– Эй! Вы там! Вы в порядке? – позвал кто-то внизу, и Конни встрепенулась всем телом. Она начала оглядываться и, обернувшись туда, откуда сама пришла совсем недавно, увидела чуть поодаль мальчика в ярко-жёлтых резиновых сапогах и красном дождевом плаще.
– А-а…эм-м…привет, – неуверенно махнув ему рукой, откликнулась девушка. – Со мной всё хорошо. Я просто немного устала.
– Вы хорошо знаете эти места? – подходя ближе, поинтересовался мальчик. Теперь Конни могла разглядеть его сосредоточенное выражение лица, а ещё небольшое ведёрко у него в руках, наполненное сырой землёй.
– По правде говоря, не особо, – призналась она.
– Тогда вам не следует сходить с тропы. Тут легко заблудиться и умереть.
– Что ж…пожалуй, ты прав, – согласилась Констанция и поспешила спуститься со этого холма, не оглядываясь назад, чтобы не столкнуться взглядом ни с призраком Лили, ни с каким-либо ещё. На старое дерево с вырезанными на нём символами она тоже принципиально не смотрела. Мистического опыта и единения с природой на данный момент ей хватило с лихвой.
– Эй, а я вас знаю! – удивился мальчишка, когда увидел свою собеседницу вблизи. – Вы внучка господина Ди Грана, да?
– Двоюродная, ага, – кивнула Конни и протянула своему юному спасителю ладонь для рукопожатия. – Прости, руки у меня грязные. Я Констанция. И я тебя, кстати, тоже знаю. Ты Мартин, сын Надин Тейнис, верно?
– Точно. Вы заблудились, Констанция?
– Я ещё не успела понять, но это возможно. Вернёшься со мной на тропу? – девушка мило улыбнулась, но сосредоточенный взор семи-восьмилетнего Мартина не смягчился. Он со строгим видом кивнул и повёл путницу за собой. – А почему ты ходишь здесь совсем один? Где твоя мама?
– Работает. Она разрешила мне погулять при условии, что я не сойду с тропы. А я не сходил с тропы, пока не заметил вас на холме.
– Ты очень храбрый мальчик, Мартин, раз ослушался мамы, чтобы помочь мне.
– Ну…я… – на мгновение он остановился и чуть заметно порозовел. Лицо его стало уже не таким суровым, но больше расстроенным и смущённым. – Моя подруга раньше всё время сходила с тропы, а потом она умерла. Вы ведь не хотите тоже умереть, Констанция?
– Вот уж нет уж, – быстро отозвалась девушка. – А твою подругу звали Лили?
– Угу.
– Мне очень жаль, что с ней такое случилось. Это, наверное, очень тебя расстроило?
– Угу, – угрюмо кивнул Мартин и пошёл дальше. Разговор зашёл в тупик, и Конни решила переключиться на другую тему.
– Зачем тебе ведро земли?
– В земле черви.
– А зачем тебе черви?
– Марк обещал сводить меня на рыбалку, а для рыбалки нужны черви. Он их пока не может собрать, и я решил, что и сам могу.
– Какой ты самостоятельный, – стараясь не переборщить с восхищением в голосе, проговорила Конни. – Но…ты же знаешь, почему Марк не может копать червей вместе с тобой?
– Да, он в тюрьме, но мама говорит, что он ни в чём не виноват. А раз он не виноват, то скоро он вернётся.
– Мда, – тихо протянула девушка и поёжилась от холода, пробравшегося и под дождевик, и под свитер. – А куда ты сейчас направляешься?
– Домой, я же всё собрал.
Констанция не сразу поняла, куда именно «домой» идёт Мартин. Ей казалось, что тропа, ведущая на окраину Линсильвы, находится совершенно в другой стороне, но вскоре она сообразила. Тот путь, которым они с Бертом шли от замка, был явно короче и проходил через магазинчик «Тюльпановое дерево», но этот, которым сейчас шёл Мартин, неожиданно вывел их сначала к живым изгородям нескольких частных домиков, а уже за ними – прямо к торцевой стене здания магазина госпожи Тейнис.
– Я не знала об этой дороге. Это по ней Лили и Роуэн ходили гулять в лес?
– Ага, – кивнул Мартин, и Конни показалось, что эта тема вновь увлекла его. Он размашистыми движениями начал показывать, по какому маршруту двигались девочки, сначала огибая одноэтажный домик из серого песчаника госпожи Гвиневры, а затем углубляясь в чащу по этой самой тропе. – …но уже там они всегда сворачивали с дороги и шли по-своему. Мама запрещала мне с ними так ходить. Говорила, я могу отстать и заблудиться. Мама сама как-то раз пошла за ними и заблудилась!
– Правда? А зачем она тогда за ними пошла?
– Не знаю, – пожал плечами Мартин. – Наверное, волновалась за Роуэн.
– За…Роуэн? – опешила Конни. – Может, за Лили?
– Не-е-ет, это ведь Роуэн попало бы по первое число! – завертел головой мальчишка и с горечью усмехнулся. – Она слабенькая была и писклявая, как мышь, а Лили – сильная. Как-то раз у нас в городе соревнования проводились по плаванию. Там и мальчики, и девочки участвовали вместе. И Лили заняла второе место, она даже многих псоглавцев обошла. Она была очень сильная, а когда она делалась злая, то…лучше было вообще спрятаться.
– Она что, и тебя обижала?
– М-м, – мальчик вдруг замялся и больно прикусил губу. Лицо его пошло пятнами от волнения. Конни поняла, что попала в больное место.
– Мартин, а мама твоя об этом знала?
– Марк говорит, стыдно мужчине получать тумаки от девчонки, – хмуро проворчал мальчик.
– Хорошо Марку рассуждать, он-то взрослый. А когда девчонка старше, да ещё и больше тебя раза в два? Знаешь, Мартин, я училась в девчачьей школе. Девочки бывают очень жестокими…
– Лили не была жестокой, – огрызнулся мальчик, но слова Констанции всё же вызвали у него доверие. Боязливо он огляделся по сторонам, словно кто-то мог услышать их разговор и заклеймить юного Тейниса позором за то, что его лупила самая красивая и милая девочка в округе. – Она нам во всём помогала и любила нас. И Роуэн она любила. Просто иногда…она делалась злой. Как будто…это была и не она вовсе. Другая девочка. Такое не очень часто бывало. Мама говорит, если человек много чего терпит и молчит, а потом не выдерживает – случается беда.
– Значит, иногда у Лили бывали вспышки агрессии?
– Однажды я случайно разбил витрину в магазине, а Лили в тот день за мной присматривала. Она очень разозлилась, а потом размахнулась и ка-а-к шлёпнула меня по затылку! Я упал, и ещё перед глазами всё сверкало, как фейерверк…
– Твоя мама знает об этом случае?
– Нет, Лили очень извинялась и просила ничего ей не рассказывать. Она говорила, что не рассчитала силы, но она их и не пыталась рассчитывать, когда становилась такой. Мама очень расстраивалась, когда так бывало.
– То есть о вспышках агрессии она всё же знала?
– Да, но доставалось-то Роуэн, а не нам. Хотя маме было очень жалко Роуэн. Она очень ругалась на Лили, если узнавала, что они подрались.
– Вот как? И в тот день, когда она пошла за ними в лес и заблудилась, твоя мама узнала про очередную драку?
– Она её услышала. Мы были здесь, у дома госпожи Гвиневры, когда услышали крики Лили и Роуэн. Роуэн убегала, а Лили пыталась её догнать, и мама пошла их разнимать, а мне велела идти в дом. Её очень долго не было, посетители приходили, а я же не мог сам открыть им магазин. Мне мама не разрешает.
– Так она заблудилась?
– Ага. И Лили тоже заблудилась. Вот только мама вышла из леса и нашла путь домой, а Лили не нашла и умерла.
– Погоди-погоди… – резко остановилась Констанция и, положив ладонь мальчику на плечо, заглянула ему прямо в глаза. – То есть ты говоришь про тот самый день, когда Лили умерла? Это тогда твоя мама пошла разнимать их с Роуэн и сама заблудилась?
– Ага.
– А ты уверен в этом?
– Конечно, уверен! Мама так плакала, когда Лили нашли. Она очень сильно её любила и очень переживала, что так и не догнала её.
На этом разговор им пришлось остановить. И не потому, что сказать было нечего. Просто неподалёку показалась знакомая фигура, завёрнутая в серый свитер крупной вязки. Госпожа Тейнис, преодолевая облако мороси, шла к ним навстречу и ёжилась от холода.
– Здравствуйте, госпожа Ди Гран, – поприветствовала дама вежливо и без лишней теплоты в голосе. Затем она обратилась к сыну. – Мартин, ты чего так долго? Когда я велела тебе быть дома?
– Он задержался из-за меня. Кажется, я чуть было не заблудилась, и он показал мне дорогу в город, – поспешила оправдать мальчика Конни и вымученно улыбнулась. – Он у вас такой умный и храбрый. Помимо прочего, прочитал мне лекцию по безопасности…
– Да? Что ж…понятно, – холодно выслушав объяснения Констанции, сухо отреагировала женщина, а затем одарила собеседницу долгим и пронзительным взглядом, не имеющим никакой хоть сколько-нибудь читаемой эмоциональной окраски. Тем не менее, Конни ясно ощутила, как её выталкивают из разговора и вообще с территории обитания этой семьи.
– Ещё раз спасибо тебе, Мартин, – заиндевевшими губами пролепетала девушка, обращаясь к мальчику и слегка махнула ему рукой.
– Хорошего вам дня, госпожа Ди Гран, – настойчиво процедила Надин сквозь зубы и, притянув к себе сына, пошла вместе с ним домой. Мелкая морось сменилась проливным дождем, и он обрушился на голову Констанции холодной волной. Возникла острая необходимость отыскать место, чтобы укрыться и отогреться до трёх часов.
– Похоже, вам там были не рады, – заметил доктор Сигрин, когда девушка приостановила свой рассказ. Она до конца и не осознавала, что всё это время говорила вслух. Да и доктор был так молчалив и безучастен, что ей всерьёз казалось, будто все эти диалоги и картины прошлого дня прокручиваются только лишь в её голове.
– Очень похоже… – кивнула она и перевела взгляд на присутствовавшего мужчину. Он сидел в кресле и, держа на коленке канцелярский планшет, что-то вдумчиво записывал в карту своей пациентки. Одет он был просто и нейтрально – светло-серая водолазка выглядывала из-под коричневого пиджака, а тёмные джинсы и удобные кроссовки никак не вязались с образом доктора одного из богатейших семейств на Сен Линсей. Его, впрочем, вряд ли это волновало. Он чувствовал себя по-хозяйски свободно и уверенно, а ещё, судя по последней реплике, внимательно слушал и (что интересно) прекрасно понимал всё то, о чём рассказывала ему Конни.