й ворс ковра.
Запинаясь и потея, он пояснил, что прибыл в Порт Моро ещё утром, но, узнав о случившемся, немедленно направился к Варга и предложил свою помощь, как свидетеля. Оказалось, юрист от природы обладал не только исключительно выразительным взглядом, в котором отразились вся скорбь и боль мира, но и уникальной фотографической памятью. Увидев что-то однажды, Симеон запоминал это навсегда. И он, как известно, нередко бывал в кабинете Исидоры Совиньи по долгу службы, а, значит, мог по внешним признакам опознать, не пропало ли чего из её сейфа.
– А вы видели сейф открытым? – переспросила Конни.
– О, да! – с волнением воскликнул он и часто закивал. – Неоднократно. Госпожа нотариус отличалась исключительной чистоплотностью и организованностью, знаете ли. У неё всегда всё лежало на своих местах, и меня это очень радовало. Всякий раз, когда она отпирала сейф при мне, его содержимое оставалось неизменным, так что я могу достаточно точно описать, как и в каком порядке там всё расположено, даже с закрытыми глазами.
В помещении, где уже было слишком много людей (адвокат, Конни, Варга, два слесаря и трое полицейских, среди которых мялся уже знакомый Констанции по-поросячьи розовый сержант Сайлас) не хватало воздуха, поэтому пришлось открыть окна. Примерно в это же время раздался последний звонкий щелчок, и увесистая дверь сейфа, замаскированная под картину Яна Маршана, подалась вперёд. Сейф был открыт, и Симеон В. уверенным шагом направился к нему. С полминуты он бегал глазами по содержимому, аккуратно разложенному в этом квадратном стенном ящике. Выглядело всё и впрямь так, словно хранились эти секреты госпожи Совиньи по строгой системе и никогда не меняли своего положения.
– Всё на месте, кроме синей папки, – уверенно констатировал адвокат, и Варга насупился, грозно сводя свои тёмные брови над переносицей.
– Что за синяя папка?
– Пластиковая тёмно-синяя папка с серебряными вензелями и изображением лебедя, если говорить точнее, – более развёрнуто отвечал Симеон. – Она всегда находилась на одном и том же месте, вот здесь, в правом дальнем углу у самой стенки.
– Что в ней хранилось?
– Ох, это мне неизвестно, господин комиссар, – растерянно пожал плечами мужчина.
– Мне доводилось видеть содержимое этого сейфа лишь в тех случаях, когда Исидора доставала оттуда свою печать или документы на имущество. Они, кстати, на месте. Я, ввиду особенностей своей памяти, хорошо запомнил ту папку, её внешние признаки и положение в сейфе, но при мне Исидора никогда её не доставала и не открывала.
– А вы могли бы предположить, что в этой папке могло быть? – спросила Конни осторожно.
– Старые бумаги, – сказал он, подумав немного. – Край одного документа всегда немного выглядывал, и было видно, что он уже пожелтел.
– На этом краешке бумаги были слова или символы?
– Нет-нет, ничего такого. Просто уголок. Это всё, что я могу сказать.
Всё же помощь Симеона пригодилась. Теперь было совершенно ясно, что Исидору не просто убили, но и ограбили. Варга предположил, что преступник знал код от сейфа или вынудил женщину открыть его под дулом пистолета. Версия звучала стройно, но почему-то никак не хотела укладываться у Конни в голове. Она поймала себя на мысли, что вновь и вновь возвращается к той картине, которую она застала, когда впервые вошла в этот проклятый кабинет и увидела труп женщины. Было нечто такое в её позе или в том, как застыла золотая ручка в её руке, что указывало на некоторую расслабленность что ли…
«Да, – подумала Конни, пытаясь не потерять нить догадки, – она была расслаблена. Она не ждала выстрела, а занималась совершенно обычными для себя вещами. Что-то подписывала, например. И, если подумать, преступник допустил глупейшую ошибку, оставив эту ручку меж пальцев женщины…»
Варга сказал, что Исидора в равной степени умело управлялась и правой, и левой руками. Это, конечно, было интересно, но не отменяло того факта, что подстроенное самоубийство мигом теряло всякую правдоподобность, когда дело доходило до этих нелепых деталей – поза, ручка, напечатанная записка. Бред!
– Боже, какой бред! – в сердцах воскликнула Констанция и остановилась. Резкий порыв ветра спутал её волосы и закрыл ими лицо.
– Это не смешно! – будто бы в подтверждение ответил ей самшитовый лес. Девушка вздрогнула и стала озираться по сторонам, стараясь держать волосы так, чтобы они не мешали обзору.
Лес пугающе помрачнел, и мшистые деревья сомкнули ряды, скрывая от посторонних глаз всё, что выходило за пределы этой тропинки. Конни стало не по себе. Она была уверена в том, что слышала чей-то голос, но разглядеть хоть что-то в гуще самшитов казалось невозможным. А ещё откровенно страшновато. Было совершенно не ясно, почему юные Лили и Роуэн так любили гулять в этой жуткой чаще.
– Скинь шкуру-у-у! – вновь раздалось из-за деревьев. Голос был мальчишечьим и звонким, а последний звук крикун растянул так, чтобы было похоже на волчий вой. Эта театральность немного отрезвила Конни и девушка выдохнула с облегчением, но прислушиваться не перестала. Другие голоса подхватили этот возглас и тоже завыли, а затем принялись скандировать:
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь!
– Давай, Марк! Не трусь! – голосов становилось всё больше, а реплики их звучали отчётливей. Конни поняла, что к её тропинке приближается группа людей, но, судя по направлению звука, шла она не ровным строем, а как будто кольцом, постепенно сжимавшимся.
Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Прекратите! – крикнул кто-то, очевидно, обращаясь к толпе, и меж мшистых стволов деревьев мелькнула фигура молодого человека. Он двигался стремительно, но неуклюже, часто запинался и как-то странно держал руки вдоль тела.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Оставьте меня! – завопил он, продолжая петлять меж деревьев и пугливо оглядываться по сторонам. Конни наблюдала за этим зрелищем, изумлённо вскинув брови. Теперь беглец был отчетливо виден, и он нёсся в её сторону, предвещая нечто интересное. В первую очередь потому, что был совершенно гол и отчаянно пытался скрыть это, прижимая к телу какую-то рваную шкуру животного.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь! – доносилось со всех сторон, и Конни с ещё большим удивлением обнаружила, что преследователи молодого человека, очертания которых начали мелькать меж самшитов, так же демонстрировали полное отсутствие одежды. Правда, в отличие от беглеца, они и не думали чем-то прикрываться. Конни прыснула, но сдержала смех из последних сил. Убийства, привидения, политические заговоры, а теперь ещё и толпа голых мужиков свалились на её голову за столь короткое время. Вся эта ситуация могла закончиться трагически, но на первый взгляд выглядела смешнее некуда…
Еле-еле скрывая за шкурой самое сокровенное, молодой человек выпрыгнул на тропинку, и гравий взлетел под его босыми ногами мелким фейерверком. Это должно было быть больно, но парня не остановило, и он пробежал по инерции ещё несколько метров прежде, чем заметил перед собой Констанцию, не особенно убедительно скрывающую улыбку. Вдруг он замер на месте, как вкопанный, и только открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на морской берег.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Да, здрасьте… – смешливо выпалила девушка под нарастающий гул голосов и окинула беглым взглядом незнакомца. На вид парню было не больше восемнадцати лет, но он был достаточно хорошо сложен и широкоплеч, как профессиональный пловец. Издалека это создавало о нём ложное впечатление, но подростковые черты лица и большие небесно-голубого цвета глаза, круглые и наивные, как у детской игрушки, всё расставляли на свои места.
– Скинь шкуру! Скинь…
– Во-о-о-у! – чей-то протяжный клич прервал настойчивые требования толпы. Конни с нескрываемым любопытством наблюдала за тем, как её новый знакомый густо краснеет, а его преследователи (видимо, только сейчас заметившие госпожу Маршан), сбивчиво матерясь, рассыпаются по сторонам и пытаются скрыть «срам» за самшитами. Она догадывалась, что в сгущавшихся из-за непогоды сумерках, они не видели её, а теперь очень жалели о своей невнимательности. Среди стыдливо прячущихся горе-эксгибиционистов меткий взор Констанции выловил знакомый поросячий розовый оттенок кожи.
– Что за голые игры? – не сдержавшись, рассмеялась Конни. Тут же она подумала, что «Голые игры» – отличное название для порно-пародии на подростковое фентези, а затем перевела на застывшего, словно статуя, юношу с рваной шкурой извиняющийся взгляд. – Простите. Что здесь происходит?
– Они…эм… – пытаясь не смотреть Констанции в глаза, сбивчиво заговорил парень и боязливо осмотрелся по сторонам. Его преследователи не уходили, но им явно очень этого хотелось. Они прятались за кустами и стволами деревьев, нервно шептались и поочерёдно закрывали руками то лица, то гениталии.
– Заставляют вас бегать по лесу голышом? – догадалась Конни. – Понятненько… а что за шкура?
– Волчья, – ответил кто-то, стоявший у неё за спиной. Оборачиваться ей не хотелось, потому как – она догадывалась – тот, кто с ней заговорил, непременно окажется голым. Но не факт, что у него найдётся, чем прикрыться.
– Добытая законным путём, я надеюсь? – девушка изо всех сил старалась включить чуть больше строгости и серьёзности в свой тон, но это оказалось непосильной задачей. Медленно она оглянулась через плечо и увидела (вот это новость!) человека в брюках.
– Браконьерским, а что это меняет? – с вызовом и напускной наглостью бросил он в ответ. Единственный более-менее одетый незнакомец внешне был похож на паренька со шкурой, почти как брат-близнец, но при этом был лет на пять-семь старше. Черты лица у него были массивными и острыми, а глаза пронзительными и светлыми, как у собак породы хаски, что интересным образом контрастировало с иссиня-чёрными длинными волосами. Деловито он скрестил руки на груди и смотрел на девушку так, словно она только что была поймана на краже со взломом у самого порога его дома.