В протоке больше никого не осталось. Кроме Странника, прочие стаи кинулись потрошить бочонки. Выжившие синглетные Когти сбивались в стайки и дрожали от холода. В самой маленькой было двадцать элементов. Собственно, это были не стаи как таковые: синглеты просто жались друг к другу, стараясь согреться. Йоханна подошла к ним и вслушалась в бульканье, стараясь различить связные аккорды. Бесполезно; в конце концов, настоящих стай тут и не могло быть. Все же ее пробила легкая дрожь: существа эти могли издавать звуки в том же диапазоне, в каком мыслили обычные Когти, от сорока до двухсот пятидесяти килогерц. Ультразвук. Странник наблюдал за ней, но держался не менее чем в пятнадцати метрах от скопища тропических синглетов.
– Ты тут не слишком популярна, дружок, – заметил он.
– Я? – переспросила Йоханна, не отводя глаз от странной толпы. Мало на ком оставалась одежда, в шерсти кишели паразиты: все, как ей и рассказывали. Были и такие существа, у кого шерсти вообще не сохранилось, кроме как на кончиках лап. – Мы их спасли…
– Ай, да я не про этих, – сказал Странник. Йоханна подошла ближе. Десятки голов обратились к ней, нервно подергивая челюстями. – Но я бы не сказал, что тропические тебя так уж любят! Осмелюсь заметить, что едва ли кто-то из них вообще сообразил, кто их спас.
Шеи продолжали вытягиваться к ней, от толпы отделилась парочка особей. Йоханна подумала, не нападают ли они, но, выбравшись на ровную почву, Когти растерянно остановились и закрутили головами. Она отошла на шаг-другой.
– Я понимаю, о чем ты. Они как те фрагменты, что остаются после сражений. Израненные и безумные. И если их что-то напугает, они немедля бросаются в атаку.
– Примерно так, – сказал Странник, – с той разницей, что эти синглеты никогда не входили ни в какую стаю. Их мыслезвуки сливаются в бессмысленный хор.
Йоханна продолжала обходить толпу по краю, держась на расстоянии, где те не слишком волновались. Если бы она приблизилась, ошалевшие синглеты могли бы кинуться на девушку. Странник прав: они не жертвы войны. Все израненные синглеты, каких ей прежде случалось видеть, прежде принадлежали крепко сбитым стаям. Они привечали Странника и жались к его элементам, а если встречали человека до битвы, то ластились к нему даже сильнее.
– Как с ними поступят? – спросила она.
– Вот поэтому ты и не слишком популярна у береговой охраны. Такие кораблекрушения происходят каждые несколько лет, как ты наверняка знаешь. Груз по большей части ничего не стоит. Во всяком случае, нормальных денег за него не выручишь.
Йоханна оглянулась на затянутый туманом пляжик. В патруле было явно недостаточно стай, чтобы реинтегрировать потерпевших крушение. Тропические Когти бездумно блуждали по берегу и сторонились слитных стай, но среди вшивых мореплавателей нашлись и те, кто воспользовался прорехами в кордоне охраны и, просочившись через них глубже на пляж, пустился в бегство. Иногда за беглецами увязывались еще пять – десять синглетов, держась более или менее совместно. Непросто будет загнать их назад. Она посмотрела на Странника:
– И что, охрана предпочла бы их утопить?
– Типа того, – кивнул парой голов Странник.
Он был консортом королевы, но не дипломатом.
– Древорезчице и так хватает проблем с синглетами. Куда их приткнуть, а? Тут еще эти лезут.
Йоханну пробрал могильный холод. В этом мире было несколько вещей, которые она от всей души ненавидела, в их числе – методы, с позволения сказать, хирургии фрагментов, практикуемые стаями.
– А что с ними будет? Если кто-то попытается загнать их обратно в море… – Ее голос и тон стали резче. Равна Бергсндот не успеет, если ей не сообщить немедленно. Йоханна развернулась и побежала к антиграву. Странник устремился за ней – сразу весь – и быстро догнал.
– Этого не случится. В сущности, у Древорезчицы есть бессрочный декрет, позволяющий всем выжившим обрести приют в долинах у Скальной Гавани. Патруль просто ждет подкрепления, чтобы перегнать толпу в Город.
Около трети выживших мореплавателей уже распались на синглеты и двойки. Они с этим справлялись лучше, чем виденные прежде Йоханной фрагменты. Отбившиеся от слитных стай особи обычно теряли разум; и, даже выздоровев, они часто умирали от голода, потому что не понимали, как надо питаться. Более старые синглетоны гибли быстрее молодых. Йоханна не сбавляла прыти. Ее осенила идея.
– Ты задумала что-то безумное, правда? – спросил Странник.
Иногда он приговаривал, что остается рядом с инопланетянкой потому, что за год она натворила столько безумств, сколько он за десять жизней не видел. Странник на самом деле был странником – эта кличка к нему прилепилась именно из-за образа жизни, так что его утверждение имело под собой веские основания. Его память уходила в прошлое на века, сливаясь с бесписьменной историей и мифами. В мире насчитывалось лишь несколько равных ему стай, обошедших всю планету и видевших столь много. Йоханне повезло, что эта точка зрения ныне воплотилась в стае, придерживающейся благопристойных манер. Странник и Грамотей первыми изо всех Когтей мира наткнулись на Йоханну. Эта удача ее и спасла. Ее и всех Детей.
– Ты со мной не поделишься своими планами, эм? – продолжил Странник. – Бьюсь об заклад, ты хочешь, чтобы я тебя куда-то отвез. – Не слишком сложно догадаться: Йоханна направлялась к антиграву. Тот припарковался, а вернее сказать, грохнулся на такую высокую и гладкую скалу, что без помощи стаи или альпинистского снаряжения человеку было туда не взобраться. Странник забежал вперед и двигался теперь, упреждая ее перемещения. – Ну ладно, но ты запомни, что тропические тут долго не живут. Даже если они пытаются сбиться в стаи, они у них получаются умственно отсталые.
– Ты жил в Тропическом Хоре?
Об этом Странник никогда не упоминал.
Он поколебался.
– Ну, я провел какое-то время в Бахроме – мы так называем коллективы, живущие по периферии Хора. Настоящий Хор глубоких джунглей убил бы слитную стаю в мгновение ока. Ты можешь себе представить, что такое оказаться зажатым в эдакой толпе? Мышление становится невозможным… хотя я подозреваю, что россказни о непрестанных оргиях недалеки от истины, это может быть их единственным и – кто знает, может быть счастливым? – шансом на слияние. Нет, я хотел сказать, что такие кораблекрушения случаются нередко. У нас и пары лет без них не проходит, и сейчас в округе бродит больше таких синглетов, чем нормальных стариков и раненых, – даже больше, чем после войны со Стальным Владыкой и Шкуродером. В конце концов эта проблема как-то рассосется.
– Сто процентов.
Они шли между валунами высотой с дом, протискивались меж скал, с которых те скатились. Не самое безопасное место для прогулки. В конце концов, откуда-то же эти валуны сюда упали: в весеннюю оттепель горные оползни и камнепады – самое обычное дело. Эта мысль возникла в дальнем углу сознания Йоханны – и превратилась в лишний повод поскорее отсюда убраться.
– Итак, через годик-другой бедные твари вымрут и проблема народа Древорезчиков решится?
– Нет, ничего подобного… почти ничего подобного. Веками Древорезчица и ее народ имели с ними дело и знают, что стоит только дождаться хорошей промозглой осени и попутных течений на юг, как выжившие сами запросятся прочь. Стоит просто починить их плоты или связать им новые. Не так это и сложно – сбацать для них раздолбайки вроде тех, какими они обычно пользуются.
– Ты хочешь сказать, что выживших тропических Когтей посадят на плоты и пустят в открытое море?
– Опять-таки не совсем, но в этот раз ты почти угадала. Старая Древорезчица поняла их природу: тропические – они как перелетные птицы. Любят яркие и блестящие штучки. Они любят тех, кто собирает хворост и разводит костры, – довольно глупо, поскольку во влажную погоду им все равно долго не продержаться. Любят всякую дребедень. Наши уже давно выучили, какие штуковины им подсовывать. Они их грузят на плоты и кораблики, дают немного еды – и если прилив благоприятствует, все оставшиеся в живых тропические тут же на борту. Стоит лишь подтолкнуть их в южное течение, и проблемы как не бывало.
Йоханна потянулась к серебристой металлической обшивке антиграва. Колпак от ее прикосновения подскочил вверх, а трап уперся в землю. Хотя суденышко проектировалось для существ на тележках, его оказалось довольно просто приспособить под нужды людей или Когтей. Йоханна забралась в кабину и села на привычное место (уже не так хорошо отвечавшее человеческим потребностям). Странник выбрался наверх по скале и элемент за элементом взбежал по трапу.
– Нельзя относиться к ним как к полноценным Когтям, Йоханна, и ты это знаешь.
– Странник, ведь не все ваши такого мнения, а?
Пятерка завозилась, устраиваясь в рубке пилота. Интерфейс антиграва мог бы внять ее стараниям, если бы дело происходило в Запределье, но так глубоко Внизу, в Медленной Зоне, автоматика функционировала только в режиме, по умолчанию рассчитанном на изначальных владельцев – наездников. На всей планете, наверное, их уже ни одного не осталось, а жаль, ибо именно пользовательский интерфейс по умолчанию предоставлял контроль за сенсорами, раскиданными по периферии рубки. Наверное, и человеческий экипаж смог бы управлять суденышком, если бы всю жизнь тренировался, привыкая к нестабильности полетной системы. Стая же, особенно такая опытная и бесшабашная, как Странник, могла пилотировать флайер не хуже наездников, только медленнее.
Дверь закрылась, Странник начал перенастраивать антигравитационные полотнища, но частью элементов семотрел на девушку, явно обдумывая последний заданный ею вопрос. Он придал человеческому голосу нотку грусти:
– Нет, Йоханна, они больше, чем просто животные. Моя возлюбленная Древорезчица наверняка сказала бы, что они в то же время и меньше, чем животные, но я знаю, что ты в это не поверишь. Я слишком часто распадался сам.
Он нажал одну из дюжин управляющих кнопок, выполненных в форме углублений в контрольной панели. Антиграв поднялся в воздух сначала левым боком, потом правым, покачался из стороны в сторону, точно не желая отрываться от каменно