Слухи и ажиотаж не хотели стихать. Кажется, спустя и неделю, и месяц после скандала остров продолжал гудеть.
Берту и Розе стало сложнее встречаться. Поблизости от «Тюльпанового дерева» постоянно дежурила толпа желающих «случайно» столкнуться с Ди Граном. О том, что между ним и хозяйкой травяной лавочки что-то есть, к счастью, никто не прознал. Но теперь им приходилось видеться только на территории поместья. Ни тебе прогулок в парке, ни ресторанов и театров. Ничего такого, что помогло бы Адальберту быстро пресытиться обществом рыжеволосой нимфы и не сильно страдать в будущем, когда она соберётся-таки вступить в свой проклятый договорной брак.
Они не говорили об этом. И раньше Берта такая загадочность более чем устроила бы. Меньше знаешь – крепче спишь. Но теперь что-то изменилось. И он не мог точно сказать, что именно, но в дни, когда Роза не посещала замок, она снилась ему. Иногда сны были сладкими и тягучими, как патока, а иногда странными и даже немного пугающими. Ему хотелось бы знать, что это – заряженная запахами моря, дерева и цветов атмосфера острова Сен Линсей или то самое чувство, которое время от времени лишало покоя Яна Маршана. И, в общем-то, бог с ним, с покоем, но отец в таком состоянии умудрился наворотить дел, наломать жизней. А мысль, что и он, Берт, может быть втянут в нечто подобное вдруг страшно испугала его. Роза не должна повторить судьбу Алис Беранже.
– С чего ты взял, что это произойдёт? – спросила сестра у него, когда парень в порыве откровенности поделился мучающими его страхами.
– Думаешь, я не понимаю, как я на него похож? – скривившись как будто от боли, выпалил Берт. – И с каждым годом всё сильней. Я смотрю в зеркало и вижу его…
– Мы оба похожи на него, – подумав немного, проговорила Конни задумчиво и, приблизившись к брату, положила руки ему на плечи. – Но на свете нет второго Яна Маршана и никогда не будет. Как нет второго такого Адальберта Ди Грана.
– Ну-у…вообще-то я Адальберт Ди Гран четвёртый, если судить по нашему генеалогическому древу.
– Поумничай мне тут! – Констанция хихикнула и ущипнула болтливого братца за руку. Тот сдавленно охнул и отпрянул в сторону, потирая место щипка.
Они стояли на балконе той части замка, где жила Конни. Отсюда открывался совершенно потрясающий вид на море. Где-то там, на горизонте, плыло плотное серое дождевое облако, стирая вокруг себя синеву, словно ластик. Совсем как в тот день, когда они прибыли на остров. Вот только теперь туча подступить к брату и сестре не решалась, предпочитая оставаться на безопасном расстоянии. Кажется, Сен Линсей принял новых детей магнолии и вознамерился стать их куполом от бед внешнего мира. Девушка вдохнула полной грудью солоноватый воздух, пришедший с моря. Ветер слегка потрепал волосы, но жару прогнать не смог. В самшитовой роще, захлёбываясь от собственного пения, гремели цикады.
– Второй такой Констанции Ди Гран точно не существует, – произнёс Берт, похоже, обдумав слова сестры. – И вы с этим странным островом, кажется, созданы друг для друга. Нет такой тайны, которую ты бы не разгадала.
– Почему же, есть, – девушка слегка помрачнела. – Я ведь так и не выяснила, кто убил Исидору Совиньи и сжёг Альфреда Диккенса.
– В смысле не выяснила, кто убил Совиньи? Так ведь Диккенс признался перед смертью, что сделал это!
– Чушь, сейчас для Варга удобно всё так трактовать, но я была там. Ни в чём он не признавался, только давил из себя про то, что она чего-то там знала, да упомянул документы. О том, про какие документы он говорил, мы с тобой и так знаем.
– «Горман Аудит», – Берт кивнул и нахмурился. Он знал про маленькую игру в кошки-мышки, устроенную сестрой с Амандин Тенебрис на поминках. Нельзя было сказать, что он остался в восторге от идеи прижимать к стенке эту дамочку, но спорить не стал. Если уж сестрица вошла в состояние маневрирующей валькирии, то на пути стоять опасно. – Но Варга-то про аудиторские отчёты ничего не знает. Ты сама приняла решение это скрыть.
– Да, но что…если документы со смертью Исидоры Совиньи вообще никак не связаны? Ведь сейф в её кабинете был закрыт. Значит, папку могли похитить и раньше, до смерти женщины.
– А как же инсценировка самоубийства? Ты сама говорила, что Альфред Диккенс очень подходит под портрет туповатого убийцы. Он был суетливым и нервным, паниковал и постоянно совершал глупости.
– Говорила. И всё таки кто-то прислал нам ту странную записку с флешкой. И Диккенс сказал, что…этот пожар…Берт, ведь это же была казнь.
– Ты думаешь, что поджог и конверт с видеозаписью – дело рук одного человека? Но кого?
– Не знаю. Может, я просто накручиваю себя. А, может, это псоглавцы устроили? Показали, таким образом, свою преданность Ди Гранам? Макс был на взводе из-за обвинений против брата, а тут ещё я прямо при нём заявила, что Диккенс напал на меня и убил Роуэн. Боже, Варга был прав…это всё моя вина…
– Хватит, – Берт оборвал цепочку размышлений сестры. – Если бы ты не вмешалась, то никто и никогда бы не вступился за честь погибшей бедняжки Роуэн, а Марк Аткинс сел бы в тюрьму за то, чего не совершал.
– Спасибо, конечно, братец. Но разве не ты отговаривал меня от расследования все эти дни?
– Я всегда буду отговаривать тебя, Конни. И всегда буду на твоей стороне. Так уж у нас, Маршанов, повелось.
Плотная стена тумана так и не добралась до берегов Сен Линсей, растаяв в тёплых солнечных лучах. Мир духов и забытых мертвецов отступил, оставив детей магнолии в покое.
До поры, до времени.