— Выступаем немедленно, — я больше не собиралась ждать и поднялась в покои, где должен был оставаться Рик под охраной братьев.
Эд покинул пост, начав утреннюю тренировку. Кристия и Триэр тут же появились из дверей своих комнат, оставив постели, и отправились в конюшню, чтобы подготовить лошадей к предстоящему походу. Человек уже очнулся и выглядел очень недовольным.
— Это для тебя, — я протянула ему меч в ножнах и отпустила братьев, которые тут же скрылись из виду.
Рик никак не мог привыкнуть к тому, что они появляются и исчезают, как тени.
— Клянусь задницей Дэра! — начал бродяга, рассматривая оружие. — Не думаю, что во сне можно получить шишку, поэтому я предполагаю, что Алый Призрак не был сном. Хороший меч.
— Мы выезжаем в Иглу сейчас же, поэтому поторопись.
— А поесть я могу? Или у вас в традициях ездить натощак? — поинтересовался Рик, пристегивая ножны и вкладывая в них меч.
— Именно.
Щетина у мужчины отросла еще сильнее, чем раньше, и он потрогал колючий подбородок, неодобрительно хмыкнув при этом. Раньше его усы и бородка наверняка имели выхоленный, хоть и слегка запущенный вид, но он уже давно не занимался ими, бросив это, судя по всему, еще до моего визита в «Пьяную волчицу». Выглядел он далеко не лучшим образом — взлохмаченные волосы, заспанные глаза, рваная куртка на голое тело, вздувшиеся от ожогов листьями леока руки. Впервые мне стало интересно, кем он был в своем мире, в мире людей, как оказался в трактире и что делал вместе с Аламаром.
— Тебе нужна одежда, — я быстро стала соображать, где можно достать необходимое, и позвала Тарин, в закромах которой находились целые сундуки разнообразного барахла. — И еще кое-что…
Я взяла его распухшие руки в ладони и, проводя по каждому пальцу, вылечила его. Опухоль спала сразу же, оставив только легкое жжение, а Рик вытаращился на меня, словно увидел десяток страшных чудовищ сразу.
— Вы можете лечить!
— Конечно, мы можем лечить, — пожала плечами я, не понимая его удивления. — Это входит в Обучение.
— Считается, что вы можете только убивать. Убивать, разрушать, насиловать и грабить, — добавил он, немного подумав.
— Если рассматривать все кланы, то это нам присуще, — согласилась я.
Тарин пугливо постучала в дверь, и я объяснила, что от нее требуется. Рик пошел за мной в кладовую Леди Лжи, не переставая почесывать заросшие щеки, а перед раскрытыми сундуками, наполненными одеждой и дорогими тканями, встал в недоумении. Расшитые золотом камзолы, чьи-то платья и алый шелк были с гадливостью отброшены сразу, туда же отправились темно-зеленые плотные штаны, пояс из змеиной кожи и множество других нарядов — все это не удовлетворяло вкус человека. Мне хотелось поторопить его, но, строго говоря, глядя на предложенные вещи, я сама поступила бы так же. Наконец он нашел себе темную то ли тунику, то ли рубаху, крепкий пояс, новые башмаки, крепкие и тяжелые, и на этом остановился.
— Куртка, — напомнила я, но он только сжал губы.
— Я останусь в этой.
— Я не могу допустить, чтобы мой спутник выглядел, словно нищий, — жестко проговорила я, сложив руки на груди. — Это невозможно.
— Она приносит мне удачу, и я ее не сниму, — заупрямился Рик, снова темнея лицом и угрюмо уставившись на рукоять меча. — Вот это действительно невозможно. Почему вы так заботитесь об одежде?
— Смерть будет идти с нами в этом походе, — неохотно сказала я. — Чтобы достойно предстать перед Серой Леди, нужно позаботиться о внешнем виде. Противник будет презирать тебя, если увидит в лохмотьях. Поэтому мне придется применить силу…
— Не сомневаюсь, что у тебя получится… Ты можешь ее починить?… — внезапно спросил бродяга. — Мне показалось, что вы можете почти все… Я был бы тебе благодарен, Ра.
Дети Лезвия умеют многое, в этом он был прав. Мы умеем и делать доспехи, и чинить одежду, и шить крепкие кожаные наручи, потому что любое умение позволяет достигнуть большего, расширить свой мир и увидеть более полную его картину. Если ты способен обеспечить себя всем, чем угодно, ты независим. А даройо прежде всего стремились к тому, чтобы не нуждаться в чужой помощи, чтобы быть самоценной единицей, смертельным оружием, для которого не нужно создавать условий. Тот, кто не мог о себе позаботиться, покрывал себя позором, потому что был слаб и зависим.
Магия позволяет разрушать и созидать, у нее есть две стороны, как у всего, существующего в мире. Жизнь и смерть — две постоянно двигающиеся волны, два конца боевого шеста, и тот, кто не способен творить, не может в полной мере и овладеть искусством убийства. Гармония мира нарушилась бы, если б даройо бессмысленно растрачивали силы, вырезая города людей. Именно поэтому предположение Рика о войне показалось мне глупым. Я могла убить, но могла и вылечить, могла разрушить, но при необходимости могла воссоздать. Знание болевых точек и анатомии использовалось для мгновенного расчленения или обезвреживания, но в нужный момент могло применяться и для лечения. Тот, кто не постиг смысла постоянного движения волн, не мог продвинуться далеко по Пути. Исправить куртку Рика не составляло для меня большого труда, но требовало применения магии, а я этого не любила, стремясь к тому, чтоб мой Путь оставался тропой стали, а не колдовства.
Медленно разглаживая складки, прикладывая почти оторванный кусок на место и шепча названия символов Алфавита, я исправила положение — куртка вновь стала целой. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы человек надел доспехи, но с другой стороны, никакие доспехи его не спасут, ведь даройо используют малейшую лазейку, а тяжелое железо будет только тормозить движение, утомляя лошадь лишним весом. Дверь открылась, и Рик посмотрел на кожу в моих руках, не находя следов разрыва.
— Клянусь Бригитт! У тебя получилось… — он выхватил куртку и с удовольствием ее надел. — Я твой должник, Ра. Эта вещь очень мне дорога.
— Нам пора выходить, — я отвернулась, зашагав по деревянному коридору.
Спустя несколько минут мы покинули трактир Тарин.
Буря пришла с гор как раз тогда, когда мы подъехали к Драконьему мосту, выгнувшемуся дугой над ревущими водами Траэрна; ее называют Ох'анна, Властная Рука. Мост походил на хребет отощавшего дракона, такой же острый и неровный, будто желающий проколоть нависшие облака и заставить их быстрее разрешиться надоевшим дождем. Вода была везде — падающая полотном с небес, она сливалась с волнами, и невозможно было понять, где берег, где река, а где хмурое небо, изливающее свое неудовольствие серыми потоками слез. Ветер прижимал нас к земле сильными ладонями, затрудняя путь, лошади месили грязь и упрямо шли вперед. У них не было выбора, как не было его и у меня, твердо решившей совершить свой подвиг. Пепел вцепился в плечо, вращая красными глазами, но боевых соколов тренировали на славу — он остался бы со мной, даже если бы пришлось прыгать в пламя. Иначе грош ему цена.
Звук льющейся воды успокаивает меня. Я люблю ветер, его неистовство и ярость, грохот дождя, в котором легко скрыться. Он поет мощную песнь, песнь силы и неукротимости, в которой звучит гордость за свою свободу, и иногда я выходила в Ох'анну обнаженной, чтобы почувствовать вкус бури. Танец с дождем и налетающими вихрями, которые нужно опередить, чтобы не сорваться в бездну. Триэр и Кристия защитили свою одежду от воды легкой магией, Эд постоянно исчезал спереди, а Рик мок, не переставая поругиваться. Сначала я хотела, чтобы он продолжал путь в молчании, но даже если он не разговаривал, его движение было слышно любому даройо, находящемуся неподалеку, как бы человек ни старался. Мне нравился дождь, и я не считала нужным тратить силы на защиту от воды.
— Настало время отпускать лошадей, — сказала я и спрыгнула на землю, выбирая удобные места для того, чтобы поставить ногу.
— Ах ты… — выругался Рик, оказавшись по колено в грязи. — Я ничего не вижу! Тут темно, как в заднице у Дэра! А может, и еще хуже.
Я хлопнула лошадь по крупу, заставляя ее вернуться к трактиру. Кристия и Триэр последовали моему примеру, и тут я почувствовала что-то не то. Мокрый Драконий мост сквозь завесу дождя виднелся узким серпом с усыпанными агатами перилами, внизу ревел Траэрн, и противоположного берега нельзя было разглядеть — только огни расплывались в пелене тумана и ливня. Камни на искусной решетке, намертво приделанной к конструкции моста, делали хребет черным, словно застывшая смола, пупырчатым, неровным. Сам мост очень узок, но перила поднимались вверх, как стены, рисуя силуэт шипастого зверя. Ветер взвыл, заставляя пригибаться к земле. Нужно было входить в узкий канал по одному, так уж устроен мост. Именно сейчас, не откладывая на другой день или более удобный момент. Теперь моя уверенность окрепла — там кто-то ждал.
Никто из моих спутников ничего не чувствовал. Боевой сокол молчал. Даже Триэр, самый меткий лучник Ущелья, который слышал тихую поступь за много сотен шагов, перестраивая слух, ничего не подозревал, ожидая приказаний, но я ощущала угрозу, звук, который не вписывался в неистовство бури. Кто-то дожидался, когда мы приблизимся к Драконьему мосту, и не собирался показываться.
— Ветер усиливается, — передала мне Кристия, не раскрывая рта, языком своего тела. — Будет тяжело перейти через мост.
Триэр подошел и склонился к моему уху, чтобы были слышны слова:
— Ты можешь оставить человека с нами. Я даю слово, что с ним ничего не произойдет, и ты знаешь, что так будет.
— Нет, — я качнула головой, потрогав рукояти серпов и не переставая вслушиваться в странное предчувствие.
Направление ветра изменилось, его порыв плетью хлестнул по лицу.
— Ты не доверяешь нам?
— В этом нет необходимости. Я должна охранять его, не вы, — отмахнулась я.
Черный Лучник только сильнее закутался в плащ, отметив мое невольное движение к оружию, но больше спрашивать не осмелился. Рик уже перебрался через самые большие лужи и встал рядом, желая узнать, к какому дьяволу мы отправимся теперь, Эда не было видно. Ох'анна набирала силу, и я поняла, что если мы не переправимся через Реку Черной Крови немедленно, придется ждать окончания бури, а я не желала медлить. Мы и без того продвигались неспешно, оповещая о себе всю округу.