Легионер сбил его с ног одним ударом и несколько раз пнул, выбивая весь воздух.
— Для тебя он король, бог и сама смерть, — сказал солдат и пнул ещё раз. — Но называть ты его будешь господин консул.
Глава 9.2
Легионер впихнул Людвига в открытую дверь.
— Подождите тут.
На тюрьму эта комнатка с белыми стенами, пушистым ковром, большим диваном и окнами без решёток не походила. Не измазать бы здесь ничего. Когда-то белая рубашка стала серой, с заплатками разных цветов и разводами от пота. Ангваренские штаны, протёртые во многих местах, задубели, а покрытые грязевой корочкой сапоги оставляли отчётливые следы. Людвиг сел на пол и подул на пальцы. Это прелюдия к казни или что-то другое?
Долго скучать не пришлось.
— Он здесь, — легионер впустил высокого толстяка в пышном цветном костюме.
— Да кто здесь? — закричал вошедший. — По какому праву меня вытащили из… Людек? Ты жив? Да не может быть!
Людвиг поднялся и протянул руку, но Леонард схватил его в объятия.
— Да пусти ты. Рёбра болят. Ты как медведь.
— Ты жив, — Лео разжал хватку и вытер глаза. — Да что они с тобой сотворили? Ты был в плену? Ты действительно жив? Как такое возможно? Где ты был всё это время?
— Где я только не был.
— Вы подтверждаете, что это ваш брат? — спросил легионер.
— Да, это он. Теперь уходите.
— Господин консул велел напомнить о приглашении.
— Непременно придём.
Лео взлохматил Людвигу волосы, как всегда делал в детстве.
— Мы думали, что тебя уже нет, — брат опять вытер глаза. — Ко мне десять минут назад ворвался солдат и пригнал сюда. Я и подумать не мог… ох, ну тебе и досталось, — он дотронулся до повязки на лице. — Ты весь в шрамах. Отец обрадуется, что ты жив.
— Разве?
— Непременно.
— Постой, Лео, а ты что здесь делаешь?
Леонард приосанился.
— Позволь представиться — первый посол Эндлерейна в Лефланде. И вообще, первый дипломат, которого приняли Наследники.
— Ничего себе. Сложно приходится?
— Ты себе не представляешь, Людек, — Лео засмеялся, но осёкся. — Но не так сложно, как пришлось тебе.
Он поднял одну из рук Людвига.
— Кожа да кости, я тебе плечо могу сжать пальцами. Ты и раньше был тощий, а сейчас вообще скелет.
— Зато ты жрал за двоих, — Людвиг ткнул брата в живот и фыркнул.
— Это всё нервы, — Лео похлопал себя по пузу. — Поживёшь тут месяц, будешь такой же. Ладно, отдыхай, поспи немного. А вечером мы идём с тобой на ужин к господину консулу.
— Подожди, я ничего не понял, давай сначала. Тот парень и есть Маленький Левиафан?
— Да, только тише, — зашептал Леонард. — Во-первых, это невежливо. А во-вторых, лучше его не злить. Когда он не злится, то становится очень милым юношей.
— Я понял. Лео, у меня просьба, важная. Я не один, со мной мой друг. Он теперь узник и…
— Ты тоже узник, братец. Просто у тебя тюрьма удобнее. Что это за история с поставками? Ты с ней связан?
— Я…
— Уверен, что произошло какое-то недоразумение. Или эти их интриги, — Лео поморщился. — Господин консул был весьма зол, когда узнал, что поставки срываются. Но всё образуется. Я с ним поговорю насчёт тебя.
— Лео, моего друга нужно вытащить.
— Поговорю и про него, — Леонард улыбнулся, но совсем неискренне. — Увидимся вечером.
Он ушёл, но отдохнуть не дали. Через несколько минут в комнату вошёл усатый мужчина в белой одежде.
— Раздевайся! — приказал он тоном, не терпящим возражений.
Пришлось повиноваться. Усач рассмотрел Людвига с ног до головы, пощупал спину холодной штуковиной, заглянул в рот, а потом долго светил чем-то в слепой глаз.
— Понятно, — буркнул усатый.
Он достал пахучий бумажный листок и прилепил на веко. Раненое плечо усач смазал мазью и залепил таким же листом. От вида повреждённых ногтей мужчина вздрогнул и чем-то на них брызнул. От этого пальцы зажгло, но боль вскоре прошла, будто её и не было.
Доктор ушёл, Людвиг потянулся за одеждой, но в комнату вошли две крепкие женщины с таким видом, будто собрались его бить. Они без всякого смущения загнали голого рыцаря в ванну. Он пытался держать оборону и там, но женщины победили, засунули в горячую воду и вымыли, а после одели в мягкий халат и отдали цирюльнику на бритьё и стрижку. Суровый портной снял мерки, а испуганный слуга принёс бутылку с коричневой жидкостью и налил в пузатый стеклянный стакан со льдом.
И все ушли так же внезапно, как появились. Людвиг плюхнулся на диван и сделал хороший глоток. Пойло настолько крепкое, что из глаза выкатилась слезинка. Но в такой тюрьме сидеть можно. Лишь бы Эйнару досталась тюрьма ненамного хуже.
Все вещи лежали на столике у входа, вместе с оружием и доспехами. Странная тюрьма. Или они не верят, что простой стальной клинок что-нибудь сделает против древней брони? Но всё равно, с мечом Людвиг чувствовал себя увереннее. Лишь бы эта уверенность не была обманчивой. А на дне сумки лежит кантар с ключами от Сети. Значит, они не знают, что внутри и лучше помалкивать об этом.
По пути для Эйнара нашлась компания из нескольких мужчин и женщин, побитых и испуганных. Сопровождающие их солдаты не стеснялись драться, споткнувшегося человека заколотили насмерть.
— Не стоим, быстрее! — командовал легионер, размахивая дубинкой, которая трещала и разбрасывала искры.
Всю компанию вели длинными узкими коридорами, проложенными, скорее всего, под главной башней. Сначала шли вдоль покрытых плиткой и ярко освещённых стен, но чем глубже, тем тусклее светили лампы, а плитка менялась на камень. Последний проход просто вырыт в земле и освещался масляными лампами. Путь закончился в сырой комнате с наклонённым вниз холодным полом.
— Раздевайтесь! — приказал легионер.
Вряд ли бы он оценил внезапный приступ стыдливости, поэтому Эйнар сбросил обноски, которые когда-то были рубашкой и брюками. Вещи заключённых швырнули за стальную дверь с отверстиями. Там печь, судя по рёву пламени и жару.
Из потолка хлынула ледяная вода. Не проблема для того, кто в детстве купался в Сером море, да и вымыться не мешало, но остальным эта процедура не очень понравилась. Заключённые сбивались в кучу и легионерам пришлось их помутузить.
Лысый тюремщик, смотрящий на всех с такой злостью, будто они все его кровные враги, выдал новую одежду. Эйнару достались огромные рваные штаны, в которые влез бы ещё один человек. Другой заключённый, наоборот, получил слишком маленькие брюки и отважился на жалобу.
— Ах, не по размеру, — пробормотал лысый и стукнул недовольного всего раз, но так сильно, что вряд ли несчастный сможет пожаловаться хоть на что-то.
Тело закинули в ту же печь, что и старую одежду.
— Кому-то ещё выдали неверный размер? — тюремщик протёр уродливый кастет.
Больше жалоб не было. Эйнар завязал штаны узлом, чтобы не спадали. Заключённых повели вниз, разделив на мужчин и женщин. По пути охранники выхватывали кого-нибудь из кучки и запихивали в одну из клеток. Вот и новое место для Эйнара. Тюремщик потянул его за волосы, чтобы было совсем лишним и очень болезненным, и втолкнул внутрь, а следом за ним ещё одного. Решётчатая дверь за спиной захлопнулась. И тут Эйнар понял, что не хочет проводить остаток жизни в этом дерьмовом месте. Буквально дерьмовом.
Заключённые испражнялись прямо в канавку, проложенную посреди камеры. По канавке бежала вода, смывая за собой нечистоты, но от запаха это не спасало. Ещё не менее сильная вонь шла от полусотни узников, которые теснились подальше от центра. Но некоторым, судя по состоянию, было плевать, и они лежали совсем рядом. Вместо кроватей уютный земляной пол, а вместо стен решётка, за которой иногда проходил охранник и, смеха ради, тыкал кого-нибудь искрящейся дубинкой. Сверху горят лампы, яркие, как дневное солнце.
— И зачем нас мыли, если тут такое? — спросил Эйнар у мужика с длинными волосами, которого запихнули в клетку одновременно.
Но заключённый не ответил, он тут же занял место подальше от канавки, но и далеко от решётки, где его не достанет веселившийся охранник. Точно не в первый раз.
Эйнар опустился на землю. Мочевой пузырь переполнился, но отливать при всех немного стыдно. Своеобразные камеры здесь, в Лефланде. Располагают к тому, чтобы за несколько дней потерять человеческий облик. Вряд ли получится отсюда выйти, но как же не хочется гибнуть в таком месте. Даже яма в Фоллерволте казалась намного удобнее, чем эта клетка.
В камере оживились. Длинноволосый что-то не поделил с одним из старых сидельцев, высоким мускулистым детиной, заросшим чёрными волосами, которые росли везде, кроме головы. Для драчунов очистили место.
— Ставлю пять сха на Большого Барта, — сказал один из охранников.
— А я на новичка, крепкий уж он больно.
Заключённые сошлись и начали мутузить друг друга кулаками. Они не произносили ни слова, слышалось лишь сдавленное дыхание, звуки ударов по голому телу и болезненные выдохи. Мужчина с длинными волосами сильный и жилистый, но лысый выносливее. После очередного попадания длинноволосый согнулся и упал на колени. А лысый обнял его за плечи и что-то прошептал.
— Плакали твои денежки! — ехидничал тюремщик. — Большой Барт не проигрывает.
Большой Барт взял соперника за горло и так сжал пальцы, что послышался хруст. Длинноволосый пытался отбиваться, но сил не хватало. Он не мог даже хрипеть, а лысый давил всё сильнее, пока голова не запрокинулась.
Большой Барт выпустил мертвеца и поднял руки в победном жесте.
— Уже восьмой за месяц, — похвастался немного разбогатевший тюремщик. — Если так дальше пойдёт, то господин заберёт его на испытание.
Лысый вернулся в свой угол, а пара заключённых оттащили тело в другой, где лежало несколько кашляющих человек, похоже, умирающих.
— А его отсюда унесут? — спросил Эйнар у соседа.
Тот не ответил.
Унесли только вечером, когда настало время ужина. Кормили полугнилыми переваренными овощами