Ноги скользят по грязи. Со стоном я упираюсь каблуками в почву, чтобы не упасть. Моему проклятию только это и нужно. Как вырвавшийся из клетки леопанэр, оно выходит наружу.
Я закрываю глаза, и воспоминания Зели накрывают меня, как прилив, сперва холодные и болезненные, затем нежные и теплые. Меня обдает запахом моря. Перед глазами ясное ночное небо, отражающееся в темных волнах. Прогулки с Тзайном на речной рынок. Время, проведенное вместе с папой в кокосовой лодке.
Все эти моменты вспыхивают в памяти, как искры, только на миг.
Затем я тону в пучине скорби.
Небо. Я борюсь, подавляя ее мысли и свое проклятие. Когда все заканчивается, становится легче, хотя грудь все еще сжимается от боли. Что-то внутри взывает к моей магии, пробуждая ее при любом удобном случае. Ее дух словно парит надо мной, всякий раз налетая с силой бури.
– Ты замедляешь меня, – кричит Зели с вершины холма.
– Хочешь сама нести его? – спрашиваю я. – Мне бы очень хотелось, чтобы его кровь заливала тебя.
– Возможно, если ты перестанешь подавлять свои силы, то справишься с лишним грузом.
Возможно, если ты закроешь свою проклятую память, мне не потребуется столько энергии, чтобы блокировать ее.
Я не отвечаю. Не все воспоминания Зели прокляты. В них есть безумная любовь к семье – чувство, которого я никогда не испытывал. Я думаю о днях тренировок с Амари и ночах, когда дрожал от отцовского гнева. Если бы Зели обладала моей магией, какую часть меня она бы увидела?
Терзаемый этим вопросом, я поднимаюсь на последний уступ. Достигнув вершины, опускаю нашего пленника на землю и выхожу на плато. Ветер ударяет в лицо. Я сгораю от желания снять шлем и смотрю на Зели. Она уже знает мою тайну. Впервые с тех пор, как на голове появилась эта жалкая прядь, мне не нужно ее прятать.
Расстегиваю шлем, стоя на краю утеса и наслаждаясь тем, как ветер обдувает кожу. Прошло так много времени с тех пор, как я мог это почувствовать.
Под нами заросшие лесом холмы – долина реки Гомбе, омытая лунным светом и полная причудливых теней. Повсюду возвышаются огромные деревья, но с высоты я вижу один необычный знак. В отличие от других зарослей эта роща выглядит искусственной, образуя большой круг. С нашего наблюдательного пункта метка «Х» противников, нанесенная на несколько листьев, едва заметна.
– Он сказал правду, – в голосе Зели звучит удивление.
– Мы не оставили ему выбора.
– И все же, – она пожимает плечами, – он мог и соврать.
За деревьями скрывается стена, возведенная из грязи, камней и сплетенных веток. Несмотря на примитивность, она очень высока и поднимается над деревьями на несколько метров.
У стены стоят двое часовых с мечами, охраняя подобие ворот. Как и допрошенный нами мальчишка, они носят маски и одеты в черное.
– Никак не пойму, кто они, – вполголоса шепчет Зели.
Я повторяю ее вопрос. Единственное, чего мы добились от мальчишки, кроме расположения их лагеря, – сведения о том, что им тоже нужен свиток.
– Может, если бы ты не забила его до полусмерти, у нас было бы больше ответов.
Зели фыркает:
– Если бы я его не избила, мы бы вообще не нашли это место.
Она уходит вперед, спускаясь по заросшему лесом холму.
– Куда это ты собралась?
– Вернуть наших родных.
– Подожди! – Я хватаю ее за руку. – Мы не можем просто ворваться туда.
– Я возьму на себя двоих.
– Их гораздо больше, – указываю на пространство вокруг ворот.
Зели требуется секунда, чтобы приглядеться. Спрятавшиеся в тени солдаты так неподвижны, что сливаются с зеленью.
– По меньшей мере тридцать только на этой стороне. Не считая тех, что прячутся на деревьях.
Указываю на ногу, свисающую с ветвей, – единственный признак жизни в густой листве:
– Если они поддерживают тех, что внизу, там должно быть как минимум пятнадцать человек.
– Тогда нападем на рассвете, – решает Зели. – Они не смогут спрятаться.
– Солнечный свет не изменит их количества. Надо полагать, они так же искусны, как те, что забрали Амари и Тзайна.
Зели презрительно морщит нос. Я тоже это слышу: имя ее брата странно звучит у меня на устах.
Ее белые кудри сияют в лунном свете. Прежде они были прямыми, как лезвие, но теперь закручиваются в спирали. Ее раннее воспоминание всплывает передо мной. Когда Зели была ребенком, они вились еще сильнее. Ее мать хихикала, пытаясь расчесать эту неподатливую копну, призывая пляшущие тени, чтобы дочь не дергалась.
– Так что ты предлагаешь? – обрывает она мои мысли. Я вновь смотрю на стену, позволяя грядущей битве отодвинуть воспоминания Зели.
– Гомбе всего лишь в дне пути. Если я отправлюсь сейчас, к утру приведу солдат.
– Ты серьезно? – Зели отступает на шаг. – Хочешь впутать в это стражников?
– Если нужно проникнуть в лагерь, не помешают еще силы. Разве у нас есть выбор?
– Со стражниками выбор есть у тебя. – Зели тычет пальцем мне в грудь. – А у меня – нет.
– Он – предсказатель. – Я указываю на пленника. – Что, если за стеной их больше? Теперь у них свиток, так что мы не знаем, с чем столкнемся.
– Конечно, свиток. Всегда он. Глупо было думать, что ты хочешь спасти моего брата или свою сестру…
– Зели!
– Придумай другой план, – требует она. – Если за стеной предсказатели и ты призовешь стражу, родных мы не увидим. Они умрут, когда твои солдаты ворвутся внутрь.
– Это не так…
– Приведи стражников, и я открою им твой секрет. – Она скрещивает руки на груди. – Они придут за нами, но убьют и тебя.
Все внутри сжимается, и я отступаю. Вновь вижу меч в дрожащих руках Каэи, ее глаза, полные ненависти.
Странная грусть охватывает меня, когда я лезу в карман и сжимаю отцовскую пешку. Проглатываю свои возражения. К сожалению, она права.
– Как мы сделаем это без подкрепления? – спрашиваю я. – Нам не хватит сил, чтобы пробраться за стену.
Зели поворачивается к лагерю и обхватывает себя руками. Она дрожит, хотя здесь душно, и пот стекает с меня градом.
– Я проведу, – наконец отвечает она. – А когда мы окажемся внутри, разойдемся.
Несмотря на молчание, я понимаю: Зели думает о свитке. Там, за стеной, битва за него будет отчаянной.
– Каков план?
– Не твое дело.
– Мое, если я доверяю тебе жизнь.
Она бросает на меня злобный взгляд, полный недоверия. Затем прижимает ладони к земле. В воздухе нарастает гул.
– Эми авон ти о ти сун…
Земля покоряется ее воле, трескается и осыпается. Пыльная фигура, воскрешенная магией, поднимается от касания предсказательницы.
– Небеса, – изумляюсь я ее силе. Когда она этому научилась? Зели не обращает на меня внимания и поворачивается к лагерю.
– Это восставшие духи, – говорит она. – Они мне подчиняются.
– Как много ты можешь призвать?
– Восемь. Может, больше.
– Мало. – Я качаю головой.
– Они сильны.
– Внизу слишком много противников. Нам нужно что-то более мощное…
– Ладно, – Зели резко разворачивается, собираясь уйти, – если мы атакуем следующей ночью, утром я сделаю еще.
Она идет прочь, но останавливается.
– Вот тебе совет, маленький принц. Не доверяй мне жизнь, если не хочешь ее потерять.
Глава сорок четвертая. Зели
Бусины пота выступают на коже, пропитывают укороченную дашики и падают на камни. Мышцы дрожат от напряжения. Я совершила сотню призывов, но Инан все еще не сдается. Он поднимается на ноги после нового поединка, отряхивая пыль с голой груди. Хотя последний воскресший оставил на его щеке алый рубец, он твердо стоит на ногах.
– Еще.
– Проклятье, – задыхаюсь я. – Дай мне минуту.
– У нас ее нет. Если ты не можешь этого сделать, нужен другой план.
– План хороший, – говорю я, стиснув зубы. – Как еще тебе это доказать? Они сильны, так много духов не нужно…
– Там больше пятидесяти бойцов, Зели. Вооруженных, готовых к битве. Если ты думаешь, что восьмерых воскрешенных хватит…
– Для тебя их более чем хватает! – Я указываю на подбитый глаз, на кровь, испачкавшую рукав его кафтана. – Ты едва справляешься с одним, так почему думаешь, что враги смогут их одолеть?
– Потому что их пятьдесят! – кричит Инан. – А я вполовину не так силен, как раньше. Едва ли можно брать меня в пример.
– Так докажи, что я ошибаюсь, маленький принц! – Я сжимаю кулаки, готовая пролить королевскую кровь. – Докажи мне, что я слаба. Покажи свою настоящую мощь!
– Зели…
– Хватит! – рычу я, вжимая ладони в землю. Впервые мне не требуется заклинание: аше струится сама, призывая духов. С грохотом они поднимаются из земли, покоряясь моей воле. Глаза Инана удивленно расширяются, когда десять воскресших летят к холму.
За миг до столкновения он щурит глаза, на горле выступают вены, мышцы напрягаются. Магия Инана выходит наружу, как теплый бриз проносясь в воздухе.
Он вспарывает двух воскресших, и они осыпаются на землю. Затем бьется с другими, быстрый, как молния, уклоняется и атакует, не медля ни секунды. Проклятье. Я закусываю губу. Он быстрее обычного стражника.
Смертоноснее любого принца.
– Эми авон ти о ти сун… – повторяю я снова, воскрешая еще троих. Надеюсь, что они замедлят Инана, но после нескольких секунд яростной битвы он остается один. Пот струится у него по лицу, пыль скрипит под сапогами.
Он сразил двенадцать воскресших и все еще на ногах.
– Довольна? – даже задыхаясь, он выглядит более живым, чем когда-либо раньше. Мышцы сверкают от пота. Теперь он не кажется худым, как скелет. Он вонзает меч в землю, к лицу приливает кровь. – Если я, не сдерживаясь, победил двенадцать, со сколькими, думаешь, справятся пятьдесят?
Прижимаю ладони к утесу. Нужно воскресить армию, которую он не сможет побить. Земля с грохотом разверзается, но моя аше слишком слаба, чтобы оживить новых солдат. Не прибегая к кровавой магии, я не справлюсь. Как бы я ни старалась их призвать, новые воскрешенные не появляются.