– Ах вот ты где, безумная девица! – ворвался в комнату шумный и разгорячённый братец в помятой одежде. В два широких шага она преодолел расстояние от дверей до постели, где лежала сестра, и обхватил её своими длинными руками, сжимая в удушливом объятии. – Получила по башке?! А я говорил, что ты точно от кого-нибудь отхватишь! А теперь скажи мне, кто это был, я найду его и убью!
Конни рассмеялась, а затем, не выдержав, долго и громко плакала у Берта на плече. Виолетта наблюдала эту картину в лёгкой растерянности и непроизвольно улыбалась.
Глава 22
Берт вёл свой рассказ о поездке в Сальтхайм, попутно активно жестикулируя и рассыпаясь огромным множеством деталей. Из его повествования Конни узнала и об особенностях архитектуры «северного города», и об обилии светловолосых жителей, и о пуговичке на блузе девушки-администратора, еле сдерживавшей пышный бюст в рамках цензуры. Тяжёлые предчувствия и нервозность оставили молодого человека, как только он убедился в том, что сестра его жива и относительно здорова. Тем не менее, остаточное действие адреналина в крови и последствия долгого и мучительного молчания, которым он пытал бедную Розу по пути в Линсильву, давали о себе знать – речь Берта была жаркой и громогласной. Бедняжка Виолетта от таких звуков вся вжалась в кресло и почти не двигалась, вероятно, надеясь превратиться в предмет интерьера. Констанция же слушала все переливы в голосе брата очень внимательно. Уж кто-кто, а она умела отфильтровать лишнее в экспрессивном повествовании Маршанов и взять только то, что ей было нужно.
В какой-то момент, дойдя в своём рассказе до момента встречи с неприятным господином Дотценом, Берт вдруг оборвал свой рассказ и, обернувшись в сторону Виолетты, приветливо обратился к ней:
– Ви, мы тебя совсем утомили, да? Я сменяю тебя на посту. Можешь идти.
Ничего ему не ответив, девушка охотно поднялась с кресла и, оставив на подоконнике флакон с тонизирующим зельем, вышла из комнаты. Это было странно, и Конни с интересом взглянула на брата. Тот не начинал говорить, пока тихий шорох домашних тапочек родственницы не стих за дверью. Наконец, он нервно прикусил губу и, опустившись на колени в изголовье кровати, произнес вполголоса:
– Похоже, Севилла нам что-то недоговаривает, и я не хотел, чтобы Ви об этом услышала.
– Ну…ты мастер маскировки, Берт, – саркастично отозвалась Конни. – Скажи спасибо, что в дневное время Виолетта вялая, как сомнамбула, иначе мигом бы заметила твой ловкий ход. Так…и что же нам недоговаривает госпожа Сапфир?
– Что она приезжала в Сальтхайм за результатами аудиторской проверки и получала их по доверенности…
– Погоди, так оригиналы были получены Севиллой?
– Нет, не оригиналы. Копии.
– Начни-ка сначала, дружок, – поморщившись от путанности показаний брата, попросила Констанция, и Берт кивнул. Исполняя её просьбу, он поведал о том, какой неприятный и раздражающий разговор состоялся между ним и Дотценом. А ещё о том, как у самого лифта их с Розой нагнала секретарша Мина и рассказала о доставке, данные о которой отражены в курьерском журнале, и о женщине, явившейся в офис в дни траура. Подробно Берт описал и бесполезную, как могло бы показаться, болтовню девицы о траурной одежде, и описание деталей облика дамы, явившейся за документами: очков, белой шляпки, перчаток и перстней. И всё это он говорил взахлёб, словно это копилось в нём, пенилось и бродило, готовое в любую секунду взорваться. Наконец, он замолчал и во все глаза уставился на спокойное, даже отстранённое лицо сестры.
– Ты понимаешь? – чуть подаваясь вперёд, выпалил он уже почти шёпотом. – Она сказала тебе, что в глаза не видела никаких документов, а сама лично заявилась в «Горман Аудит» и получила их. Почему она солгала тебе, Конни? Быть может, не всё в этом замке так уж и просто да понятно…?
– Берт, – выдержав паузу, произнесла сестрица спокойно и положила брату ладонь на плечо. – Это была не Севилла Сапфир.
– Как это? – нахмурившись, отшатнулся парень. – Но шляпка и очки…и весь этот образ…
– Весь этот образ голливудской кинодивы пятидесятых годов, как ни странно, не такой уж и редкий в Линсильве. И знаешь что? Мне известна ещё одна женщина, стиль которой идеально попадает под озвученное Миной описание. Не говоря уже о том… – Конни вдруг чуть слышно рассмеялась, – как ты себе представляешь, чтобы госпожа Сапфир в дни похорон Августа вдруг не только сорвалась бы из Линсильвы в другой город (при том, что, очевидно, именно она занималась всей организацией церемонии захоронения и поминок), но ещё и нацепила бы на себя белую шляпу при этом! Ведь даже сотрудницы «Горман Аудит» вынуждены были ходить в чёрной одежде. К слову, ты хотя бы раз видел у госпожи Сапфир кольца на пальцах?
– Кольца… – эхом повторил Берт и призадумался. А ведь и вправду: госпожа Сапфир при всей своей любви к классическим атрибутам благородного стиля, никогда не носила колец – ни поверх перчаток, ни под ними.
– Вот именно. Зато жила в городе тут одна дама, в доме которой мы с тобой обнаружили шкатулку, доверху забитую перстнями с камушками всех цветов радуги. Понимаешь, о ком я говорю?
Берту понадобилось лишь одно мгновение, чтобы вспомнить не только шкатулку, но и фотографии высокой женщины в элегантном брючном костюме с белоснежной широкополой шляпкой на голове.
– Исидора Совиньи! – вспыхнул он спичкой и взглянул на сестру в изумлении. – Но почему Август доверил ей представлять себя, а не Симеону В.?
– Вряд ли Август вообще подозревал обо всём этом. А думается мне, госпожа нотариус воспользовалась своим служебным положением, чтобы подделать доверенность. И спешила она провернуть это именно в дни похорон, чтобы в общей суматохе её авантюра осталась незамеченной.
– Но…зачем?
– А затем, братец мой, чтобы у неё появились те самые «рычаги давления» на заклятую подругу Амандин Тенебрис! Вспомни, что Исидора говорила Франку Аллану накануне своей смерти. Она была уверена в себе и уверяла, что способна призвать главу островного совета к ответу. Ты же и сам тогда сказал, мол, подобные заявления не делаются без козырей в рукаве. Ох, Берт! – Констанция вдруг подскочила на месте и вся порозовела. – Кажется, я всё поняла! Немедленно разыщи Симеона В. и вели ему подготовить документы для Дотцена. Мне во что бы то ни стало нужно получить копию результатов проверки «Горман Аудит»! Это поможет разрешить столько проблем!
– Эй-эй, спокойно! – попытался усадить на место сестру заботливый брат, но девушка уже выскочила из-под одеяла и принялась натягивать халат поверх пижамы. Она больше не могла сидеть. Пока паззлы в её голове складываются и формируют картинку, нельзя терять ни минуты. Ещё немного, и она начнёт анализировать, сомневаться и, как следствие, это хрупкое кружево из догадок и смелых предположений развалится на рваные лоскуты. Этого она допустить не могла. Схватив с подоконника флакон с тонизирующей настойкой Виолетты, девушка мигом осушила её, позволяя обжигающей смеси из коньяка и травяной кашицы стечь по горлу в самое нутро.
Уже через мгновение она обнаружила себя на лестнице, мчащейся вниз, ко внутреннему дворику, а оттуда – в синюю гостиную первого этажа. Берт, не успевший вовремя её схватить и вернуть в постель, с трудом поспевал следом и что-то гневно кричал. Вроде бы пытался приказывать…ах, наивный братец!
Наконец, несколько тяжёлых дверей остались позади, и вокруг воцарился каменный холод центрального холла. Конни нервно смахнула с лица капли дождя, заставшего её во дворе, и вдруг наткнулась на испуганный взор госпожи Сапфир. Она стояла в нескольких шагах от девушки, держа в руках серебряный поднос с фарфоровым чайным набором и стопкой каких-то закусок. Женщина то ли в возмущении, то ли в изумлении открывала и закрывала рот, будучи не в состоянии произнести хоть слово. Наконец, пузырь вакуума лопнул, и она воскликнула:
– О, Констанция! Вы с ума сошли! Почему вы не в посте..?
– У нас что, гости? – перебивая домоправительницу, выпалила девушка возбуждённо и широким шагом проследовала в синюю гостиную, где застала весьма примечательную компанию.
На синих бархатных диванах друг напротив друга сидели трое: доктор Сигрин, комиссар Варга и Франк Аллан. Лиц доктора и комиссара Конни не видела, а вот прекрасное лицо Франка Аллана казалось напряжённым и даже как будто гневным. Мысли молодого человека были где-то далеко, и они тяготили его, делая светлый обычно взгляд непривычно тёмным. Поодаль от этой компании, у окна, стоял, протестующе скрестив руки на груди, хаскиподобный Макс Аткинс и тоже нервно скрипел челюстями.
– Добрый день, господа! – воскликнула девушка, привлекая всеобщее внимание. Выражения лиц Франка и Макса мигом изменились, сменив гнев на искреннюю растерянность. Комиссар и семейный врач, обернувшись на звук её голоса, тоже были немало озадачены. Видок у госпожи Маршан, конечно, оставлял желать лучшего: растрёпанная и бледная, с бинтовой заплаткой над бровью и в клетчатом халате, наспех накинутым поверх пижамы, она немного нервно улыбалась и краснела. – Я так рада, что застала вас здесь!
– Это что, шутка такая? – вскинув одну бровь, проговорил доктор Сигрин холодно. – Немедленно вернитесь в свою комнату.
– Э-э, нет, – недолго поразмыслив над его словами, выпалила Конни.
– Констанция, вам действительно лучше… – поднимаясь со своего места, попытался вклиниться Франк, но тут же услышал категоричное и строгое:
– Я же сказала – нет. И оставьте свои любезности и проявления заботы до лучших времён, хорошо? Я вам всем это говорю.
– Ох, узнаю это поведение, – усмехнулся Варга. – Что ж, мой опыт подсказывает – лучше с госпожой Ди Гран сейчас не спорить.
– Ваш опыт вас не обманывает, – постепенно превращаясь в стального робота, как это часто бывало в таких случаях, бесстрастно произнесла девушка и решительным шагом направилась к свободному месту на диване рядом с Франком. Усевшись поудобнее, она добавила, обращаясь всё к тому же Варга: – Вы, наверное уже в курсе, что на меня напали накануне вечером?