– Вы не обязаны изображать скорбь, ведь вы даже не знали тётю. А если б и знали, то вряд ли подружились бы. Исидора была не самой открытой и хлебосольной дамой на острове, – пожал плечами Франк, – но я любил её и такой. Мне будет её не хватать.
– Так вы к ней приехали из Калимонтема?
– Нет, не совсем. Один мой знакомый профессор в Университете Линсильвы попросил меня заменить его на летних курсах для абитуриентов. Экзамены в Корделия Сертум вот-вот закончатся, поэтому я решил пойти другу навстречу и приехал, заодно воспользовался шансом и Исидору проведать. М-да…не думал я, что всё это так закончится…
– А у неё есть родственники? Собственные дети или родные племянники…
– Нет, никого. Исидора была сиротой. Долгое время она возглавляла фонд «дамы цветов» ещё и потому, что сама была воспитана в нём. После смерти мужа она больше ни с кем не заводила отношений и детей тоже не особенно хотела.
– Звучит печально.
– Нет-нет, она сама выбрала такую жизнь, поверьте мне. Исидора была очень педантичной и собранной, а люди вносили хаос в её упорядоченный быт. Мало кого она могла подолгу терпеть, даже я старался не гостить у неё больше пары часов, чтобы не нервировать.
– Значит, её не тяготило одиночество?
– Нисколько.
В кабинет возвратился Варга и сообщил Франку, что задерживать его больше нет никакого смысла. Конни немного расстроило то, как оборвался их разговор. Аллан понравился ей, но ещё больше ей понравилось то, что он очень хорошо знал характер и уклад жизни госпожи нотариуса. И, судя по его словам, можно было уверенным движением вычеркнуть из блокнота вопрос «Могла ли Исидора Совиньи покончить с собой?». В её якобы предсмертной записке говорилось о невыносимом одиночестве, но по факту было оно не таким уж и невыносимым…
Или же так только казалось?
– Констанция, – обратился к девушке Франк напоследок.
– Да?
– Пообедаете со мной сегодня? – прямо спросил он. – Знаете, я умею неплохо поддержать разговор. И в Линсильве я тоже в каком-то смысле новенький…
– Было бы неплохо, – Конни почувствовала, как улыбка, расплываясь всё шире и шире, искажает её лицо не лучшим образом. Она и хотела бы выровнять мимику да не смогла. Новый знакомый протянул ей визитную карточку со своими контактами и посмотрел долгим и как будто обволакивающим со всех сторон тёплым взглядом, от которого у Конни мурашки побежали по спине. Через минуту Франк скрылся за дверью, а она всё ещё стояла, держа карточку в вытянутой руке.
– Мда, – кашлянул у неё за спиной Варга.
– Ч…что? – растерянно хлопая ресницами, обернулась девушка. – Скажете, я необъективна, да?
– Скажу, что Франк Аллан – замечательный парень, и больше к этому разговору ни за что не вернусь, – проворчал комиссар и позвал следующего свидетеля.
Глава 9
Жил-был на свете странствующий чудотворец. Он скитался по белому свету, творил великие дела, помогал людям и защищал их души от всякого зла. И была у него жена, добрая и верная, но печальная женщина. Каждую ночь чудотворец слышал, как она тихо плачет и шепчет, глядя в звёздное небо: «Ах, Великий Спаситель, ты наделил моего супруга мудростью и чудесным даром, но послал ему в жёны меня, неспособную ни родить ему детишек, ни обустроить дом с очагом. И нет во всем мире места, где мы могли бы жить, состариться и умереть в покое и счастье…».
Наутро жена вела себя как ни в чём не бывало, нежно целовала возлюбленного супруга и покорно сопровождала его в их странствии. И только ночью она повторяла свои горькие слова вновь. Однажды чудотворец не смог промолчать и утром, когда жена вновь нежно поцеловала его, он заговорил с ней:
«Послушай меня, душа моя, – сказал он, – я каждую ночь слышу, как ты плачешься небесам, и сердце моё болит в эти мгновения ровно, как и твоё. Многим людям я помог и дал добрый совет, настал черёд поделиться мудростью и с тобою. Если хочешь ты, чтобы небеса не просто выслушали, а ещё и помогли тебе, то не жалуйся и не кляни судьбу. Вместо этого сначала поблагодари Спасителя за всё то, что он дал тебе, а затем сердечно попроси о том, о чём мечтаешь…»
Как село солнце, и зажглись на потемневшем небе первые огоньки, вновь обратилась к ним жена чудотворца, но решила она последовать совету. Тихо и кротко она прошептала:
«Ах, Великий Спаситель, спасибо тебе за то, что послал мне в мужья такого доброго и верного человека. Спасибо тебе за то, что мы просыпаемся каждое утро и видим солнечный свет, и ходим по этой прекрасной земле, и слышим волшебное пение птиц, и едим наш хлеб насущный. Пожалуйста, Господи, дай нам место, где бы мы могли остановить свой долгий и изматывающий путь, где мы построили бы дом, а я хранила бы там очаг. И пусть, Спаситель, будут у нас дети, такие же чудесные и златокудрые, как их прекрасный отец!»
И тогда свершилось невиданное – собрались звёзды на небе и осыпались на землю сверкающим дождём, а с ним явился жене чудотворца небесный посланец красоты неописуемой и заговорил с нею:
«Услышан был твой зов, добрая женщина. Вы с мужем много скитались и сотворили немало благих дел, поэтому заслужили награду, о которой ты так молила Создателя. Как поднимется солнце, отправляйтесь на юг, к самой границе земли и моря, найдите большое тюльпановое дерево и остановитесь подле него. Как оживёт оно цветами магнолии в первый раз, так появится на свет и ваш первенец. Там будет вам место, где вы сможете жить, состариться и умереть в покое и счастье!»
На рассвете жена поведала мужу обо всех чудесах, что случились с нею ночью, и отправились они в своё последнее странствие на юг, к границе земли и моря, где их ждало волшебное тюльпановое дерево. По пути им встретились молодые и свободные музыканты, которые спросили, куда держат путь супруги. А чудотворец отвечал им:
«Великое провидение ведёт нас к нашему дому, где будут цвести магнолии, и наше долгое путешествие закончится!»
«Возьми нас с собою, чудотворец! – попросили музыканты. – А мы будем петь песни в пути и превратим дорогу в праздник!»
Муж с женой согласились, и пошли такой пёстрой компанией дальше. Идут, а музыканты играют, танцуют и поют, скрашивая даже дождливые и серые дни. Услыхали это торговцы и тоже захотели разделить путь с чудотворцем, его женою и музыкантами. Взяли свои семьи, да отправились следом. Так и рос их караван: пошли за чудотворцем и его ученики, и все те, кому он когда-то помог, и художники, и плотники, и пекари, и ткачихи. Шли они весело, дружно и помогали друг другу в трудную минуту, пока не добрались до самого края земли и моря, где одиноко стояло тюльпановое дерево, старое, сухое и кривое, среди пустоши и редких острых камней.
«Как же тут расцветут магнолии? Как же мы построим тут дом?» – пригорюнилась жена чудотворца, увидав это безжизненное место.
«Мы поможем построить дом!» – отвечали ей строители и плотники.
«А мы будем петь, танцевать и своими мелодиями оживим тюльпановое дерево!» – подхватили музыканты.
«Мы вспашем землю и засеем всё вокруг прекрасными растениями!» – вызвались ученики и все те, кому чудотворец когда-то помог.
«Мы испечём хлеб, который насытит всех!» – бодро заявили пекари.
«А мы соткём лучшие ткани, да сошьём красивейшие одежды!» – добавили ткачихи.
Так и решили. Стали все трудиться, не покладая рук, чтобы вдохнуть жизнь в окружившую их пустошь. Во всём они помогали друг другу и никто не отлынивал (по крайней мере, не надолго). Чудотворец и жена его тоже работали вместе со всеми, не отвлекаясь и не позволяя унынию и усталости взять над собою верх. Наконец, постепенно вокруг старого дерева начали расти сначала посёлки, а затем и маленькие города. Зелень пробивалась сквозь камни, побежали с гор ручейки, превращаясь в реки и озёра. Молодые люди влюблялись, а чудотворец венчал их, и вот уже и тюльпановое дерево как будто ожило.
Однажды ночью всех в округе разбудил страшный гром – это их маленький, облагороженный клочок земли треснул и отделился от остального мира, тихо уплывая в самое сердце моря. А наутро прекрасными розовыми магнолиями расцвело тюльпановое дерево, и жена чудотворца родила ему долгожданного первенца.
Так и зажил народец на острове дружно и счастливо, вдали ото всех, под покровительством чудотворца, его жены и их чудесных златокудрых наследников…
…волшебных детей магнолии.
– …волшебных детей магнолии, – тихим эхом повторил Берт и пролистнул страницу, чтобы полюбоваться на очередную яркую иллюстрацию. Там, в тени кривого, но усыпанного прекрасными розовыми цветами дерева сидел человек с добрыми светлыми глазами и вьющимися пшеничными волосами. Одет он был по-простому, но казался при этом статным и благородным. Рядом с ним неизменно была женщина колдовской красоты, длинные локоны которой распадались по плечам чёрными ручейками, почти полностью закрывая и белые плечи, и синие одежды.
Конечно, Ян Маршан не мог знать, как выглядели святой Линсей и его супруга Морелла, хотя, по словам Виолетты, на острове сохранились портреты обоих. Художник мог лишь предположить, что его прославленный предок был похож на него самого, а, следовательно, и на всех прочих Ди Гранов. Неудивительно, что теперь Берт как будто рассматривал на картинке самого себя. Что касается внешности Мореллы, то она явно была списана с конкретной женщины, не имевшей, впрочем, никакого отношения ни к древним легендам, ни к острову Сен Линсей. Своими печальными голубыми глазами со страниц детской книжки на юношу взирала Елена, его самая первая и самая любимая мачеха.
Нет, не мачеха. Он никогда её так не называл. Он считал её матерью, и весь мир тоже, хотя это было физически невозможно. Ни одна женщина не может выносить двоих детей с разницей в пять месяцев. По крайней мере, ему такие случаи были неизвестны. Но примерно равный возраст и поразительное внешнее сходство с Конни помогало Маршанам ловко разыгрывать для общественности спектакль, в котором маленькие брат и сестра успешно изображали близнецов. Им для этого даже стараться не приходилось. И, хотя родителя никогда не скрывали от Берта правду о его родной матери, в душе своей он предпочитал верить, что именно Елена пр