– Тзайн! – кричу я, свешиваясь за борт. При виде приближающегося корабля мое сердце замирает. Одна я не справлюсь. Он нужен нам, чтобы победить.
Гребцы противника орудуют веслами так быстро, как только могут, пока артиллеристы вооружаются. Наши люди покидают свои места, берутся за мечи и копья. Хотя я дрожу от ужаса, они спокойны, готовы положить конец адской битве.
Я облегченно вздыхаю, когда Тзайн выныривает, одной рукой поддерживая Зели. Отвязываю канат и кидаю его в воду. Тзайн закрепляет его вокруг тела сестры и кричит, чтобы мы ее подняли.
Три раба помогают мне втащить Зели на палубу. Враг совсем близко. Если она сможет вновь призвать мертвых, мы выживем.
– Очнись! – трясу я Зели, но она не шевелится. У нее жар, кровь течет из уголка рта.
Небеса, это не сработает. Нужно поднять Тзайна. Я пытаюсь развязать канат на талии Зели, но не успеваю справиться с последним узлом, как в нас врезается вражеский корабль.
С дикими криками наши противники прыгают на палубу.
Я вскакиваю, выставив перед собой меч, как ребенок, пытающийся отогнать леонэру факелом. Ни о какой технике нет и речи, словно не было долгих лет тренировок.
Бей, Амари, звучит голос отца, напоминая о слезах, пролившихся, когда он приказал мне драться с Инаном.
Тогда я отбросила меч. Отказалась от битвы. И брат ударил меня в спину.
Я в ужасе смотрю, как наша команда вступает в бой. Надежда придает им храбрости. Они без труда одолевают соперников, прорываясь сквозь мечи, нанося смертельные удары. Обезумевшие враги бегут на нас, но, слава небесам, наша команда набрасывается на них. Один падает в паре шагов от меня, когда нож вонзается ему в шею.
Пусть все закончится, прошу я. Пусть мы выживем!
Но мои мольбы тщетны: вперед с обнаженным мечом вырывается капитан. Я готовлюсь к атаке, но понимаю, что он пришел не за мной. Его клинок направлен вниз. Он целится в Зели.
Капитан подбегает к нам, и время останавливается. Его сверкающий клинок с каждой секундой все ближе. Шум вокруг стихает…
Кровь брызжет в воздух.
На мгновение все вокруг замирает, и я пытаюсь осознать, что именно сделала. Затем капитан падает с моим мечом в животе.
Арена замирает. Дым начинает рассеиваться. Я не могу дышать. Распорядитель говорит:
– Похоже, у нас есть победитель.
Глава тридцать третья. Зели
Так много раз мое тело разрывалось на части.
Так много криков звенело в моих ушах.
Так много людей погибло ради забавы.
Трупы плавают среди обломков в красном от крови море. Запах смерти отравляет воздух, наполняя каждый мой вдох.
Боги, помогите нам. Я закрываю глаза, пытаясь справиться с болью. Погибло столько людей, но арена продолжает визжать. Нас чествуют бесконечно долго. Мы стоим на возвышении, а толпа ликует, празднуя окончание бойни.
Рядом со мной стоит Тзайн. Он крепко держит меня, не отпуская с тех пор, как вынес с корабля. Его глаза спокойны, он рад победе, но я знаю, как он мучается.
Наша одежда пропитана кровью. Может, мы и выиграли, но это не победа.
Справа от меня молча стоит Амари. В руках она сжимает свой клинок-трость. Принцесса не произнесла ни слова с тех пор, как мы сошли с корабля. Рабы рассказали, что она защитила меня, убив другого капитана. Впервые при взгляде на нее я не думаю о Саране и Инане, а вижу девушку, укравшую свиток для возрождения справедливости.
Вижу будущую воительницу.
Распорядитель выдавливает улыбку, когда Деле и Баако забирают сундук, полный золота – того, что он хотел сохранить ценой бесчисленных смертей.
Толпа ревет, когда наша команда получает приз, но ни один из бывших рабов не радуется награде. Богатство и свобода – ничто по сравнению с кошмарами, которые будут преследовать их каждую ночь.
– Заканчивайте с этим! – стиснув зубы, я освобождаюсь от рук Тзайна. – Вы получили свое зрелище. Отдайте солнечный камень.
Распорядитель злобно щурится, и на коричневой коже проступают морщины:
– Зрелища никогда не закончатся, – шипит он, отведя рупор в сторону. – Особенно те, в которых участвуют мухи.
От этих слов мои губы дрожат. Я слаба и все же размышляю о том, сколько духов понадобится, чтобы утащить его на арену и утопить в этом море крови.
Распорядитель, похоже, чувствует мою безмолвную угрозу. Усмешка сползает с его губ. Он делает шаг назад и поднимает рупор, поворачиваясь к толпе.
– А теперь… – Его голос гремит над ареной. Он старается сохранять уверенность, хотя едва скрывает испуг. – Перед вашими глазами… камень бессмертия!
Даже издалека он наполняет теплом мое дрожащее тело. Оранжевые и желтые вспышки появляются на его поверхности, стекая вниз, словно лава. Меня, как мотылька, тянет на его свет.
Последний артефакт, вспоминаю я слова Лекана. Свиток, камень и кинжал – это все, что нам нужно, чтобы отправиться к священному храму и провести ритуал. А затем вернуть магию.
– Ты его заслужила. – Тзайн кладет руку мне на плечо и сжимает. – Что бы ни случилось, я рядом.
– И я, – мягко говорит Амари, наконец обретая голос. Хотя ее лицо все в запекшейся крови, в глазах нет страха.
Я киваю и выхожу вперед. Толпа вокруг замолкает, всех одолевает любопытство. Пока с опаской тянусь к камню, пытаюсь вообразить, что случится, когда я возьму в руки часть души Небесной Матери. Но как только пальцы касаются гладкой поверхности, понимаю, что все тревоги напрасны.
Как и во время пробуждения, я ощущаю прилив силы, более могущественной, чем все, что я знала раньше. Энергия солнечного камня проникает в кровь, оживляя аше, пульсирующую в каждой вене.
Толпа задыхается от восторга, видя, как он светится в моих ладонях. Даже распорядитель, для которого камень всегда был лишь частью представления, отступает.
Поток энергии струится по телу, журча, как горный ручей. Я закрываю глаза, и передо мной возникает Небесная Мать, еще более прекрасная, чем мы могли вообразить. Ее серебряные глаза сияют на эбонитовом лице. Тугие белые локоны струятся по плечам, завиваясь от энергии, исходящей из глубин ее существа. С ленты, повязанной вокруг головы, свисают кристаллы. Ее дух нисходит на меня, как молния из грозовой тучи. Он сильнее, чем предчувствие или дыхание. Это – сама жизнь.
– Эми авон ти о ти сун, – шепчу я первые слова заклинания, испытывая невероятный прилив сил. С энергией солнечного камня у меня получится воскресить сотни теней и даже создать несокрушимую армию.
Мы сможем разрушить арену, убить распорядителя и покарать каждого зрителя, наслаждавшегося бойней. Но воля Небесной Матери иная, эти души нужны для других целей.
Один за другим меня обступают кричащие мертвецы, но они жаждут не обрести плоть, а исчезнуть. Ради того самого ритуала, который мама проводила каждое полнолуние. Это последнее очищение, которое поможет душам достичь алафии.
Они обретают покой, отправляясь в лучший мир, и образ Небесной Матери меркнет в моей голове. Ее место занимает черноглазая богиня с кожей темной как ночь, в развевающихся алых шелках.
О боги. Ойя появляется передо мной, сияя, как факел во тьме. В отличие от того образа, что я лицезрела, использовав магию крови, этот исполнен неземной грации. Она спокойна, мир вокруг нее словно замирает. На ее губах играет улыбка победительницы…
Я открываю глаза. Солнечный камень в моих руках сияет так ярко, что приходится отвернуться. Первый прилив энергии прошел, но я чувствую, как он отдается гудением в теле, чувствую, как дух Небесной Матери разливается по телу, исцеляя каждую рану, нанесенную магией крови.
Спустя несколько минут ослепительный свет меркнет, и потрясающий образ Ойи исчезает из моей головы. Я пячусь назад, сжимая камень, и оказываюсь в руках Тзайна.
– Что произошло? – шепчет он. Его глаза расширены от удивления. – Воздух гудел… Кажется, вся арена тряслась.
Я прижимаю солнечный камень к груди, пытаясь запомнить все, что видела, до мельчайших деталей: блеск кристаллов на лентах Небесной Матери, сияние кожи Ойи. Ее саму, темную и прекрасную, как ночь.
Те же чувства, должно быть, испытывала мама… Это открытие наполняет меня гордостью. Вот почему она любила свою магию.
Вот что значит быть живой.
– Бессмертная! – кричит человек в толпе, и я прихожу в себя, возвращаясь на арену. Крик проносится над трибунами, и все подхватывают его. Скандируют ложный титул, неистовые в своем желании преклоняться.
– Ты в порядке? – спрашивает Амари.
– Более чем, – с улыбкой отвечаю я.
В наших руках камень, свиток и кинжал.
Значит, у нас есть шанс.
Глава тридцать четвертая. Амари
Чествование победителей затихает лишь через несколько часов, хотя мне трудно понять, как кто-то может радоваться в такой момент. Столько ужасных смертей, одна из которых – на моей совести.
Тзайн пытается защитить нас от напора толпы, но даже он не может противостоять зрителям, провожающим нас с арены. Они идут за нами по улицам Ибеджи, придумывая титулы, чтобы увековечить нашу победу. Зели становится «Бессмертной», Тзайн – «Капитаном». Когда я прохожу мимо, зрители выкрикивают самое странное прозвище из всех. Я вздраиваю, услышав его снова:
– Леонэра!
Мне хочется закричать, что они ошибаются, и стоит заменить «леонэру» более подходящим словом – «трусихой» или «обманщицей». В моих глазах нет бешеного пламени, внутри не прячется дикий зверь. Это имя – ошибка, но разгоряченным вином зрителям наплевать. Им просто нужно кричать что-нибудь и кого-то восхвалять.
Когда мы приближаемся к снятой для ночлега ахэре, Тзайн уводит нас от толпы. Следуя за ним, мы входим в глинобитную хижину и, наконец, по очереди смываем с себя кровь.
Холодная вода струится по телу, и когда я пытаюсь стереть с кожи следы бойни, она краснеет, возвращая мысли к убитому мной капитану. Небо…
Было так много крови. Она сочилась сквозь его морской кафтан, влажная и липкая, впитывалась в кожаные подошвы моих туфель, запятнала края шаровар. Помню, как в последнюю минуту капитан слабеющей рукой потянулся к карману. Не знаю, что он хотел достать. Его рука безвольно упала прежде, чем он успел вытащить эту вещь.