– Как? – спрашивает Тзайн. – Что нужно сделать?
Лекан разворачивает свиток, рассказывая о его символах и знаках:
– В вековое солнцестояние на северном краю моря Оринион появляется священный остров. На нем стоит храм богов. Нужно взять туда солнечный камень и костяной кинжал и прочитать там древнее заклинание из свитка. Если мы совершим ритуал, то создадим новую кровную связь и защитим магию, которая вернется к нам на сотню лет.
– И каждый предсказатель станет магом? – спрашивает Амари.
– Если сможете совершить ритуал до солнцестояния, каждый предсказатель старше тринадцати лет обретет силу.
Вековое солнцестояние, повторяю я про себя, считая, сколько времени у нас осталось. Инициатические состязания Мамы Агбы проводятся на растущую луну, после ежегодной ловли тигровых рыб. Если солнцестояние приближается…
– Секунду, – кричит Тзайн, – до него ведь меньше месяца!
– Что? – Моя грудь сжимается. – Но что будет, если мы пропустим его?
– Ориша никогда не обретет магию.
Сердце проваливается куда-то вниз, будто меня столкнули со скалы. Меньше месяца или никогда?
– Но магия ведь уже здесь. – Тзайн трясет головой. – Ее возвращает свиток. Если мы покажем его всем предсказателям…
– Не сработает, – прерывает его Лекан. – Свиток не соединяет с Небесной Матерью, он только временно возвращает связь с богиней-сестрой. Без ритуала магия исчезнет после солнцестояния. Восстановить связь с Небесной Матерью – наш единственный выход.
Тзайн вытаскивает карту, и Лекан отмечает путь туда, где должен появиться священный храм. Я молюсь, чтобы место было неподалеку, но вижу удивленные глаза Тзайна.
– Постойте, – вмешивается Амари. – У нас есть свиток и костяной кинжал, но где солнечный камень?
Она с ожиданием смотрит на складки мантии сентаро, но сияющего камня не видно.
– Я отправился за ним в Варри, где его впервые прибило к берегу, затем проследовал в Ибеджи, но духи призвали меня сюда, и вот мы встретились.
– Так у вас его нет? – спрашиваю я.
Лекан качает головой, а Тзайн чуть не взрывается:
– Тогда как мы должны это сделать? Туда добираться-то целый месяц!
Ответ неизменен, как рисунки на стене. Предсказатели никогда не станут магами. Саран будет править.
– Вы можете нам помочь? – спрашивает Амари.
– Я могу указать вам путь, – кивает Лекан. – Но мои силы не безграничны. Только женщина может быть мамалаво. Я не могу провести ритуал.
– Но вы должны, – настаивает Амари. – Вы – единственный оставшийся в живых сентаро!
– Не выйдет. – Лекан качает головой. – Сентаро не похожи на магов. Родство с богами у нас в крови, но, чтобы восстановить связь с Небесной Матерью, нужно совершить ритуал.
– Тогда кто это сделает?
Лекан смотрит на меня пронизывающим взглядом.
– Маг. Тот, кто связан с богами.
Через секунду до меня доходят его слова. Я едва удерживаюсь от нервного смешка.
– Если Небесная Мать вручила тебе свиток руками дочери Сарана, ее воля ясна.
Она ошибается, едва не кричу я. Мне не под силу спасти магов. Я даже себе помочь не могу.
– Лекан, нет. – Живот сводит как тогда, на рынке, когда Амари схватила меня за руку. – Я слишком слаба и никогда не читала заклинаний. Вы говорите, что свиток связывает меня с Ойей, но не с Небесной Матерью.
– Я помогу. Исправлю это.
– Помогите лучше себе или Тзайну. – Я толкаю брата вперед. Даже Амари – лучший вариант, чем я.
Но Лекан берет меня за руку и ведет за собой через зал под куполом. Он отметает мои возражения прежде, чем я открываю рот:
– Боги не ошибаются.
Пот круглыми бусинами выступает у меня на лбу, когда мы поднимаемся по очередной каменной лестнице. Пролет за пролетом мы взбираемся на вершину горы. С каждым шагом в голове возникает новое предположение, где именно меня ждет провал.
Может, если бы у нас уже был солнечный камень…
Если бы королевская стража не дышала нам в спину…
Если бы Лекан нашел еще кого-то для этого дурацкого ритуала…
Сердце сжимается. Меня пугает возможная неудача, но я вспоминаю папину слабую улыбку, надежду в его глазах. До тех пор, пока магия не вернется, они будут относиться к нам как к грязи. Нам нужен этот ритуал. Он – наша единственная надежда. Без него мы никогда не обретем силу. Аристократы всегда будут относиться к нам как к мухам.
– Мы на месте.
Ступени кончаются, и мы оказываемся под тускнеющим небом. Лекан ведет нас к освещенной каменной часовне на вершине горы, расположенной много выше первого храма. Хотя у входа лежат несколько разбитых плит, место кажется нетронутым. Высокие колонны с изящными арками поддерживают крышу.
– Не может быть, – выдыхаю я, проводя пальцами по вязи сенбарии на одной из колонн. Знаки мерцают в лучах вечернего солнца, проникающих в часовню.
– Сюда. – Лекан указывает на единственный предмет внутри – обсидиановую купель с чистой водой. Жидкость начинает кипеть, когда мы приближаемся, хотя огня нигде не видно.
– Что это?
– То, что пробудит твои силы. Когда я закончу, твой дух обретет связь с Небесной Матерью.
– Вы можете это сделать? – спрашивает Амари.
Лекан кивает, на его губах появляется тень улыбки:
– Это мой долг. Я учился этому всю жизнь.
Он складывает руки домиком, его взгляд затуманивается. Внезапно сентаро поворачивается и смотрит на Амари и Тзайна.
– Вы должны уйти. – Он поднимает руку, указывая в сторону выхода. – Я уже нарушил вековые традиции, позволив вам увидеть, что случилось. Нельзя, чтобы вы присутствовали на нашем священном ритуале.
– Ни за что. – Тзайн закрывает меня собой, напрягаясь всем телом. – Я не оставлю сестру наедине с вами.
– Будь здесь, – шепчет Амари. – А у меня действительно нет права видеть это…
– Нет. – Тзайн протягивает руку, отрезая ей путь, прежде чем она успевает сбежать. – Останься. Без нас никакого ритуала не будет.
Лекан поджимает губы:
– Если останетесь, вы обязаны хранить тайну.
– Клянемся. – Тзайн выставляет вперед ладонь. – Мы ничего не расскажем.
– Не пренебрегайте этой клятвой, – предупреждает Лекан. – Мертвые бы не стали.
Он смотрит на Амари, и принцесса съеживается. Смягчившись, он берется за край обсидиановой купели. Вода вскипает от его касания.
У меня пересыхает в горле, когда я подхожу к купели. В лицо ударяет волна пара. Ойя, помоги. Я и рыбу не могу продать так, чтобы не разрушить деревню. Как я оказалась единственной надеждой магов?
– Если ты согласна, то должна пробудить остальных. – Голос Лекана прерывается. – Небесная Матерь привела тебя сюда…
– Пожалуйста, Лекан. Подумайте. Я не могу быть избранной.
Сентаро щелкает языком и подводит меня к купели.
– Все готово, – говорит он, не обращая внимания на мои слова. – Но сперва я должен тебя пробудить.
Я осторожно забираюсь в купель и медленно погружаюсь в воду по самую шею. Моя одежда всплывает в воде, а жар обволакивает тело, смывая усталость сегодняшнего восхождения.
– Начнем.
Лекан берет мою правую руку и вынимает костяной кинжал из складок мантии.
– Чтобы пробудить божественную силу, нужно принести в жертву божественный дар.
– Это магия крови? – Тзайн подступает ко мне, цепенея от страха.
– Да, – говорит Лекан. – Но твоя сестра в безопасности. Я контролирую ситуацию.
Сердце бьется быстрее: я вспоминаю, какой истощенной была мама, когда впервые использовала магию крови. Безграничная сила разорвала ее мышцы. Даже с помощью целителей потребовался месяц, чтобы она снова смогла ходить.
Мама рисковала, чтобы спасти Тзайна. Будучи ребенком, он едва не утонул. Это жертвоприношение помогло вернуть его к жизни, но, отдав богам свою кровь, сама она едва не умерла.
– Ты в безопасности, – уверяет меня Лекан, как будто читая мои мысли. – Маги по-другому используют этот ритуал. Сентаро управляют процессом.
Я киваю, хотя страх все еще сжимает мне горло.
– Прости меня, – говорит Лекан. – Будет немного больно.
Задерживаю дыхание, когда он разрезает мою ладонь, стискиваю зубы, когда порез начинает кровоточить. Но внезапно боль сменяется изумлением – рану окутывает белый свет. Капли крови падают в воду, и я чувствую, как что-то покидает меня, что-то более важное, чем кровь. Алая жидкость попадает в купель, и вода становится белой. С каждой каплей она становится все горячее.
– Расслабься, – грудной голос Лекана смягчается. – Очисти разум, глубоко вдохни. Освободись от всех земных оков.
Не знаю, что ответить: оков столько, что их не сосчитать. Пламя, бушевавшее в Илорин, до сих пор обжигает меня, в ушах звенят крики Биси. Руки принца сжимаются на моем горле, сдавливая все сильнее…
Я лежу в горячей воде, и напряжение постепенно отступает. То, что меня волнует, перестает быть важным: безопасность папы, гнев Инана… Груз вины падает с плеч. Я качаюсь в волнах, пока даже мысль о маминой смерти не рассеивается, как пар.
– Хорошо, – шепчет Лекан. – Твой дух очистился. Помни, что бы ты ни чувствовала, я рядом.
Одну ладонь он опускает мне на лоб, другую кладет на сердце и произносит заклинание:
– Омо Мама, Арабинрин Ойя. Си эбун ийебийе ре. Ту идан мимо ре силе.
Что-то теплое струится под моей кожей. Вода вскипает с новой силой, и я задерживаю дыхание от ее жара.
– Омо Мама…
Дочь Небесной Матери, повторяю я про себя.
– Арабинрин Ойя…
Сестра Ойи.
– Си эбун ийебийе ре…
Открой свой божественный дар.
– Ту идан мимо ре силе…
Освободи священную магию.
Воздух вокруг нас наполняется магической энергией сильнее, чем когда бы то ни было. Она стирает воспоминание о прикосновении Инана и превосходит волну, поднявшуюся во мне, когда я впервые взяла в руки свиток. Магия наполняет все мое существо, пульсирует внутри, когда Лекан погружает мою голову в воду. Прижимает меня затылком ко дну купели, новый воздух наполняет мне грудь. Я наконец понимаю слова Мамы Агбы.