– Вирус Д, – тихо сказала Кейт.
– Что?
– Вирус Д. – Она подняла глаза. – Мы его так назвали в ЦКЗ.
– Ладно, – согласился Лучан. – В общем, сначала мы делаем простенький тест на вирус Д, а потом разнюхиваем, прошу прощения за выражение, дом того человека, которого назвал Амадди. Мы будем следить за ним, куда бы он ни направился.
– Зачем? – спросил О’Рурк
– Потому что если он стригой, то выведет нас на остальных. Мой отец был совершенно уверен, что Джошуа – это тот ребенок, который избран для Церемонии Посвящения… а она вот-вот должна состояться.
– А что такое… – начала было Кейт.
– Я все объясню по дороге в лабораторию мединститута, – сказал Лучан. Он поставил кастрюлю на конфорку и снова включил плиту.
– Что вы делаете? – спросил О’Рурк.
– Раз уж мы отправляемся охотиться на вампиров, то я не хочу оставаться голодным.
Он без улыбки начал помешивать суп.
В институте все огни были погашены за исключением южного крыла, где подремывал сторож. Лучан провел их через сад с облетевшей листвой. Повозившись с тяжелой связкой ключей, он отпер дверь в подвал, который, как показалось Кейт, был бы уместнее в каком-нибудь готическом замке, а не в мединституте.
Узкий коридор подвала был захламлен поломанными стульями и покрытыми паутиной столами, и пахло здесь крысиным пометом. Лучан взял с собой фонарик-ручку.
В одном месте он остановился и открыл заскрипевшую дверь.
«Кто там нас поджидает?» – подумала Кейт.
Она попыталась перехватить взгляд О’Рурка, но священник, похоже, был слишком поглощен своими мыслями.
Комната больше напоминала склад медицинских учебников, если не считать застеленной кушетки, настольной лампы и электроплитки. Кейт почувствовала запах плесени и увидела крысиные экскременты. Заметила она и свежие американские книжки, стоявшие вперемежку с медицинской литературой.
– Вы жили здесь? – спросил О’Рурк Лучан кивнул.
– Стригои обыскали мою квартиру, припугнули моих друзей и… о родителях я уже говорил. Но институт они осматривали довольно поверхностно. – Он улыбнулся. – Если бы я вернулся на занятия, то, думаю, меня заложили бы не меньше десятка «друзей» и преподавателей… А в этом крыле по ночам пусто.
Он выключил свет и повел их дальше по коридору, потом вверх по лестнице. Они преодолели два пролета. В лаборатории Кейт спросила:
– Я не понимаю. Эти стригои держат в руках и полицию, и пограничную охрану?
– Нет, – ответил Лучан, настраивая микроскоп. – Но в этой стране… и в других, как мне говорили… каждый время от времени работает на стригоев. Они управляют теми, кто управляет.
Кейт с трудом могла поверить, что это помещение – рабочая секция лаборатории мединститута: оптические микроскопы довоенных моделей, щербатые мензурки, запыленные пробирки, ободранные кафельные стойки и обшарпанные деревянные табуретки. Место это скорее напоминало убогую лабораторию средней школы где-нибудь в американском гетто, многие годы как опустевшую. Но Лучан сказал, что это и есть лаборатория мединститута.
– Чаушеску тоже был стригоем? – спросил О’Рурк Лучан покачал головой.
– Чаушеску… супруги Чаушеску… были орудием в руках стригоев. Они получали приказы от главы Семьи, Воеводы стригоев.
– Темный Советник, – сказал О’Рурк.
Лучан метнул в его сторону внимательный взгляд.
– Где вы слышали это прозвище?
– Так Темный Советник существовал?
– Да, конечно, – ответил Лучан. Он перетащил на стойку допотопный автоклав и включил его в сеть. – Кейт, поищи скальпели.
Кейт огляделась по сторонам в поисках запечатанных упаковок стерильных одноразовых скальпелей, но Лучан сказал:
– Да нет, они там в раковине.
В выщербленной эмалированной кювете лежало несколько стальных скальпелей. Она взяла кювету и, покачав головой, подала ее Лучану. Тот поставил кювету в автоклав. Прибор загудел.
– Этот анализ не имеет значения, – сказала Кейт. – Он ничего не докажет.
– Думаю, докажет, – отозвался Лучан.
Он опустил светозащитные шторы на окнах и включил свет над микроскопом.
– Кроме того, я хочу показать кое-что еще.
Лучан присел на корточки перед небольшим холодильником и достал оттуда маленькую чашечку.
– Обычная цельная кровь, – произнес он.
С помощью пипетки он приготовил три стекла с препаратами цельной крови. Потом достал из автоклава скальпели и вытащил из-под стойки спирт и губки.
– Кто первый?
– Что же мы здесь должны увидеть? – поинтересовался О’Рурк. – Маленькие вампирские клеточки, скачущие на наших кровяных тельцах?
Лучан повернулся к Кейт.
– Не желаешь ли пояснить?
– Когда Чандра… когда специалисты ЦКЗ выделили вирус Д, – сказала она, – то это значительно упростило выявление в ретроспективе воздействий на цельную кровь и прокультивированные препараты с иммунодефицитом. Вирус Д… в действительности это ретровирус… связывает гликопротеин-120 с рецепторами антигенного маркера хелперных Т-лимфоцитов.
– Стоп-стоп, – прервал О’Рурк. – Вы хотите сказать, что можно просто посмотреть в микроскоп на препараты крови и сказать, принадлежит ли эта кровь стригоям?
Кейт бросила взгляд на Лучана.
– Нет, это не так просто. Но если посмотреть в окуляр, можно увидеть разницу, когда ретровирус Д взаимодействует с кровяными клетками извне.
Лучан установил первый препарат.
– Вы обнаружили поразительное количество инфицированных клеток? – обратился он к Кейт.
– Мы определили соотношение на уровне почти девяноста девяти процентов, – ответила она.
– Что это значит? – спросил О’Рурк. Кейт объяснила.
– Ретровирус иммунодефицита распространяется в соотношении примерно одна клетка CD4 на сто тысяч. Это много, если вспомнить, сколько миллиардов клеток в крови. Но вирус Д… он просто ненасытен. Он стремится инфицировать все чужеродные клетки, с которыми сталкивается.
О’Рурк на шаг отступил от стойки.
– Невозможно представить, чтобы это было так заразно… Тогда мы все стали бы вампирами… стригоями… если дело обстоит именно так.
Кейт заставила себя улыбнуться.
– Нет, это совсем не заразно, насколько мы знаем. Вирус Д вырабатывается в организме хозяина при помощи рецессивно-рецессивной генетической цепочки, действия которой мы еще не понимаем. Это зависит и от болезни, связанной с иммунодефицитом типа ТКИД, которая входит в общую картину.
– И что это значит?
– Это значит, что вы должны умереть от редкой болезни крови, чтобы приобрести истинное бессмертие за счет этой же болезни, – ответил Лучан, не отрываясь от микроскопа. – Это непостижимо. Хотя нам всем этого хочется. – Он поднял голову. – Кто первый?
Кейт сделала приглашающий жест.
Лучан состроил гримасу и взял скальпель. Проколов палец, он выдавил достаточное количество крови, чтобы нанести мазок на заранее приготовленное стекло, и подал кювету со скальпелями Кейт.
– Не желаете ли оказать честь нашему святому отцу? Кейт протерла О’Рурку средний палец, проколола его,
выдавила кровь и приготовила препарат. Затем проделала то же самое со своим пальцем.
– Все равно я считаю, что это ничего не доказывает, – сказала она, наблюдая за тем, как Лучан возится с препаратами.
– Что ж, во всяком случае это доказывает, что в моей крови отсутствуют маленькие вампирские клеточки.
Лучан отодвинулся от микроскопа и уступил место Кейт. Она прильнула к окуляру.
О’Рурк отказался от своей очереди.
– Все равно я там ничего не увижу, кроме своих ресниц. А зачем вы все это делаете?
Следующим на предметный столик легло стекло с препаратом крови Кейт.
– Готовимся к анализу на реверсивную транскрип-тазу, – пояснила она.
– Так мы не увидим маленькие вампирские клеточки, даже если захотим? – разочарованно спросил О’Рурк
– Прости, парень, – сказал Лучан и выволок откуда-то центрифугу, сконструированную, как показалось Кейт, в средние века. – Но этот анализ много времени не займет. – Он достал чистую чашку. – А теперь я хочу взять еще одну пробу.
У Кейт мелькнуло желание оглянуться, хотя она и не представляла, что делать, если бы там действительно кто-нибудь стоял.
– У кого? – спросила она.
– Очень правильный вопрос, – заметил Лучан. Он выключил свет, зажег фонарик и повел их по коридору обратно в подвал, а потом вниз по лестнице – в еще более глубокое подвальное помещение.
Кейт первой почувствовала характерный запах.
– Морг, – шепнула она О’Рурку.
Лучан остановился у последних качающихся дверей.
– Именно так. Это старый морг. Студенты и преподаватели работают в новом, поменьше, в западном крыле. Но здесь хранятся трупы, прежде чем попадают в руки к студентам. А иногда этим моргом пользуются и городские власти при переизбытке неопознанных покойников.
– И мистер Станку из министерства здесь был? – спросила Кейт.
– Да, здесь я его и увидел. Но мое письмо было не совсем искренним. Один мой друг из ордена намекнул мне, что Станку был убит. Точно так же, как и Попеску.
– А можем мы увидеть этого друга? – поинтересовался О’Рурк.
– Нет.
– Отчего же?
– Он был убит на той же неделе, что и мои родители, – ответил Лучан. – Ему отрезали голову.
Он открыл двери, и все трое вошли в морозную темноту. Во мраке отсвечивали непокрытые стальные столы с керамическими раковинами и цоколями. Они были не слишком чистыми.
– А знаете, – ровно сказал О’Рурк, – о гибели ваших родителей нам известно лишь с ваших же слов.
– Угу, – согласился Лучан. Он передал фонарик Кейт, открыл какую-то дверь и, выкатив оттуда длинную каталку, поднял простыню.
– Узнаешь, Кейт? – спросил он напряженным голосом.
– Да.
В последний раз, когда она видела отца Лучана, он расточал ей комплименты на французском и все время подливал вино в бокал. А теперь перед ней лежало тело с разрезанной в двух местах шеей и очень бледной кожей.
Лучан закрыл бокс и перешел к следующему