– Конечно, изменилось! – кричу я. – Люди твоего отца убили Зу и Салима, хотя те – всего лишь дети! Они даже не могли защищаться. Стражники перебили их, как мух!
Лицо Инана кривится от боли. Снова его солдаты напали на нас, и вновь мы ничего не сделали.
– Знаю, Зели. – Его голос срывается. – Каждый раз, когда закрываю глаза, передо мной встает тело Зулайки.
Я отворачиваюсь, борясь со слезами. Вспоминаю ясную улыбку Зу, ее безграничную радость, свет, идущий изнутри. Сейчас мы могли быть на полпути к Зарии. Она и Кваме остались бы в живых.
– Они не должны были нападать, – шепчет Инан. – Думал, они прислушаются к Зулайке. Солдаты действовали в полной уверенности, что вы использовали свиток, чтобы создать армию магов. А после того, что сделал Кваме…
Голос Инана обрывается. На смену наполнявшему его горю приходит страх.
– Он уничтожил три взвода за несколько секунд. Мы бы все погибли, если бы он не сгорел.
Я отстраняюсь вне себя от отвращения. Во имя богов, о чем он?
– Кваме принес себя в жертву, чтобы защитить нас!
– Представь, как это выглядело для стражей, – тихо говорит Инан. – Да, его намеренья были благими, но он зашел слишком далеко. То, что сделал Кваме, гораздо страшнее того, о чем рассказывал отец!
Удивленно моргаю, вглядываясь в Инана. Где теперь тот будущий король, который хотел спасти магов? Принц, который закрыл меня собой от огня? Я не знаю этого мальчика, напуганного, прощающего все, что обещал ненавидеть. Или, наоборот, знаю его слишком хорошо. Может, такой он на самом деле: сломленный маленький принц.
– Не думай, что я на их стороне. То, что они сделали, – ужасно. Мы с этим разберемся, но сейчас нужно действовать. Солдаты напуганы, что маг вроде Кваме атакует их снова.
– Хорошо. – Крепче сжимаю цепи, чтобы скрыть дрожь в руках. – Пусть боятся.
Мы накормим их страхом, который они наводили на нас.
– Зели, пожалуйста, – повторяет Инан сквозь стиснутые зубы. – Не надо так. Мы все еще можем объединить эту страну. Помоги мне, и я найду способ, как вернуться в Лагос. Мы спасем Оришу иным, более безопасным способом, без магии…
– Что с тобой не так? – Мой крик отражается от стен. – Спасать нечего! После того, что они сотворили, ничего не осталось!
Инан смотрит на меня. В его глазах – слезы.
– Думаешь, обсуждая с тобой новое королевство, я хотел этого? – Вижу отражение собственного горя в его взгляде. Вижу смерть нашей мечты – будущей Ориши, которую мы не увидим. – Мне казалось, все может быть по-другому, может измениться. Но после того, что произошло, у нас нет выбора. Мы не можем позволить людям обладать такой силой.
– Всегда есть выбор. – Мой голос похож на шипение. – Твои стражники свой сделали. Если прежде магия их пугала, теперь они в ужасе.
– Зели, тебе ни к чему умирать. Свиток – единственный способ убедить их оставить тебе жизнь. Если ты скажешь, как уничтожить его…
Дверь с лязгом открывается.
– Разве я разрешил вам вой…
Он запинается и бледнеет.
– Отец? – Инан замирает, разинув рот от удивления.
Даже без короны короля нельзя не узнать.
Он врывается в камеру как буря, и тьма словно сгущается в его присутствии. Когда дверь за ним закрывается, меня накрывает волной эмоций. Я забываю, как дышать, встречаясь с бездушным взглядом человека, убившего маму.
Боги, помогите мне.
Не знаю, сон это или кошмар наяву. Кожа горит, как никогда прежде, а сердце от страха готово выпрыгнуть из груди. С самого Рейда я представляла себе его смерть столько раз, что могла бы написать целый том.
Король Саран кладет руку Инану на плечо. Сын вздрагивает, как будто ждет удара. Несмотря на наш разговор, ужас в глазах принца причиняет мне боль. Я уже видела его сломленным, но таким – в первый раз.
– Стражи сказали, ты преследовал ее до лагеря мятежников.
Инан распрямляется и вытягивается по струнке.
– Да, ваше величество. Я допрашиваю ее и, если оставите нас, получу все ответы.
Голос Инана звучит так ровно, что в эту ложь легко поверить. Он пытается уберечь меня от отца, зная, что тот способен на убийство.
При мысли об этом меня охватывает дрожь, которая тут же проходит. Каким бы сильным ни был мой страх перед Сараном, он не лишит меня желания отомстить.
Этот человек – этот мерзавец – олицетворяет собой все королевство. Сейчас в глаза мне смотрит целая нация, ведомая ненавистью и поощряющая репрессии. Пусть стражники выломали нам дверь тогда в Ибадане, но они были лишь его инструментами.
В этом и состоит правда.
– Что насчет адмирала Каэи? – Саран понижает голос. – Девчонка убила ее?
Глаза Инана округляются, метнувшись ко мне, но когда взгляд отца следует за ним, принц понимает свою ошибку. Что бы он ни сказал теперь, это не убережет меня от гнева короля Ориши.
Даже в душной камере от присутствия Сарана кровь стынет в жилах. Жжение на коже усиливается, когда он подходит ко мне с магацитовым клинком, так близко, что я могу разглядеть оспины на его темно-коричневой коже и седые волосы в бороде.
Жду оскорблений, но читаю в этом взгляде нечто гораздо более страшное. Он смотрит на меня, как на животное, которое только что достали из грязи, – изучающе, равнодушно.
– Мой сын думает, ты знаешь, как погибла адмирал.
Глаза Инана расширяются от удивления. Правда написана у него на лице.
Кто-то умер, приходят мне в голову его слова, сказанные на празднике. Человек, которого я любил. И не просто кто-то…
Каэя.
– Я задал тебе вопрос. – Голос Сарана возвращает меня к реальности. – Что случилось с моим адмиралом?
Ее убил твой сын-маг.
За спиной короля Инан пятится назад, словно напуганный моими мыслями. Понимаю, что должна прокричать их тайну на весь мир, выплюнуть этот секрет в лицо Сарана, но, видя ужас Инана, не могу и отворачиваюсь. Присутствие монстра, убившего маму, кажется мне невыносимым. Если Инан действительно на моей стороне, то, когда я умру, он станет единственной надеждой предсказателей…
Саран хватает меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Тело охватывает дрожь. Холод во взгляде короля сменяется жгучей яростью.
– Ты ответишь за все, девочка.
Отвечу. Постараюсь.
Будет здорово, если Саран узнает правду и попытается прямо здесь убить Инана. Тогда у принца не останется другого выбора, кроме как защищаться. Победить в поединке отца, сесть на трон и очистить Оришу от его ненависти.
– Замышляем что-то, не так ли? – спрашивает король. – Вспоминаем драгоценные заклинания?
Его ногти впиваются мне в подбородок с такой силой, что на коже выступает кровь:
– Только дернись, и я сам отрежу твои проклятые руки.
– О… Отец. – Голос Инана настолько слаб, будто принц заставляет себя говорить.
Саран поворачивается с бушующей яростью в глазах, и все же что-то в сыне трогает его. Он резко отпускает мое лицо и с отвращением вытирает пальцы о мантию.
– Полагаю, мне стоит злиться на себя, – тихо замечает он. – Запомни, Инан. Когда я был в твоем возрасте, то думал, что дети мух могут жить и необязательно проливать их кровь.
Саран хватается за мои цепи, принуждая смотреть ему в глаза.
– После Рейда вы должны были впасть в отчаянье оттого, что лишились магии. Предполагалось, что вы будете напуганы и покорны. Теперь я вижу, что вас не исправить. Вы, мухи, все, как одна, радуетесь болезни, отравляющей вашу кровь.
– Ты не уничтожишь магию, пока не втопчешь нас в землю. Пока не убьешь!
Я резко натягиваю цепи, как дикая леонэра, заставив его отшатнуться. Хочу высвободить магию, которую во мне подпитывает черная ненависть к нему и к тому, что он сделал. Оковы вновь раскаляются, обжигая меня. Я борюсь с действием магацита, из которых сделаны цепи, но чем сильнее пытаюсь освободиться, тем больше дымится кожа.
Страх не помешает мне открыть правду.
– Ты уничтожил магов, чтобы воздвигнуть трон на нашей крови и костях. Но большей ошибкой было оставить нас в живых, полагая, что мы не будем бороться!
Инан подходит ближе, его челюсть дрожит, он переводит взгляд с меня на короля.
Ярость вспыхивает в глазах Сарана, и он издает долгий смешок.
– Знаешь, что удивляет меня в таких, как ты? Вы ведете себя так, будто ваши люди не совершали преступления. Словно мой отец не боролся за ваши права, а вы, мухи, не сожгли мою семью заживо.
– Нельзя наказывать весь народ за мятеж нескольких.
Саран скалится:
– Можно, если ты – король.
– Твое невежество погубит тебя, – с этими словами я плюю Сарану в лицо. – Даже лишенные магии, мы не сдадимся. С ней или без нее, мы вернем то, что ты у нас отнял!
Губы Сарана кривит усмешка:
– Смело для мухи, которая скоро умрет.
Для него я – муха.
Как мама.
Как все мои братья и сестры, убитые по его приказу.
– Лучше бы тебе убить меня сейчас, – шепчу я. – Потому что реликвий ты не получишь.
На лице Сарана появляется зловещая ухмылка, словно у дикого кота.
– О, девочка, – смеется он. – Не будь такой уверенной.
Глава шестьдесят четвертая. Инан
Стены подвала давят на меня. Я заперт в этом аду. Все силы уходят на то, чтобы стоять прямо и держаться на ногах под проницательным взглядом отца. Я едва могу дышать, а Зели поднимает голову. В глазах читаются вызов и ярость.
Она не цепляется за свою жизнь, не боится умереть.
Остановись, хочется закричать, не открывай рта!
С каждым новым словом отец все сильнее хочет ее сломать.
Кто-то стучит в дверь. После двух резких ударов она открывается. Входит врач гарнизона, сопровождаемый тремя лейтенантами. Они не поднимают глаз.
– Что происходит? – хриплю я. Трудно говорить, когда приходится подавлять магию. Пот выступает на коже, когда новый порыв горячего ветра врывается в камеру.
Врач смотрит на меня:
– Ваше высочество желает…