А потом началась стрельба.
Лучан бросил машину вправо, будто пытаясь объехать броневик, и луч прожектора на мгновение выпустил их из виду. В ту самую секунду, когда Кейт увидела узкую щель между «Мерседесом» и броневиком, Лучан включил третью передачу и рванул к этому просвету. Ветровое стекло вдруг исчезло, разлетевшись на тысячи мелких брызг. Кейт зажмурила глаза, а пули барабанили по капоту, крыше, крыльям. Затем раздался страшный удар в дверь, и Лучан изо всех сил вывернул руль, чтобы удержать машину. Он включил фары, и в то же мгновение режущий глаза белый свет прожекторов оказался сзади.
Заднее стекло взорвалось, и осколки потоком влетели в салон. Кейт почувствовала, как что-то ударило в ее левый каблук, а что-то еще пролетело между ее приподнятой рукой и ребрами, а потом они уже миновали поворот, и машина стала набирать скорость, бешено вихляя на дороге.
– Проскочили! – взвизгнула Кейт, еще сама не веря, что им это удалось. Она понимала, что своим радостным возбуждением обязана лишь избыточному количеству адреналина в крови, но не хотела об этом думать. Лучан что-то пробурчал, продолжая сражаться с рулем.
Запаска на переднем правом колесе все-таки не выдержала и лопнула со звуком более громким, чем звук выстрелов. «Дачию» занесло вправо, Лучан попытался удержать ее, крутанув руль влево, но машина опрокинулась набок и закувыркалась по дороге. Кейт закрыла голову руками, колотясь коленями о нижний край передней панели, и только смотрела через разбитое окно, как меняются местами дорога, небо, дорога и опять небо.
«Дачия» перевернулась в последний раз, на мгновение замерла на колесах и боком поползла по тридцатифутовому откосу вниз, к реке.
Старая машина ушла под воду не полностью: она застряла между валуном и деревом, уткнувшись капотом в воду. Левое колесо продолжало вращаться, а правое представляло собой лохмотья резины на погнутом диске. До Кейт наконец дошло, что видит все это со стороны, а не из салона. Она выпрямилась и с усилием выбралась на камень размером с ее голову. У «Дачии» все еще горели фары.
– Лучан!
Подобравшись к машине с другой стороны, она увидела, что он зажат сверху водительским сиденьем, которое сошло со своих направляющих и придавило его. Забыв все, чему ее учили в «скорой помощи», Кейт вытащила его из груды покореженного железа. Шума погони на дороге вверху слышно не было.
– Лучан, – шептала она, волоча его под деревья ниже по течению, – получилось… Мы проскочили.
– Да-а, – простонал он.
Она прислонила его к корням большого дерева и вернулась к машине. Здесь Кейт попыталась на ощупь отыскать пистолет, но не нашла, а вместо этого наткнулась на бинокль, лежавший на заднем сиденье. Повесив на шею кожаный ремешок, она бросилась назад, к Лучану, напряженно прислушиваясь, не донесется ли с дороги шум автомобильных двигателей. Однако вокруг было тихо.
Лучан сидел под деревом. Его дыхание было глубоким и прерывистым, как после удара под ложечку. Она присела рядом с ним на корточки.
– Я, кажется, в порядке. О господи, какой кошмар! А ты как, Лучан?
Его лицо было очень бледным в тусклом вечернем свете. Он оперся рукой о дерево.
– Не совсем… Пожалуй, надо полежать минутку.
Кейт услышала рокот мотора приближающегося броневика. В двух сотнях ярдов от них в воду воткнулся луч прожектора.
– Нет, пойдем, надо перебраться через реку, к тем зарослям, – прошептала она. – Пойдем, Лучан. – Она приподняла его, но тут же отдернула испачканные чем-то липким руки.
– Отдохнуть… всего минутку, – бормотал он. – Am о durere aici, Кейт. Э-э… У меня здесь болит. Мa doare pieptul. – Он прикоснулся к своей груди.
Кейт притянула его к себе и содрала с него обрывки рубашки. Насколько она смогла определить в потемках, в верхней части спины у него было три крупных входных отверстия, два – рядом с позвоночником, а еще одно – ниже и правее. Она ощупала грудь и живот, но нашла лишь одно выходное отверстие. Оно было очень большим и сильно кровоточило.
– Ах, Лучан, – выдохнула она, сооружая из лоскутов рубахи давящую повязку. – Ах, Лучан…
– Устал, – прошептал он. – Мa simt obosit.
– Отдохнем здесь… – Кейт уложила его голову себе на плечо и погладила лоб свободной рукой. Она почувствовала, как он слабо кивнул. Броневик был теперь почти над ними. До нее донеслась вонь выхлопа от дизельного двигателя.
– Послушай, малышка, – шепнул Лучан тревожным голосом. – Я забыл тебе кое-что сказать…
– Ничего, – успокаивающе пробормотала Кейт, придерживая грубую повязку. Тряпки пропитались кровью. Она просачивалась сквозь них лопающимися пузырьками. В медицине такие раны называли открытым пневмотораксом, и лишь незамедлительное и интенсивное лечение могло спасти человека с подобным ранением.
– Все нормально, – шепнула она, покачивая его.
– Хорошо, – облегченно произнес Лучан и затих. Кейт сознавала, что он уходит, что жизненные силы, энергия и сознание покидают его тело, как воздух, выходящий из проколотого колеса. Будь она набожной, то подумала бы, что это душа расстается с земной оболочкой.
Кейт знала методы сердечно-легочной реанимации. Умела она делать и искусственное дыхание. Известны ей были и с десяток сверхсовременных реанимационных методик и не меньше десятка более традиционных. Но знала она и то, что сейчас Лучану уже ничто не поможет.
Она закрыла ему глаза, поцеловала и бережно опустила на поросший мхом берег. Броневик, словно жуткий вонючий дракон, с пыхтением разъезжал по шоссе взад-вперед. К нему присоединилась еще одна машина. То с одной, то с другой стороны доносились крики. Луч прожектора обшаривал поверхность воды ярдах в тридцати ниже по течению, а потом – ярдах в двадцати выше того места, где притаилась Кейт. Она сообразила, что разбитая «Дачия» не видна с дороги из-за нависшего утеса, а след от изодранной резины и металла тянется по шоссе футов на двести, но не дает точного указания, где именно они слетели с дороги.
Однако долго искать им не придется. Луч прожектора теперь метался по дуге, а со стороны шоссе доносилось все больше голосов.
Кейт в последний раз прикоснулась к холодеющей руке Лучана и двинулась вдоль берега под прикрытием деревьев, замирая каждый раз, когда слышала звуки шагов или видела луч света, пробивающийся сквозь голые ветки. В двух сотнях ярдов выше по течению она остановилась, судорожно глотнула воздуха и бросилась в воду. Глубина здесь составляла не больше четырех-пяти футов, но течение было очень быстрым, а вода – страшно холодной. Кейт перевела дух и побрела вброд по скользкому каменистому дну.
Где-то позади послышались возгласы, и лучи фонарей сошлись на покореженной «Дачии». Поскользнись сейчас Кейт, и поток снесет ее прямо на свет. Но она не оступилась. К тому времени, когда она добралась до противоположного берега, ноги онемели от холода, а зубы помимо ее воли отбивали дробь. Не обращая на это внимания, она стала выбираться на отмель.
Теперь все больше фонарей мелькало на другом берегу. Один луч скользнул прямо над головой Кейт. Он тут же вернулся, будто ощутив ее присутствие, но Кейт ползла через высокие камыши и грязь к деревьям. Полмили казавшегося бесконечным леса разделяли реку и черные холмы. Вокруг царила кромешная тьма. Ни единой дорожки. Ни единого огонька.
За рекой раздались выстрелы. Стреляли явно в нее. Не обращая ни на что внимания, Кейт поднялась на ноги и поплелась в заросли. Света звезд вполне хватило, чтобы разглядеть время на часах. Они все еще работали. Было десять двадцать семь.
Далеко в ущелье она увидела огни, но до крепости, как говорил Лучан, оставалось еще две или три мили. Стараясь держаться под прикрытием деревьев, Кейт направилась на север.
Глава 38
Она шла около часа, но огни, как оказалось, горели в небольшой деревушке, а не в крепости. Остановившись, Кейт посмотрела через реку на поселение, битком забитое военными машинами, полицией, освещенными постами, и вспомнила, что Лучан упоминал это местечко… Капацинени. До крепости теперь меньше мили на север. Однако река за деревней поворачивала под мостом, дорога шла вдоль западного берега еще дальше от того места, а отвесные скалы вокруг скрывали крепость из виду. Кейт различала оранжевые отсветы в низко нависших облаках, но они казались такими далекими… и такими невероятно высокими.
Она снова посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать четыре. Ей никак не успеть преодолеть эту милю и забраться на такую высоту. Лучан говорил, что к замку по скале ведут ступени – тысяча четыреста ступеней. Кейт попыталась прикинуть, сколько это будет в футах. Примерно тысяча футов над уровнем реки? Не меньше. Совершенно измотанная, она привалилась к дереву, изо всех сил стараясь не расплакаться.
Вдруг раздался какой-то шаркающий, фыркающий звук. Кейт замерла и тут же присела, сжав кулаки. У нее не было никакого оружия, если не считать старого бинокля, висевшего на шее. Снова послышался тот же звук, и она, прячась за деревьями, скользнула вперед.
Между рекой и лесистым склоном стояла одинокая цыганская кибитка. Небольшой костер почти догорел. За кибиткой пощипывала сухую траву белая лошадь – крупная, с копытами не меньше, чем голова Кейт. Животное подняло голову, издало фыркающий звук и снова принялось есть траву. В холодном ночном воздухе отчетливо разносился хрустящий звук.
«Вот то, что мне нужно», – подумала Кейт.
Пригнувшись, она обошла вокруг лужайки, стараясь ступать как можно тише. Из деревни за рекой время от времени доносились автомобильные сигналы и окрики. Над долиной с юга на север пролетел черный вертолет. Едва он скрылся за скалой, Кейт снова начала подкрадываться к лошади. Сердце бешено стучало в груди.
Белая лошадь подняла голову и с любопытством посмотрела на чужую женщину.
– Тс-с-с, – неизвестно зачем прошептала Кейт.
Она погладила животное по шее и только тут заметила, что веревочная уздечка привязана к более длинной веревке, закрепленной на колышке, торчавшем из земли футов на восемь-десять ближе к кибитке. Она выругалась про себя.