— Откуда оно у Вас, если не секрет? — смятенно прошептала Луана, заметив, как потемнел узор.
Нойко растерянно посмотрел на нее, даже не заметив, как она протягивает ему вещи.
— Всегда было. Изабель сказала, что я родился осьминогом, быть может, это из того детства осталось.
Луана ошарашенно глянула на него, горизонтальные зрачки округлились.
— Что не так? — забирая сменную одежду, поинтересовался он.
— У осьминогов родимые пятна всегда на предплечьях, — пробормотала она, не отрывая взгляда от темного узора.
— Я у тебя не видел, хотя вроде видел все, — насупился он, натягивая штаны.
Луана встала с ним бок о бок и приставила свою руку рядом с его. На белоснежной коже розовым проступил узорный рисунок.
Они оба недоверчиво переводили взгляд с ее руки на его и обратно.
— Прилетели, — сглотнул Нойко.
— Приплыли, — повторила за ним Луана и прихрюкнула от смеха. — Один в один.
Не успел Нойко сказать и слова, как осьминожиха крепко ухватила его за запястье и потащила за собой.
— Да погоди же ты! — попытался вырваться он, но щупальце держало крепко, а Луана неслась, сломя голову. Ему пришлось на бегу попытаться застегнуть штаны, сапоги и все остальные вещи остались в предбаннике.
Луана неслась по ступенькам, коридорам, стучала в двери и о чем-то быстро спрашивала всех попадающихся на пути осьминожих. Наконец, кто-то указал ей дорогу, и она поспешила туда, особо не церемонясь, что босой цесаревич, нахватав заноз, едва поспевал, то и дело спотыкаясь. Ее уже не беспокоил его статус, она позабыла, что ведет за собой херувима.
Коротко постучав, осьминожиха ввалилась в одну из дверей и пододвинула к себе Нойко.
— Что происходит? — попытался вставить он, но Луана не слушала.
— Ма-ам! — закричала она, щупальцем подхватив со столика колокольчик и позвонив в него.
Она трезвонила так довольно долго, нервно переступая с ноги на ногу, и недовольно цокала языком.
Наконец, из другой комнаты к ней вышла полноватая женщина.
Темные волосы были забраны наверх и заколоты гребнем, голубые осьминожьи глаза подведены, губы аккуратно накрашены. Темный наряд украшали нитки жемчуга и белая каемочка на черных щупальцах. Ног видно не было.
— Луана, что за срочность? — устало произнесла она, словно подплывая к ней. Заметив Нойко, поклонилась, как юбку раскрыв щупальца. — Рады видеть Вас, Ваше Величество, — улыбнулась она лукаво.
— Руку дай! — фыркнула осьминожка, щупальцем подтягивая Нойко вперед за руку.
Та сняла с запястья жемчужные браслеты и, закатав рукав, протянула руку черным узорным пятном кверху.
Все трое уставились на пятна, Луана приставила свою руку рядом.
— Сколько Вам полных лет, Ваше Величество? — прошептала женщина, черным щупальцем проведя по руке Нойко.
— Шестнадцать, — отозвался он, пристально вглядываясь в родимые пятна. Один в один.
— Упс, — прихрюкнула от смеха Луана. — Сходится.
— Что там у тебя сходится? — насупившись, бросил Нойко.
Луана убрала руку за спину и, наклонившись, заглянула ему в глаза снизу вверх. Повела бедрами из стороны в сторону, а будь у нее хвост — повиляла бы и им.
— Знакомься, госпожа Морана, владелица сего заведения, бывшая вассал округа Осьминога и… твоя мать, — закивала девушка, указывая рукой на женщину.
— Это какая-то шутка, — побледнев, отозвался Нойко.
— Без вариантов, родимые пятна осьминогов одинаковые в пределах одной семьи. Обычно передаются по материнской крови, так что вот, — замотала она головой, продолжая пританцовывать.
Цесаревич перевел взгляд на Морану.
— Вы правда отдали своего сына Имагинем Деи? — все еще не веря, прошептал он. — В смысле — меня. Тогда. Ну вы поняли.
Морана молча кивала и плакала.
Нойко глубоко вздохнул.
— Как-то не так я себе это представлял. А ты… — обратился он к Луане.
— Твоя родная сестра, — кивнула осьминожиха, хитро щурясь.
— Неловко вышло, — смущенно пробормотал он и закусил губу.
Куда бы Раун ни свернул, куда бы ни направился, за ним всюду по пятам ходила Алиса. Нигде не было от нее спасения. Периодически ему казалось, что она ушла, но нет — просто бесшумная походка создавала такую иллюзию. Невозможно было ничего сделать, она вклинивалась в любое дело, и на все вопросы окружающих об императрице и императоре отвечала вперед него.
Сказать, что это бесило — ничего не сказать. От нее не было никакого покоя и отдыха. Само ее присутствие давило так сильно, что крылья невольно опускались совсем не по уставу. Даже в небе опять и опять была она! И никуда не деться.
— Да что ты заладила?! — не выдержав, крикнул он и, развернувшись, направился к ней. — Ходишь и ходишь, ходишь и ходишь! — выговаривал он, глядя ей в глаза. Раньше она была его выше, но с годами эта разница становилась все менее очевидной.
— Это ради безопасности империи, — спокойно ответила она и постучала пальцем по крылатому генеральскому значку на груди.
— Ты так боишься, что я свергну Изабель? Или правильнее сказать — Люциферу? — огрызнулся он и развернулся на пятках, сильно задев ее крылом. Но Алиса только отмахнулась.
— Нет, я не хочу, чтобы ты натворил глупостей, о которых потом будешь жалеть, — пожала она плечами и пошла за ним. — Ты предашь ее, а мне тебя пытать. Я не хочу слышать твоих криков, Раун, не хочу причинять тебе боль.
Раун вскинул руки, всем своим видом показывая, что отвечать не намерен.
— Что ты собираешься делать? — не унималась генерал, буквально наступая на пятки.
— Уйди! — бросил он и махнул рукой. — Оставь меня.
— Тц! Ты же сам понимаешь, что я тебя не оставлю, — хмыкнула она и поравнялась с ним. — Что творится в твоей голове?!
Раун закрылся от нее крылом, продолжая быстро шагать по коридору.
— Ответь мне! — огрызнулась она.
Ворон остановился и повернулся к ней.
— А давай! — вдруг бросил он и шагнул на нее. Алиса прижалась спиной к стене, удивленно посмотрела на него. — Ты начинаешь.
— Начинаю что? — непонимающе уточнила она.
— Откуда такая верность Люцифере? — прищурившись, спросил он. Янтарно-желтые вороньи глаза едва не горели.
Алиса подняла брови, провела синим языком по сухим губам.
— Тринадцать лет назад ты все коридоры тюрьмы обползала, — продолжал он, подходя ближе. — Напыталась за ее бегство и погибший отряд так, что до сих пор от кошмаров ночами просыпаешься, шрамы прячешь.
В нервной судороге задергались уголки губ и глаз генерала.
— Я тебя знаю давно, но понять этого не могу. Откуда такая верность? — повторил он, искоса смотря на нее. — Ты как будто ее любишь. Как сестру, не знаю, как Кирана Хильду. Если не сильнее, — он сложил руки на груди и, насупившись, посмотрел ей в глаза.
— Тебя это не касается, — огрызнулась Алиса и привычно потянулась к ножу. Ворон этого не заметил, погрузившись в свои размышления.
— А там, у Осьминогов, — медленно начал он, вдруг осознав важную деталь, — когда она призналась, ты и бровью не повела.
Алиса презрительно фыркнула, бегло огляделась, подмечая абсолютно все вокруг. В ее голове уже было несколько планов: и как убить Рауна, и как сбежать, и как выбраться из разговора без кровопролития.
— Ты все знала с самого начала, — упавшим голосом произнес он и посмотрел ей в глаза. — Ты знала, кто она, еще тогда. Всегда знала.
— Тебя не касается, — сквозь зубы прошипела Алиса.
— Какая же ты лицемерная дрянь, — простонал Раун, отстраняясь. — Самсавеил с вами, чтоб вам в священном огне вечность гореть.
— Какая есть, — усмехнувшись, бросила генерал. — И если ты…
— Да ходи за мной, сколько хочешь, — отмахнулся Раун. — Если ты думаешь, что я из тех идиотов, что побегут всему свету рассказывать слухи — то ты ошибаешься. Мне многое нужно обдумать.
— Да уж я в мысли не лезу, — зашипела Алиса.
— Я в Райский сад. Раз ты знаешь о Люцифере, то и о нем все знаешь.
Алиса кивнула.
— Вот и чудесно. Там я смогу побыть один? — фыркнул он.
— Да, я постою у ворот, — кивнула Алиса и убрала руку с рукояти ножа.
— Вот же настырная ящерица, — пробурчал он под нос и медленно побрел по коридору в сторону выхода в катакомбы.
#25. Та самая Люцифера
Изабель медленно шла по коридору, ровно смотря перед собой, но при этом контролируя все вокруг. Шлейф изумрудного платья волочился следом, и об обручи жесткого кринолина постукивали ножны. Но императрицу это, казалось, не волновало.
Охотницы, отдав честь, провожали ее взглядом.
Ангелы раскрывали крылья в приветственном жесте и опускали головы.
Случайно попавшиеся на пути советники опасливо косились на меч, но тоже вели себя совершенно обыкновенно. Интересовались цесаревичем, даже мельком отчитывались по своим округам и числу сбежавших ангелов, памятуя прошлые приказы.
Магистры, занятые детьми, тоже отчитывались по поручениям, выказывая беспокойство по поводу всех детей.
Врачи докладывали о своей работе и сокращающемуся числу больных — дети выздоравливали быстро.
Как будто никто ничего не знал. Не подозревал. Не предполагал.
Изабель остановилась у дверей тронного зала и обратилась к охотницам:
— Император уже внутри?
Они кивнули одновременно.
— И генерал с ним, — поклонившись, отозвалась одна из стражниц.
Войдя, Изабель застала Лиона на троне, крепко сжимавшего ладонями виски; и Алису у окна, разглядывающую фигурки снаружи.
— У меня чувство дежавю, — генерал провела раздвоенным языком по губам. — Мы тогда тоже втроем остались.
Изабель усмехнулась краем губ.
— Тогда? Мы втроем с самой войны. Уже много десятилетий как. И никто больше не смог это изменить, — пожала она плечами.
— Да вот не скажи, — протянул Лион, массируя виски. — Было время, когда стараниями Изабель мы были против тебя.
— Враги из вас никчемные, скажу откровенно, — рассмеялась Изабель. — Зато друзья…