[116] приборами для изъятия пылевых следов ползает на коленях дюжина федеральных служащих, пытаясь найти хоть крупинку, по которой когда-нибудь удастся воссоздать шашечницу.
На экране эта история – булавочный прокол среди звезд и пульсирующих лун трафика, отражающего успех других репортеров. Не тягаться ей с новостями о новинках «Франтл лэуб», с обзорами броненосных смешанных единоборств, с прямыми трансляциями чемпионатов по обжиранию и проблёву.
Похоже, что единственные читатели моей статьи – биологи, которых я интервьюировал. Ничего удивительного. Когда я писал о взятках за раздел земли, это интересовало только окружных планировщиков. Когда разоблачал непотизм при выборе технологий повторного использования воды для города, за публикациями следили исключительно инженеры-гидротехники.
И все-таки читательское безразличие не ослабило мою тягу к подобным темам. Как будто я, задирая этого тигра – американское правительство, компенсирую невозможность дразнить малого щеночка, «нового священного монарха» Хамсинга. Глупое донкихотство… и самый мизерный заработок в редакции.
– Фффу-у-уххх!..
Головы возле компьютеров дружно поворачиваются на звук.
– Готово, можете благодарить. – Ухмыляясь, Марти Макли склоняется над рабочим столом и бьет пальцем по клавише. – Понеслась!
В мальстреме возникает новый пост – зеленый кружок в окне «Гламурный репортаж: блог Скандальной Обезьяны»; при нем ссылка на авторский канал Марти. Мы наблюдаем, как пост собирает запросы программных клиентов со всего мира, извещая миллионы людей о том, что на канале Марти стартовал новый сюжет.
Я спешу раскрыть планшет, пробегаю глазами по тегам:
Двойной Ди-Пи – ковбойский рэпер из русской мафии. По мне, так этот парень в подметки не годится азиатской поп-сенсации Кулаап, но почему-то он очень нравится половине планеты. Марти доводит до всеобщего сведения, что рэпера обвиняют в оплодотворении четырнадцатилетней дочки его лицевого скульптора. Читателям это интересно, и светящийся зеленым репортаж спешит расширить свое жизненное пространство в мальстреме. Звезда контента пульсирует, растет и вдруг превращается в облако огня, будто на нее плеснули бензином. Двойной Ди-Пи врывается в социальные сайты, провоцирует отзывы; все больше читателей, ссылок, кликов… и рекламных долларов.
Марти триумфально крутит тазом и машет руками, требуя всеобщего внимания.
– Народ, а ведь это еще не все! – Он снова стучит по клавиатуре, и в Сеть улетает второй пост.
Это вид на дом Двойного, и там… похоже, популяризатор «русских реднеков» торопится на выход. Такой стрим мне в диковинку: большинству фрилансеров-папарацци не хватает терпения сидеть возле жилища звезды и ждать, когда соблаговолит случиться что-нибудь интересное. Должно быть, Марти что-то такое предвидел, вот и подогнал к дому свои эксклюзивные пап-камеры.
Все мы наблюдаем, как Двойной Ди-Пи запирает за собой дверь.
– Мне кажется, – говорит Марти, – Ди-Пи заслуживает уведомления о том, что его история пошла в эфир.
– Он что, бежит?
– Посмотрим. – Марти пожимает плечами.
А ведь и впрямь похоже, что Двойной затеял оуджей[118], как выражаются американцы. Он уже забрался в красный «хаммер». Трогается с места.
В ширящемся зеленом сиянии Марти улыбается от уха до уха. Репортаж набирает силу, и автор отлично подготовился к его развитию. Другие новостные агентства и блоги кинулись подхватывать. В мальстреме возникают вторичные публикации, они тоже быстро крепнут – конкурирующие новостные редакции спешат зацепиться за наш трафик.
– У нас есть вертолет? – спрашивает Дженис.
Она вышла из своего стеклянного кабинета, чтобы посмотреть шоу.
Марти кивает:
– Мы его передвигаем на позицию. Я только что купил у полиции эксклюзив на панорамную съемку, так что нам будут платить за отснятый материал.
– А ты известил «Длинную руку закона» насчет кросс-контента?
– Ага. И они выковыривают из своего бюджета деньги на вертушку.
Марти снова усаживается. Тарахтит его клавиатура, пулеметными очередями посты улетают в Сеть. Из технического отсека доносится приглушенный голос – это Синди С. обзванивает наших телекоммуникационных провайдеров, блокирует магистральные линии, чтобы сдержать ожидаемую волну информации. Она знает что-то такое, чего не знаем мы, – Марти ее подготовил. Синди соединяется с зеркальными серверными фермами.
Похоже, Марти напрочь забыл о существовании окружающих. Он прекращает печатать. Пристально смотрит в мальстрем, на сияющий шар своего контента.
Маэстро творит симфонию.
Скопление чужих сюжетов между тем растет; «Гакер», «Ньюсвик», «Троб» дружно мобилизовались и ринулись в контратаку. Читатели отключаются от нас, им интересно, что новенького могут предложить конкуренты. Ухмыляясь, Марти бьет по клавише «Publish», опрастывает очередное ведро мяса над акульим аквариумом общественного любопытства. Это видеоинтервью с четырнадцатилетней девчонкой. На экране она выглядит шокирующе юной – сущий ребенок. И держит в руках плюшевого мишку.
– Клянусь, мишку я ей не всучивал, – комментирует Марти. – Он у нее был.
Девчоночьи реплики смешиваются с фрагментами бегства Двойного к границе. Звуковая петля обвинений.
– А потом он…
– И тогда я говорю…
– У меня до него никого…
Похоже, Марти у самого же Двойного купил кое-какие ритмы, чтобы наложить их на езду «хаммера». Видеофрагменты уже скачут между «Ютубом» и Моушнсвэллоу, как шарики для пинг-понга. Мальстрем переместил Двойного Ди-Пи в центр экрана, поскольку все больше каналов и сайтов указывают на наш контент. Мало того что растет трафик, но и в социальном рейтинге стрим выигрывает с увеличением числа линков и поисковых запросов.
– Что с акциями? – выкрикивает кто-то.
Марти мотает головой:
– Мне биржу заблочили.
Это потому, что всякий раз, когда он запускает важный сюжет, мы умоляем его показать котировки. Сейчас все головы поворачиваются к Дженис. Она закатывает глаза, но кивает. Синди оплачивает полосу пропускания и снимает блокировку. Мальстрем уезжает вбок, освобождая экран для биржевой картины: сплошь гистограммы и финансовый ландшафт. Тут и котировки наших акций, и обнадеживающие поступления за рекламу.
У биржевых ботов есть собственные версии мальстрема, они мониторят колебания читательского трафика. По экрану пробегают решения о покупках и продажах – акции реагируют на популярность контента Макли. По мере того как автор подкармливает сюжет, эта популярность растет и ширится. Все больше каналов выходят на нас, все больше людей рекомендуют тему друзьям, и каждый из них подвержен воздействию рекламных сообщений, что означает увеличение отчислений для нас и уменьшение для остальных.
На данный момент Макли уже круче, чем Суперкубок. У его стрима с Двойным Ди-Пи целевая демографическая группа, молодежь от тринадцати до двадцати четырех лет, покупающая стильные гаджеты, музыкальные новинки, модную одежду, свежие видеоигры, типовые прически, чехлы для планшетов и рингтоны. Эта группа не только велика, но и платежеспособна.
Наши акции поднимаются на пункт. Держатся. Еще пункт. Перед нами теперь четыре разных экрана: съемка Ди-Пи пап-камерой, кадры полицейской погони, взлетающая вертушка, интервью с малолеткой.
– Я его люблю, правда, – говорит девчонка. – У нас чувства друг к другу. Мы хотим пожениться.
«Хаммер» с ревом несется по бульвару Санта-Моника с песней Двойного Ди-Пи «Ковбой-трахаль».
Новая волна посещаемости. Новый подъем котировки. Цена уже в зоне дневного бонуса. Это благодаря правильной организации контента, благодаря трем «с» нашего Марти: сексу, скотству, сволочизму. Пункты прибавляются, все радуются. Марти принимает аплодисменты. Мы его обожаем. Это его стараниями покрывается половина стоимости моего жилья. Даже крошечного бонуса за его работу мне хватает, чтобы свести концы с концами. Не знаю, сколько он сам выручает за репортажи вроде сегодняшнего. Синди как-то сказала мне: «Твердо семизначно, малыш». Его канал настолько крут, что мог бы работать независимо, но тогда не нашлось бы средств на вертолетную погоню в сторону Мексики. Так что здесь имеем симбиоз. Марти делает то, что умеет лучше всех, а «Майлстоун» платит ему, как селебрити.
Дженис хлопает в ладоши:
– Эй, все! Бонус есть, а теперь – за работу.
Ответом ей дружный стон. Синди убирает с большого монитора акции и бонусы, чтобы они не мешали нам создавать свежий контент, чтобы наш зал полнился зеленым сиянием новостных баннеров «Майлстоуна». Мы хватаемся за все подряд, от обзоров автомобиля «Мицубиси роуд крузер» (галлон на сто миль) до выбора лучшего рецепта приготовления индейки на День благодарения. И пока мы трудимся, над нами пульсирует репортаж Макли. Он обновляется, обрастает побочными сюжетными линиями, интерактивными функциями, побуждает огромную аудиторию кликать, кликать, кликать…
Марти весь день проведет в общении со своим рукотворным информационным слоном. Будет добиваться, чтобы посетители возвращались снова и снова. Даст им возможность опросить друг друга, поспорить насчет предпочтительного наказания для Ди-Пи, посудачить, можно ли и впрямь влюбиться в четырнадцатилетнюю пигалицу. Теме светит долгая жизнь, и Марти будет холить и лелеять ее, точно горделивый папаша. Вскормит, взрастит, поможет пройти свою дорогу в суровом мире мальстрема.
А зеленая крапинка моего контента совсем пропала. Наверное, даже биологи на госслужбе увлеклись приключениями Двойного Ди-Пи.
Когда отец не делал дурацких ставок на революцию, он преподавал агрономию в Лаосском национальном университете. Будь он простым фермером на рисовых чеках в окрестностях столицы, а не профессором, жившим среди интеллектуалов и идей, наверное, наши судьбы сложились бы иначе. Но такая уж выпала ему карма – стать учителем и исследователем, и он, увеличивая производство лаосского риса на тридцать процентов, заодно предавался разной азартной чепухе. Торо, Ганди, Мартин Лютер Кинг, Сахаров, Мандела, Аун Сан Су Чжи. Все как один азартные игроки, пробу ставить некуда. Отец говаривал: если бы в белых южноафриканцах можно было разбудить чувство стыда, то наш претендент на престол был бы по-своему прав. Он утверждал, что