Когда ступени почти кончились, проход наверху закрылся.
— Кстати о чуши, — Тора постучала костяшками пальцев по огромной стальной двери, которой заканчивалась лестница. — Ну разве нет?
— История о Еве и Самсавеиле, как обычно, — Райга пожал плечами и скинул мешок и оружие в углу, размял затекшие плечи.
— И ничего не смущает? — Тора задрала голову, вглядываясь в стальной барельеф. — Вот, смотри, — она кивнула головой на самый верх. — Самсавеил, весь такой божественный, шестикрылый, всемогущий спускается на землю к своей возлюбленной. Опустим подробности того, кто она и как вообще вышло, что он полюбил ее, ведь до этого ненавидел, — лигрица хмыкнула и кивнула на следующий барельеф. — Тут у них родился четырехкрылый ребенок, из-за которого и пошла вся круговерть. А вот на этой сына и жену Самсавеила связали, ребенка угрожали убить. А вот на этой Самсавеил сдался им со всеми потрохами, — Тора презрительно скривила губы. — Ну я понимаю там дальше — его распяли, кровь забрали. Люди стали не людьми, кому что досталось. А вот последнее, — она легонько пнула ногой нижний барельеф, — Самсавеил на цепях, а перед ним череп сына и сердце возлюбленной. Ну вот, ну вот я даже не знаю, чушь же полнейшая.
— Почему? — Райга никогда об этом не задумывался, принимая историю как есть. Какая разница? Все равно ничего не исправить.
— Ну вот если бы ты был всемогущим богом, а, скажем, — Тора пожевала губами, — ну возлюбленной у тебя нет, но я ведь тебе дорога, да? Если бы меня собирались убить, ты бы позволил кому-нибудь меня хотя бы коснуться?
Райга мотнул головой. И угрожать бы не позволил. Будь он хоть всемогущим, хоть самим собой.
— А он позволил, — Тора повела плечом. — Он мог убить их всех в одно мгновение, но дал им не то что издеваться над собой, а еще и загубить сына и любимую. Это даже не жертва, это предательство какое-то. Я не верю, слишком это все. Слишком неправильно, что ли.
— Как будто чего-то не хватает.
— Именно. Ну или он чудовище и идиот, — Тора пнула дверь еще раз. — Интересно, сердце с черепушкой куда делись?
— Какая тебе разница, толкай давай, — Райга навалился плечом на одну из створок стальной двери. Тора подперла ее спиной рядом и стала отталкиваться ногами.
Когда дверь поддалась, они провалились в удушливый мрак. Едва слышно даже для кошачьего уха затрещали кумо, словно зашипели, голодно приветствуя добычу.
— Отлично, осталась ванна, — радостно крикнула Тора, но ее голос утонул в помещении, его будто прожевало.
— Разбежалась, ушастая, еще проверка, — Райга затащил за собой поклажу и, уперев кулаки в бока, принялся дожидаться испытания.
— Ты о чем? — Тора подошла ближе, почувствовав, как ее касаются кумо. Вокруг было не темно даже, а черно. Если вытянуть руку, пальцев уже не было видно, а когда дверь за спиной захлопнулась — и подавно. Всюду сновали черные кумо, защищая территорию от чужаков, которыми, по сути, лигры и являлись. Стоит допустить хоть одну ошибку — набросятся и сожрут.
— Не заставляй меня считать тебя полной дурой. Обычная проверка, в каждом храме есть, — Райга дернул плечом и принялся осматриваться, пытаясь найти хоть что-то приметное. Жаль, ничего не разглядеть.
— Я не проходила никогда. Это как вон то яблоко, что нужно в дерево вставить в храме Ясинэ или как высокий сосуд с водой из храма у моря? — сообразила она и тоже стала осматриваться.
— В общих чертах, — Райга скривился, прищелкнул пальцами, призывая огонь. Священное пламя не заставило себя долго ждать. Кумо расползлись на метр вокруг, и наконец стало видно очерченный лиловым круг, в центре которого стоял кубок, высеченный из лилового кристалла.
— Оно?
— Оно, — Райга подбежал к нему и, убрав пламя, сел рядом. Глянул внутрь — черная вода была до самых краев.
— И? — Тора села рядом. — Вода, значит, выпить надо? Делов-то. Давай я?
— Делов-то? — опешив, Райга поднял бровь и недоверчиво глянул на сестру. — Ну-ка стой, ушастая, ты вообще знаешь, что за испытания в каждом храме?
— Ну там в храме Ясинэ нужно было яблоко с пола взять и до дерева золотого донести, там вставить его правильно, и храм отпирался. Химари же показывала, и ты там был, и я. Она всегда его сама отпирала. А в храме у моря Хайме открывал — там надо было в тесный сосуд руку засунуть, и все, — она смотрела, как меняется его лицо и потихоньку говорила все тише, под конец шепча одними губами.
— И ты никогда не спрашивала? — он смотрел на нее, прищурившись.
— А что там спрашивать? Яблоко и яблоко, сосуд и сосуд. Ну? — Тора оскорбленно сложила руки на груди.
— А то, — выдохнул Райга и подвинул кубок к себе поближе. — Ты головой-то своей ушастой подумай хоть немного. Если бы это было так просто, смогли бы ангелы попасть в настоящие храмы Самсавеила, что под землей? То-то же.
— Тогда в чем сложность, умник? Все знают, что тех ангелов кумо черные сожрали.
— Ну смотри. Яблоко в храме Ясинэ впитывало в себя энергию того, кто испытание проходил. Нужно было отдать ровно столько, сколько нужно. Если не хватало сил — яблоко выпивало душу. У мамы большой запас энергии, колоссальные резервы, поэтому она всегда так легко это делала. Точнее, это казалось легким со стороны, — Райга повертел в руках кубок, осторожно принюхался. Пахло отвратительно чем-то давно сгнившим. Но знакомо, почти таким же запахом обладал один сильный галлюциногенный яд. — Сосуд с водой тоже не так прост. Руку сама засунуть не пробовала, нет?
Тора замотала головой.
— А я пробовал. Оно только казалось водой. На самом деле как будто тысячи игл впивались в руку, потом ее пламенем охватывало, потом кости дробило, потом по жилам разрывало. Если выдержать, то храм отпирался. Если нет — при попытке выдернуть руку срабатывал механизм, и ее отсекало у запястья, рану затянуть невозможно, плюс там яд, все равно не выжить.
— О, и ты смог? — Тора от ужаса округлила глаза.
— Ушастая, не дури, — Райга покрутил обеими целыми руками перед ее носом. — И я смог, и Тайгон смог, и Хайме смог, он чаще всех и открывал.
— А кубок? — Тора кивнула на испытание этого храма.
— Выпить, что еще, — он поднял кубок и поднес к губам, а потом, передумав, поставил. — Ушастая, с тебя клятва.
— Нет, стой, — она положила дрожащую руку поверх его, и Райга дернулся было — неужто так боится, но вовремя вспомнил, какой сильный у нее тремор. — Может, я?
— Без вариантов. Это мужской храм, я не могу предсказать, что будет, если испытание будешь ты проходить. Может, разницы никакой, а может это решает все. Не будем рисковать, хорошо?
Он врал, прекрасно понимая, что может произойти. Не было никакой разницы в испытаниях храмов, мужчина бы их проходил или женщина. Одинаково. Но одно дело делиться своей энергией, терпеть боль, совсем другое — неизвестность, галлюцинации. Что померещится? Заранее не предугадаешь. А уж реакцию Торы на страшные галлюцинации предсказать невозможно. Нет, однозначно нет, ей это пить категорически нельзя. Себя он сможет контролировать, но она просто опасна и для него, и для себя самой. Такой риск не оправдан.
— У меня нет других вариантов, кроме как выпить эту дрянь, — Райга поднес кубок к лицу и понюхал еще раз. Мерзость. Но лучше пусть выпьет он, чем она. Так будет безопаснее для всех. — Я не знаю, что со мной будет, когда я это попробую. Но я обязан выпить все до капли, — Тора кивала его словам. — Это очень важно. До капли, Тора, до капли. Поэтому ты должна это проконтролировать, клянешься?
— Что?! — она испуганно прижала уши. — К-как п-проконтролировать?
Райга задумчиво поводил рукой, подбирая слова. Ну не говорить же ей, что от галлюцинаций он может нести несусветную чушь или делать что-то странное. Да поди вообще разберись, что ему может привидеться, однозначно что-то из потаенных страхов или ненавистных воспоминаний. Ничего хорошего, попросту говоря. Но выпить-то надо будет все. И пережить все, что преподнесет яд. Как-то справиться. Наверное, суть испытания именно в этом.
— Заставляй пить силой, — он говорил совершенно серьезно. — Я обязан выпить все, поняла? Не слушай меня и не давай сбежать. Надо будет — свяжи, хоть скальпелями меня по точкам распни, что угодно, только заставь меня выпить, поняла?
Тора, помедлив, кивнула.
— Поклянись.
— Повинуюсь воле твоей, — Тора положила ладони друг на друга и склонила голову. По пальцам разошлись лиловые печати и тут же погасли.
— Я на тебя рассчитываю, — собравшись с силами, он сделал первый глоток. В глазах потемнело от боли.
Еще глоток.
Торопливо забилось сердце, так быстро, что казалось — ребра сломает и выскочит из груди.
Еще глоток.
Желудок обожгло, весь пищевод сжался от слишком горячей жидкости.
Еще глоток.
Нюх пропал окончательно. Это сперва показалось хорошим — больше не чувствовался смрад напитка из самой тьмы. Но следом появилось очень много новых запахов. Сильных до рези в глазах, отвратительных настолько, что страшно было даже вздохнуть лишний раз.
Их не существовало на самом деле. Привиделись. Но они не исчезали.
Еще глоток.
В ушах звенело, голова раскалывалась, даже зубы ныли.
Еще глоток.
Неужели перепутал галлюциногенный яд с чем-то другим? Не мог.
От следующего глотка в памяти отчетливо вспыхнули сцены прошлого. Как на его глазах ангелы выволакивают Тору за хвост из дома и сталкивают со ступенек. Все было будто настоящим. Запахи. Вкус крови по рту. Он только выдохнул для нового глотка, как все повторилось. Заново. Тора в порванном кимоно — с тех пор она больше никогда в жизни их не носила, как и высокие прически, как у Химари — слишком долго ее таскали за волосы по всем клумбам. Ангелы в форме, чинные, строгие. Надменные, самодовольные. Самоуверенные, даже слишком. А у него самого был только лук и полупустой колчан после охоты. Только потом подоспел Тайгон, и вернулся Хайме. Потом. А до этого пришлось отбивать сестру в одиночку.
Еще глоток.