– Ага… – Констанция приняла конверт и осторожно развернула его содержимое, подставляя его под свет лампы.
«Многоуважаемые Констанция и Адальберт!
От лица семьи Тенебрис мы выражаем вам своё глубочайшее почтение и рады приветствовать вас на Сен Линсей. Возвращение на родину потомственных Ди Гранов – огромное счастье для всех, без исключения, жителей острова. Надеемся на скорую встречу и долгие доброжелательные отношения в будущем!
С уважением,
– Вот и всё, – прокомментировала Виолетта коротко, добавляя при этом серьёзную долю драматизма зачитанному тексту письма.
– Что всё? – не понял Берт.
– Сейчас такие письма на вас дождём польются, и никаких вам свиданий и расследований, – пояснила девушка хладнокровно. – Тенебрисы, Моро, Ван Хуттены и Сензари будут настойчиво требовать встречи и личного знакомства. Мы прямые потомки Линсея, они тоже его потомки, хоть их семьи и считаются побочными линиями. Обо всём об этом они захотят с гордостью чесать языком часа по три, не меньше. Вот и представьте: гастроли по родовым поместьям острова Сен Линсей, где вас будут встречать, поить и кормить, задавать ворох вопросов о вашем отце, затаскивать на интервью местных телеканалов и показывать жителям, как эдаких экзотических зверюшек. Меня-то знают и на меня им плевать, а вот вам я ни капельки не завидую.
– Уверена, всё не так и плохо, – выступила Севилла и с укором взглянула на тень племянницы, продолжавшей прятаться в своём углу. Тень молчала и не реагировала на замечание, но почему-то все присутствующие догадывались, что мысленно она криво ухмыляется.
– М-м-м нет, этого я пока допускать не хочу, – покачала головой Конни после нескольких минут сложных размышлений.
– Чего именно, Констанция? – попыталась уточнить госпожа Сапфир.
– Всех этих гастролей и прочей мишуры, – ответила девушка и ещё раз пробежалась глазами по тексту письма. – Сколько этих Тенебрисов живёт на острове?
– Хм, дайте вспомнить… – домоправительница присела на стул и нахмурилась. – Так…Амандин с мужем Эдгаром, ещё их сын Салазар…
– Теодор, – напомнила «тень» из своего угла. Севилла кивнула и загнула четыре пальца на руке.
– Да, Теодор – это брат Эдгара. У него двое детей – сын Виктор и дочь Доротея, но я не знаю, на острове ли они сейчас.
– Понятно. А что насчёт Моро? Сколько их?
– Только двое. Филипп и его дочь Эльза.
– Какая семья следующая в списке потомков святого Линсея?
– Ван Хуттен, их шестеро – Дрейк Ван Хуттен, его жена Тильда и четверо сыновей, трое из которых учатся на материке. И последняя семья Сензари – их много, кажется, человек десять-двенадцать, но постоянно на острове живут только представители старшего поколения – прабабушка Делия, её сын Себастьян и двое внуков – Себастьян Сензари младший и Пауло.
– Итак…посчитаем: шестеро Тенебрисов, двое из семьи Моро, Ван Хуттенов шестеро, но по факту трое, а у Сензари мы имеем доступ только к четырём представителям. Итого – восемнадцать человек, которым мы можем выразить почтение при личной встрече, – поднимаясь со своего места, деловито заговорила Конни. – Скажите, мадам Сапфир, сколько гостевых спален в замке?
– О, Боги… – не сдержалась Виолетта, понимая, к чему идёт этот разговор. Берт тоже заёрзал на своём месте, но, скорее, от той решительности, что звучала в голосе сестры. Это всегда настораживало его.
– Обставленных мебелью гостевых спален около двадцати, – совершенно спокойно отвечала Севилла. – Там может не хватать постельных принадлежностей и штор, но в целом они в отличном состоянии.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Конни. – Значит, на всех гостей хватит. Прошу вас, мадам, всем тем, кого вы сейчас перечислили, разошлите официальные приглашения. Мы устроим для них званый ужин, и все желающие смогут остаться в замке на выходные.
– О, Боги… – вновь повторила «тень» сокрушённо.
– М-да, – услышав её, продолжала командовать Констанция, – и проследите, чтобы гостей распределили по южной и восточной сторонам, дабы они не беспокоили Виолетту.
– Как скажете, – заметно повеселев и приободрившись, отвечала Севилла. Ей явно нравилось то, какой подход к делу избрала новая хозяйка дома. – Прикажете выписать из города штат прислуги на эти дни?
– Обязательно. И проследите, чтобы во всех гостевых спальнях было постельное бельё и шторы. Надо произвести хорошее первое впечатление.
– Будет сделано. На какой день вы планируете данное мероприятие?
– На эту субботу, – подумав немного, выпалила Конни. – У вас есть четыре дня, чтобы всё организовать. Справитесь?
– Бывали задачи и посложнее, – фыркнула дама самоуверенно. В глазах её плясали дьявольские огоньки. Было совершенно очевидно, что в этом доме уже давно не происходило ничего значительного. Видимо, домоправительница успела соскучиться по серьёзной работе. Констанция же соскучилась по выходам в свет, она почти забыла, каково это, поэтому решила срочно исправлять ситуацию. Кроме того, званый ужин серьёзно сокращал ей фронт работ – теперь не было никакой необходимости уезжать на «гастроли» по домам и поместьям островных буржуа, ведь можно было поприветствовать их всех разом, не отвлекаясь при этом от тёмных тайн Линсильвы.
– Ах, да, – вспомнила она, когда Севилла собралась было начать первые приготовления. Женщина остановилась на пороге и оглянулась. Конни чуть порозовела, но всё же добавила: – Раз уж я пригласила Франка Аллана к нам в субботу, то было бы неплохо и для него напечатать приглашение.
– Конечно, я так сразу и поняла, – почти пропела домоправительница в ответ. – А какова будет форма одежды?
– Официальная.
Женщина кивнула и зацокала каблучками прочь, и вскоре звуки её шагов растворились в коридорах замка. Виолетта ничего не сказала, но она просто поднялась со своего места и тоже уплыла в неизвестном направлении, вероятно, обозлившись на Конни за то, что та решила притащить в их тихую обитель целую толпу людей. Берт какое-то время молчал, тихонечко поглощая сэндвичи с лососем, оставленные Севиллой. Сестра ждала его реакции, но он упорно посвящал всё своё внимание трапезе. Наконец, Конни не выдержала:
– Так ты ничего не скажешь? Не порадуешься и не огорчишься? Не обвинишь меня в поспешности? Ничего?
– Скажем так, мне пока что всё равно. У меня нет положительного или отрицательного мнения о твоей затее…
– А если я и Розу приглашу?
– …но ты же знаешь, Конни, – оторвавшись от поглощения сэндвича, с тёплой улыбкой Берт взглянул на сестру, – я всегда только «за» все твои странные идеи!
– Как легко купить твоё расположение, Берт, это даже смешно, – девушка покачала головой и лениво стянула с себя белый пиджак Севиллы. За день он стал достаточно влажным и отлипал от тела с трудом, но в присутствии Франка Аллана Конни его так и не решилась снять. Она и сама не до конца понимала почему. То ли постеснялась, что это будет выглядеть, как какой-нибудь вызывающе-завлекающий трюк, то ли просто боялась обнажить при новом знакомом голые плечи. В общем, получилось глупо, как ни взгляни. Вот и пропотела насквозь.
Справедливости ради стоит заметить, что их совместный обед и вправду больше напоминал допрос, нежели свидание двух симпатичных друг другу молодых людей. Хоть Франк и был чрезвычайно вежлив и мил, но границ своей вежливости он не переступал и не допускал даже намёка на флирт. Все его слова, включая и комплименты, строго ограничивались рамками приличия и обычного дружелюбия. Констанция быстро сделала вывод, что сравнение её с Корделией Тенебрис и впрямь было основано на внешнем сходстве.
Франк рассказал ей, что его мать, Фредерика Аллан, большую часть жизни исполняла обязанности мэра Калимонтема, самого густонаселённого города на острове. И, хотя она до сих пор носит этот почётный титул, работать она уже не в состоянии из-за проблем со здоровьем. Отец Аллана ушёл из семьи почти сразу после рождения сына, а затем и вовсе покинул остров. К счастью, лучшие подруги Фредерики – Исидора Совиньи и Амандин Тенебрис – не оставили её в беде, обе помогали матери-одиночке встать на ноги и сделать успешную карьеру. В итоге Франк окончил «Корделия Сертум» – лучшую частную школу на Сен Линсей, затем учился в Университете Линсильвы, а после отправился на материк, где ещё полтора года изучал гуманитарные науки в университете Флоренции. По возвращении он стал преподавать всё в той же «Корделия Сертум», в чём весьма преуспел. О своей работе молодой человек говорил с неподдельным восторгом и не уставал хвалить своих учеников за рвение и необычный взгляд на жизнь.
Когда же Конни осторожно поинтересовалась, почему Исидора Совиньи вдруг решила переехать в другую часть острова, он не стал медлить с ответом, и в их разговоре вновь прозвучало это имя.
Амандин Тенебрис.
Фредерика, Амандин и Исидора дружили с юношеских лет, и во многом их взгляды совпадали, несмотря на разное происхождение. Все три женщины были чрезвычайно умны, отлично образованны и имели в запасе нешуточные амбиции. Вот только спокойной и рассудительной Фредерике постоянно приходилось исполнять роль громоотвода, когда в равной степени властные Амандин и Исидора пытались поделить между собой право лидерства. В конечном итоге, спустя много лет дружбы, когда мать Аллана слегла и не смогла более успокаивать их кошачьи драки, женщины окончательно разругались. Исидора покинула Калимонтем и открыла практику в Линсильве. Судя по всему, дела у неё шли прекрасно. Франк время от времени навещал её, когда бывал в городе по делам. Как и в этот раз…
Кроме того, буквально в день своей смерти, когда госпожа нотариус принимала у себя племянника, она в очередной раз выказывала неприязнь к Амандин и её сомнительным решениям в качестве самопровозглашённой главы островного совета. А когда Аллан собрался уходить, она напоследок сказала, будто бы призовёт бывшую подругу к ответу. К тому же, добавила Исидора, рычаги давления на обнаглевшую госпожу Тенебрис, у неё якобы имеются…