Они не разговаривали, тем более что это даже при желании делать было бы нелегко из-за шума двигателя и лопастей. Раду Фортуна занимал место второго пилота справа, Лучан сидел, пристегнувшись к откидному сиденью за спиной пилота, лицом в сторону хвостовой части, а человек, в котором Кейт с первого взгляда признала налетчика, расположился между ней и О’Рурком. Лучан с отсутствующим видом уставился в иллюминатор. Кейт старалась на него не смотреть. Мысли ее беспорядочно метались, что мало помогало выработать разумный план действий или увидеть хоть проблеск надежды.
Вертолет накренился влево. Кейт хватанула ртом воздух и беспомощно навалилась на стригоя-налетчика, от которого несло мускусом и потом. Они мчались над узкой долиной, окаймленной с двух сторон высокими пиками. Вдоль очередной реки внизу проходила узенькая полоска шоссе. Из-за постоянного рева и вибрации у Кейт невыносимо разболелась голова. Левая рука, которая еще оставалась забинтованной, пульсировала в унисон приступам мигрени.
Раду Фортуна приподнял шлем с наушниками, развернулся на сиденье и крикнул, прикрывая микрофон рукой:
– Сигишоара!
Кейт бросила угрюмый взгляд в иллюминатор. Город внизу выглядел как в сказке: он располагался на невысокой горе между вершинами повыше и был окружен высокими стенами из камня. Она видела зубчатые башни на склонах, крутые черепичные крыши, булыжные мостовые, обрамленные аллеями, высокие коричневатые и желтые дома, построенные почти тысячу лет назад.
Когда вертолет заложил вираж, Кейт разглядела и социалистическую действительность «новой Сигишоары»: предприятия в окрестностях города, единственное шоссе с убогими строениями из шлакоблоков по обочинам, несколько поместий номенклатуры, надменно рассевшиеся по противоположным склонам. Но в отличие от большинства мест в Румынии уродство послереволюционного времени не смогло уничтожить атмосферу средневековья, царившую в городе. Самую высокую вершину занимал Старый город, который во многом оставался таким же, каким предстал глазам отца Влада Цепеша, впервые въехавшего в него в 1431 году, чтобы устроить здесь свою столицу.
Вертолет снова заложил вираж, и на этот раз Кейт увидела военные грузовики вдоль дороги, полицейские машины у дорожных застав. На улицах города машин почти не было.
– Как видите, непрошеным гостям будет трудновато попасть к нам сегодня вечером, – прокричал Раду Фортуна. – Согласны?
Кейт не ответила; Фортуна опустил наушники на место и что-то сказал пилоту. Теперь они оказались прямо над Старым городом на холме, а башни, красные черепичные крыши, узкие улочки, тесные дворики, крутые лестницы увеличились в размерах и стали более реальными. Кейт увидела, что сам город Сигишоара расположен внутри окружающих его стен и соединен с большой деревней внизу ступенями и несколькими извилистыми дорожками. Вертолет перелетел через стену, покружил над башней с огромным циферблатом, затем резко замедлил скорость, отчего Кейт чуть не слетела со скамейки, с неприятным звуком ударился о грунт, слегка подпрыгнул, после чего глухо стукнулся о землю и застыл. Пилот начал перебрасывать тумблеры, а Раду Фортуна и Лучан тем временем выбрались из машины и, пригнувшись, отбежали в сторону. Второй вертолет, странная маленькая машина с кокпитом-пузырем, сердито прожужжал над головами и исчез за башней.
Сидевший посредине стригой вытолкнул из салона сначала Кейт, а потом О’Рурка. Кейт споткнулась и едва не упала лицом на острые булыжники, но сильная рука грубо схватила ее за плечо и удержала от падения.
Они приземлились на поросшей травой площадке возле укреплений, откуда открывался вид вниз, на стены Старого города, с которых, в свою очередь, был виден Новый город, река и лесистые холмы на другом ее берегу. Позади вдоль склона горы громоздились дома древней Сигишоары с крутыми черепичными крышами. Вверху сквозь голые ветви деревьев Кейт увидела шпиль церкви. Она старалась разглядеть все, пыталась сориентироваться на тот случай, если придется бежать и искать дорогу.
Лучан шагнул в ее сторону, будто хотел что-то сказать. Если бы он подошел поближе, она пнула бы его, но он остановился, а потом повернулся и пошел к стоявшему в ожидании автомобилю, беседуя по дороге с каким-то смуглым человеком.
Раду Фортуна, уловил выражение глаз и направление ее взгляда.
– О, вы никак полагаете, что ваш друг относится к Семье? Нет-нет. – Он покачал головой и широко улыбнулся. – Юный студент работает за деньги, как делают очень многие в этой стране. Он свое дело сделал.
Фортуна щелкнул пальцами, и смуглый человек протянул Лучану толстую пачку румынских денег. «Он продал меня и Джошуа за леи!» Кейт ощутила почти физическую боль. Ожидавшая машина представляла собой нечто среднее между «Дачией» и «Мерседесом». Лучан взял деньги, уселся на заднее сиденье и даже не повернул головы, когда машина тронулась и скрылась из виду под аркой въезда во двор.
– Пойдемте, – коротко бросил Раду Фортуна.
На площади появились несколько охранников в черном, взяли Кейт и О’Рурка под руки и повели за быстро шагающим маленьким румыном.
С площади они вышли на небольшое открытое пространство, что-то вроде парка, а затем двинулись вниз по вымощенному булыжником склону к массивной башне с часами, которую Кейт видела из вертолета. Стрелки часов, находившихся на высоте футов шестидесяти, оставались неподвижными.
Фортуна провел их через небольшое помещение, у входа в которое была укреплена табличка «МУЗЕЙ», вниз по каменным ступенькам, через массивную дверь, открывшуюся при их приближении, через более узкую вторую дверь, от которой вниз шли сильно истоптанные каменные ступени, и, наконец, привел в подвал, освещаемый лишь двумя двадцативаттными лампочками.
– Ион! – окликнул Фортуна.
Налетчик («Это он и его люди убили Тома и Джули! Это он сбросил меня со скалы!» – промелькнуло в голове у Кейт) шагнул вперед и открыл тяжелую, окованную железом деревянную крышку люка в каменном полу. Квадратное отверстие зияло темнотой.
Раду Фортуна улыбнулся и поманил Кейт.
– Проходите, проходите. Вы так долго путешествовали в поисках гостеприимного убежища. Теперь вы можете им насладиться.
Он кивнул, и охранники подтолкнули Кейт вперед, к темному проему. Руки у нее по-прежнему оставались связанными и страшно болели.
Здесь была почти вертикальная деревянная лестница, но Кейт оступилась и упала на каменный пол с высоты трех, а то и четырех футов. От удара у нее перехватило дыхание, но ей не оставалось ничего другого, кроме как поспешно откатиться в сторону, когда вслед за ней швырнули О’Рурка.
Раду Фортуна подошел к краю люка. Его голова и плечи вырисовывались темным силуэтом на фоне квадратного отверстия.
– Из башни открывается чудесный вид, а в нашем скромном музее собрана восхитительная коллекция. Однако у вас, пожалуй, маловато времени, чтобы всем этим полюбоваться, да? Но зато постарайтесь максимально использовать последние мгновения, проведенные вместе.
Он отступил, и крышка люка захлопнулась с оглушающим грохотом. Затем послышался звук задвигаемого засова.
Темнота была неполной: через край люка пробивался очень слабый, почти незаметный свет. Кейт с трудом села и подняла лицо к этому намеку на освещение.
Сверху донеслись голоса и смех. По крышке люка загрохотали тяжелые башмаки, а потом послышалось шарканье ног по каменному полу. Несколько минут не раздавалось ни звука, хотя Кейт чувствовала чье-то внимательное, настороженное присутствие. Она повернулась в направлении слабого шороха где-то рядом с ней.
– Майк?
– Да. – В его голосе звучала боль. Он ушибся сильнее, чем она. Кейт подумала, не поврежден ли у него протез.
– Ты в порядке?
– Да. – В темноте было слышно его тяжелое дыхание. – А ты?
Кейт кивнула, сообразила, что Майк ее не видит, и сказала:
– Да. – У нее потекло из носа, и она изогнулась, чтобы вытереться о плечо. Она почти не чувствовала крепко стянутых за спиной рук.
– Мы в заднице, – прошептал священник.
Кейт ничего не ответила и начала двигаться в его сторону, пока не наткнулась на правую руку О’Рурка, заломленную назад. Ценой невероятных усилий, они сумели оказаться спиной к спине и попытались развязать друг другу руки, но обнаружили, что те связаны какой-то пластиковой лентой, стянутой зажимом, напоминающим больничные браслеты.
– Бесполезно, – прошептал О’Рурк. – Такими штуками пользуются полицейские в Штатах. Их даже ножницами не разрезать. Чтобы снять это, нужны специальные кусачки.
Кейт сжала кулаки.
– Что они собираются с нами делать?
Нелепость вопроса дошла до нее прежде, чем она договорила. В яме было холодно и сыро. О’Рурк придвинулся к ней плотнее, согревая теплом своего тела.
– А разве Лучан не говорил, что стригои не пьют человеческой крови до последней ночи Церемонии?
– Нет, – прошептала Кейт. – Он рассказывал, что, по преданиям, посвящаемый молодой Князь не пьет крови до четвертой ночи… до последней ночи. – Она громко расхохоталась, и смех в кромешной тьме прозвучал странно и как-то пугающе. – Впрочем, все, о чем говорил Лучан, теперь выглядит несколько сомнительно. О господи!..
– С другой стороны, – продолжал О’Рурк ровным голосом, будто стремясь успокоить ее, – он, кажется, знает о стригоях немного больше, чем мы предполагали. Возможно, его сведения достаточно точны.
Кейт снова попыталась рассмеяться, но во рту у нее вдруг пересохло. Она облизнула губы.
– Я сожалею, что втянула тебя в это дело.
– Кейт, не стоит…
– Нет, послушай. Прости, ради бога, что я это сделала, но, клянусь, я найду способ вытащить тебя отсюда. И Джошуа тоже.
О’Рурк промолчал. Вдруг одновременно с разных сторон послышалось шуршание и царапанье.
– А, черт, – выдохнула Кейт. По коже у нее пошли мурашки. – Крысы. – Они с О’Рурком, поджав колени, еще теснее прижались друг к другу. Неловко, почти не чувствуя пальцев, в которые практически не поступала кровь, они потянулись и взялись за руки.