. Ребенок.
И все же ее последние мгновения окрашены ненавистью.
Кровь растекается по шелку ее кафтана. Изумрудная темнота с красным.
Ноги у нее подгибаются, и она падает на землю.
- Зу!” Я мчусь вперед, хотя знаю, что ее уже не спасти.
В этот момент весь мир взрывается.
Стрелы летят и мечи сверкают, когда стражники развязывают свою атаку.
- Зел, ну же!- Инан дергает меня за руку и тянет назад. Но пока он пытается увести меня, одна мысль заполняет мой разум. О боги!
Тзейн.
Прежде чем Инан успевает возразить, я ухожу, не раз спотыкаясь, возвращаясь в долину. Крики ужаса наполняют ночь. Прорицатели бегут во всех направлениях.
Мы бежим напрасно, отчаянно пытаясь спастись от лучников, бьющих с неба. Один за другим падают прорицатели, пронзенные градом стрел, которым, кажется, нет конца.
Но лучники становятся страхом перед прошлым, так как печать Орши распространяется по массам. Солдаты отпускают бешеных пантенеров, позволяя райдерам погружать свои клыки прямо в дивную плоть. Над ними сквозь толпу проталкиваются закованные в доспехи стражники с поднятыми и заточенными мечами. Они не проявляют ни милосердия, ни благоразумия, рубя всех на своем пути.
- Тзейн!- Я кричу, еще один голос в хоре криков. Он не может умереть, как мама. Он не может бросить нас с Бабой.
Но чем дальше я бегу, тем больше тел падает на землю, тем больше духов истекает кровью. Затерявшись в толпе, Салим воет, резкие крики перекрывают все остальные вопли.
- Салим!- Кричу я, бросаясь к милому мальчику, с которым танцевала. К нему подъезжает стражник на бешеной пантере. Салим поднимает руки в знак капитуляции.
У него нет магии. Никакого оружия не может быть и речи о борьбе.
Охраннику все равно.
Его меч рубит вниз.
- Нет!- Я кричу, внутри все болит от этого зрелища. Лезвие пронзает маленькое тело Салима насквозь.
Он умирает еще до того, как падает на землю.
Его мертвые глаза холодят мне кровь. Мое сердце. Мои кости.
Мы не можем победить. Мы не можем жить. У нас никогда не было шан—
Это ощущение поражает меня в самое сердце, глубоко, так же сильно, как мое бьющееся сердце.
Это потрясает магию в моей крови. Оно вытягивает воздух из моих легких.
Квами проносится мимо меня, устремляясь в самое сердце битвы. Он крепко сжимает в руках кинжал.
Затем он резко режет свою ладонь.
Магия крови.
Ужас поселяется в моих костях.
Это похоже на то, как мир замедляется до остановки, растягивая секунды между этим моментом и последним, что когда-либо будет у Квами. Его кровь светится белым светом, разбрызгиваясь по земле.
В одно мгновение свет цвета слоновой кости окружает его, освещая его темную кожу, как будто бог сверху освещает его.
Когда он достигает макушки его головы, он решает его судьбу.
Огонь вырывается из его кожи.
Тлеющие угли дождем сыплются из его тела. Пламя полыхает вокруг его фигуры. Огонь вырывается из каждой конечности, вырывается изо рта, из рук, из ног. Башни взрывов метрами уходят в небо, пылая так мощно, что освещают ужасы ночи. Шок останавливает атаку охранников как раз в тот момент, когда начинается атака Квами.
Он выставляет вперед кулаки. Потоки огня обрушиваются на поселок тлеющими волнами. Пламя испепеляет все на своем пути, проникая сквозь охрану, уничтожая лагерь.
Зловоние горящей плоти наполняет воздух, смешиваясь с запахом крови.
Смерть наступает так быстро, что солдаты даже не успевают закричать.
- Агх! Крики агонии Квами возвышаются над всем остальным, когда он окрашивает ночь в красный цвет. Магия крови разрывает его на части, грубая и неумолимая.
Это больше, чем любое пламя, которое Маджи мог бы вызвать самостоятельно. Он горит силой своего Бога, но эта сила прожигает его насквозь..
Его смуглое лицо краснеет, вены рвутся изнутри. Его кожа пузырится и ошпаривается, обнажая мускулы и твердые кости. Он не может сдержаться. Он этого не переживет.
Магия крови съедает его заживо, и все же он использует свой последний вздох, чтобы сражаться.
- Квами!- Фолаке кричит с края долины. Сильный прорицатель прикрывает ей спину, не давая превратиться в ревущий огонь.
Вихрь пламени вырывается из горла Квами, отталкивая стражников еще дальше назад. Когда он прожигает их атаку последними секундами своей жизни, прорицатели реагируют. Мои люди разбегаются во все стороны, пробираясь сквозь пылающие стены, оставляя пустошь на своем пути.
Они живы, спасаясь от бессмысленной атаки охранников.
Благодаря Квами, благодаря его магии они выжили.
Глядя на пламя, кажется, что весь мир останавливается. Крики и вопли заглушаются в ничто. Фестиваль тускнеет до черноты. Обещания Инана разыгрываются перед моими глазами, наша Ориша, договор, который мир не позволит ему выполнить. Мир.
У нас никогда не будет мира.
Пока у нас нет магии, они никогда не будут относиться к нам с уважением. Слова Бабы кипят у меня в голове. Они должны знать, что мы можем нанести им ответный удар. Если они сожгут наши дома, мы сожжем и их тоже.
С последним криком Квами вспыхивает, как умирающая звезда. Огонь взрывается во все стороны, оставляя на Земле последние его остатки.
Когда последние угольки падают, мое сердце разрывается в груди. Я не могу поверить, что когда-либо отрицала правду Бабы. Они никогда не позволят нам процветать.
Мы всегда будем бояться.
Наша единственная надежда-сражаться. Сражайся и Побеждай.
А чтобы победить, нам нужна наша магия.
Мне нужен этот свиток.
- Зели!”
Я резко вскидываю голову. Я не знаю, как долго я оставалась неподвижной. Мир, кажется, движется в замедленном темпе, отягощенный жертвой Квами, таща за собой всю мою боль и вину.
Тзейн и Амари приближаются издалека, верхом на спине Найлы. Тзейн ведет Найлу ко мне сквозь хаос. Амари прижимает мой рюкзак к груди.
Но как только мое имя слетает с его губ, другие охранники замечают это. - Девчонка! - кричат они друг другу. - Эта девушка! Это она!”
Прежде чем я успеваю сделать еще один шаг, руки обхватывают мои плечи.
Мою грудь.
Мое горло.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯАМАРИ
КОГДА СОЛНЦЕ ВОСХОДИТ над долиной, рыдания застревают у меня в горле. Лучи освещают обугленную поляну, где проходила процессия, почерневшие останки того, что когда-то было радостным местом.
Я смотрю на выжженную землю, где мы с Тзейном танцевали, вспоминая, как он кружил меня, вспоминая звук его смеха.
Теперь осталась только кровь. Пустые останки. Пепел.
Я закрываю глаза и прижимаю руку ко рту, тщетно пытаясь отгородиться от мучительного зрелища. Хотя он безмолвен, крики прорицателей все еще отдаются эхом в моем сознании. Затем раздаются крики солдат, убивших их, лязг мечей, вонзающихся в плоть. Я не могу смотреть, но Тзейн изучает разрушения, ища жизнь среди каждого упавшего лица.
“Я ее не вижу.”
Голос Тзейна едва ли выше шепота, как будто, если он заговорит громче, все внутри него сломается: его гнев, Его боль, сердечная боль от того, что у него отняли еще одного члена семьи.
Мысли об Инане врываются в мой разум: его обещания, его потенциальная ложь. Хотя я не могу заставить искать среди мертвых, я чувствую это в глубине души.
Трупа Инана здесь нет.
Ни одна часть меня не хочет верить, что это его рук дело, но я не знаю, что и думать. Если это не его предательство, то как стражники нашли нас? Где сейчас мой брат?
Найла хнычет у нас за спиной, и я глажу ее по морде так, как это делала Зели много раз до этого. Комок встает у меня в горле, когда она утыкается носом в мою руку.
“Я думаю, они забрали ее, - говорю я как можно деликатнее. - Это то, что приказал бы мой отец. Она слишком важна, чтобы ее убивать.”