Яркие драгоценные камни украшают каждый дюйм стен, изысканный в своем дизайне. Вокруг нас захватывающий дух образ Йемджи усеивает золотые стены в топазах и голубых сапфирах; волны мерцающих бриллиантов струятся от каждого кончика пальца в свете. Над нами сияют яркие изумруды Тгуна, отдавая дань его власти над землей. Сквозь хрустальные потолки я вижу каждую плоскость-все десять этажей посвящены богам.
- Вы, ребята... - Амари приближается к лестнице в центре этажа, идущей под землей, и солнечный камень светится в ее руке.
Вот оно.... Я сжимаю свои липкие кулаки.
Это то место, куда мы должны идти.
- Ты готова?- Спрашивает Амари.
Нет. Это написано у меня на лице. Но она толкает меня локтем, и я делаю первый шаг, ведя нас вниз по холодной лестнице.
Идя по узкому пространству, я возвращаюсь в наше время в Шандомбле. Как и в этом храме, свет факелов освещает сужающуюся тропу, отражаясь от каменных стен. Это возвращает меня к тому времени, когда у нас еще был шанс.
Назад, когда у меня еще была магия.
Я касаюсь рукой стен, посылая безмолвную молитву богам. Пожалуйста ... если вы можете помочь мне, я нуждаюсь в этом сейчас. Я выжидаю, пока мы спускаемся все ниже и ниже; пот стекает по моей спине, хотя воздух становится холодным. Пожалуйста, Небесная Мать, я снова молюсь. Если вы можете исправить это, исправьте это сейчас.
Я жду проблеска ее серебряных глаз, ее электрического прикосновения к моим костям. Но когда я снова начинаю молиться, великолепие ритуальной площадки заглушает все слова.
Одиннадцать золотых статуй выстроились вдоль священного купола, каждая из них возвышается в небо. Они возвышаются над нами с опустошительной высотой, нависая подобно горам хребта Оласимбо. В драгоценном металле боги и богини вырезаны с изысканной детализацией; от морщин на коже Небесной Матери до отдельных завитков ее волос, ни одна линия или изгиб не упущен.
Взгляд каждого божества фокусируется на десятиконечной каменной звезде, мерцающей внизу. Каждая точка отмечена острым каменным столбом, резьба sênbaría выгравирована на всех четырех его сторонах.
В центре возвышается одиночная золотая колонна. На нем вырезан круг. Круглая и гладкая-точная форма солнечного камня.
- Боги мои, - выдыхает Кеньон, когда мы выходим на воздух.
“Мои Боги " - это правильно.
Это все равно что подняться на небеса.
С каждым шагом я чувствую себя могучей под наблюдением богов, защищенной их неземным взором.
“Ты можешь это сделать.- Амари протягивает мне пергамент и солнечный камень. Она берет у Тзейна костяной кинжал и засовывает его за пояс моей униформы.
Я киваю и беру два священных предмета. Ты можешь это сделать, повторяю я. Просто попробуй.
Я делаю шаг вперед, готовясь положить конец этому приключению. Но тут вдалеке появляется фигура.
- Засада!- кричу я.
Я щелчком открываю свой посох, когда появляются скрытые люди. Они движутся, как тени, выползая из-за каждой статуи, из-за каждой колонны. В безумии мы все обнажили клинки, глаза метаются в поисках следующей атаки. Но когда туман рассеивается, я вижу Сарана с довольной ухмылкой на лице. Затем я вижу Инана, лицо которого искажено болью, а в руке-маяцитовый клинок.
Это зрелище пронзает меня насквозь; предательство холоднее льда. Он обещал.
Он поклялся, что не станет мне мешать.
Но прежде чем я действительно могу сломаться, я вижу худшее из этого. Зрелище настолько пугающее, что даже не кажется реальным.
Мое сердце замирает, когда они выводят его вперед.
- Баба?”
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯЗЕЛИЯ
ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ В БЕЗОПАСНОСТИ.
Эта единственная мысль удерживает меня от принятия истины. Я оглядываю стражников в поисках сморщенной фигуры мамы Агбы, ожидая ее появления. Если Баба с охраной, то где же она? Что они с ней сделали? После всего случившегося она не может быть мертва. Баба не может здесь стоять.
И все же он дрожит под хваткой Инана ... разорванная одежда, кляп во рту, окровавленное лицо. Они избили его за мои ошибки. А теперь они его заберут.
Точно так же, как они забрали маму.
Янтарные глаза Инана ловят меня в ловушку правды о его предательстве, но это не тот взгляд, который я знаю. Он чужой человек. Солдат. Скорлупа Маленького принца.
“Я предполагаю, что ситуация говорит сама за себя, но так как твои люди сумасшедшие, я убью его. Отдай артефакты, и ты сможешь вернуть своего отца.”
Только звук голоса Сарана закрывает металлические цепи на моих запястьях—
Я бы не стал королем, если бы не напомнил тебе, кто ты такая.
Он стоит, одетый в богатую пурпурную мантию, и в его рычании слышится вызов. Но даже он выглядит маленьким на фоне статуй богов, смотрящих на него сверху вниз.
“Мы можем взять их, - шепчет сзади Кеньон. “У нас есть своя магия. У них есть только охрана.”
- Мы не можем так рисковать.- Голос Тзейна срывается.
Баба едва заметно качает головой. Он не хочет, чтобы его спасали.
Нет.
Я делаю шаг вперед, но Кеньон хватает меня за руку и разворачивает. - Ты не можешь сдаться!”
- Отпусти меня.—”
- Подумай о ком-нибудь, кроме себя! Без ритуала все прорицатели умрут—”
“Мы уже мертвы!- Я кричу. Мой голос эхом отражается от купола, открывая правду, которую я хотела бы изменить. Боги, пожалуйста! Я умоляю в последний раз, но ничего не происходит.
Они снова бросили меня.
- Моя магия исчезла. Я думала, что она вернется, но она не вернулась ... - мой голос дрожит, и я смотрю в пол, сдерживая стыд. Гнев. Боль. Как смеют боги вторгаться в мою жизнь только для того, чтобы сломить меня таким образом?
Вопреки всему, я пытаюсь еще раз, ища любые остатки Ашэ, которые могли бы остаться. Но они отказались от меня.
Я не позволю им забрать что-нибудь еще.
- Мне очень жаль.- Слова пустые, но это все, что у меня есть. “Но если я не смогу выполнить ритуал, я не потеряю своего отца.”
Кеньон отпускает меня. Ненависть не может описать те взгляды, которые я получаю от собравшихся мужчин. Только глаза Амари полны сочувствия; даже Роэн выглядит ошарашенным.
Я делаю шаг вперед, прижимая к груди солнечный камень и свиток. Костяной кинжал впивается мне в кожу, почти режет с каждым шагом. Я уже на полпути, когда Кеньон кричит: "Мы спасли тебя!- Его крики отражаются от стен. - Люди умирали за это! Люди умирали за тебя!”
Его слова проникают в мою душу, в каждого, кого я оставила позади. Бизи. Лекан. Зулейха. Может быть, даже мама Агба.
Все мертвы.
Потому что они осмелились поверить в меня.
Они осмеливались думать, что мы можем победить.
Когда я подхожу к Инану, Баба начинает отчаянно трястись. Я не могу позволить ему сломить мою решимость. Я не хочу, чтобы они победили, Баба.
Но я не могу позволить тебе умереть.
Я сжимаю камень и прокручиваю его, пока Инан идет вперед, мягко направляя Бабу вперед. Извинение застыло в его янтарных глазах. Глаза, которым я больше никогда не буду доверять.
Почему? Мне хочется закричать, но крик застревает в горле. С каждым шагом эхо его поцелуя прижимается к моим губам и спускается вниз по моей шее. Я смотрю на его руки на плечах Бабы, руки, которые я должна была раздавить. Я поклялась, что скорее умру, чем позволю стражнику сделать со мной то, что он хочет, и все же я дала их капитану свободу действий?
Я знаю, что мы предназначены, чтобы работать вместе. Мы созданы друг для друга.
Его красивая ложь играет у меня в ушах, и каждая новая вызывает новые слезы.
Нас было бы не остановить. Такой команды Ориша еще никогда не видела.
Без него Илорин все равно бы устоял. Лекан был бы жив. Я буду здесь спасать своих людей, а не решать их судьбу.
Пока мои слезы горят, мои внутренности разрываются на части. Это хуже, чем обжигающий удар ножа Сарана. Несмотря ни на что, я впустила его.
Я позволила ему победить.
Баба качает головой в последний раз, это мой последний шанс убежать. Но теперь все кончено. Все закончилось еще до того, как началось.
Я вырываю Бабу из рук Инана, роняя пергамент и камень на пол. Я почти тянусь к Костяному Кинжалу, но потом вспоминаю, что Инан никогда его не видел. Вместо этого я выбрасываю ржавый нож Тзейна, пряча настоящий костяной кинжал за поясом. Я могу держаться только за это. Этот единственный артефакт теперь, когда он забрал у меня все остальное.
"Зели—”
Прежде чем Инан успевает пробормотать еще одно предательское слово, я снимаю с Бабы кляп и ухожу. Когда мои шаги эхом отдаются на ритуальной земле, я сосредотачиваюсь на статуях, а не на ненавистных взглядах.
- Но почему?- Баба вздыхает. Голос у него слабый, но грубый. “Почему, когда вы были так близко?”
“Я никогда не была близка к этому.- Я подавляю рыдание. “Никогда. Даже ни разу.”
Ты пыталась, утешаю я себя. Ты сделала больше, чем могла..
Этому не суждено было случиться. Боги выбрали неверный путь.
По крайней мере, все кончено. По крайней мере, ты жив. Ты можешь уехать на этой лодке, найти новую—
- Нет!”
Я замираю, когда крики Инана оглушительным тембром ударяются о стены купола. Баба швыряет меня на землю со свистом! Стрела летит по воздуху.
Я пытаюсь защитить Бабу, но уже слишком поздно.
Наконечник стрелы пронзает грудь моего отца.
Его кровь стекает на землю.
ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯЗЕЛИЯ
КОГДА ОНИ ПРИШЛИ ЗА МАМОЙ, я не могла дышать. Мне казалось, что я никогда больше не смогу дышать. Я думалf, что наши жизни связаны нитью. Что если она умрет, я тоже умру.
Я пряталась, как трус, пока они избивали Бабу до полусмерти, полагаясь на то, что Тзейн будет моей силой. Но когда они обернули цепь вокруг шеи мамы, что-то во мне сломалось. Как бы ни пугали меня стражники, ничто не могло сравниться с ужасом, когда они увозили маму.