Офицеры обоих отрядов быстро обменялись тихими приветствиями, затем старший Тэриньяльт поклонился королю, и оба отряда последовали дальше, уже не вниз, а к знакомой пещере у Провала. Младший, видимо, не раз тут бывал после отъезда брата, а в ушах у Старшего послышался давний животный вопль сброшенных в Провал живьем Дневных.
Шепот бездны здесь был ощутим почти наощупь. Долго здесь быть нельзя, дед говорит, что от долгого соседства с Провалом у людей меняется сознание. Как у Тэриньяльтов. Наверное.
Молодежь оставили в широком проходе перед пещерой, в самой пещере были только ветераны Королевского холма и Тэриньяльты. Младший со своей молодой свитой оставался в тылу, а Старший прошел вперед, к двум магам. У тех уже чуть светились глаза, и принц открыл им свое сознание, чтобы не тратить время на слова, если начнется схватка.
Старший офицер подошел к королю и принцам, чтобы доложить, что и как.
— Тревожно, — говорил он. — Что-то должно произойти, новичков пока наверх не отпускаю, могут понадобиться все воины. — Король сосредоточенно кивал, поглядывая на непроницаемую, немую черноту, похожую на затаившегося убийцу.
— Тут надо быть подолгу, — шепнул незаметно подошедший Младший Старшему. — Тогда люди начинают ощущать, когда что-то меняется или назревает. Если короткое время быть — только страх да тяжесть на душе, не поймешь.
— Я знаю, — резким, лающим голосом ответил Старший. Когда он обернулся к брату, Младший вздрогнул — опаловые глаза брата светились ярче, чем у любого мага, которого ему приходилось видеть, и смотрел он сквозь брата. Младший невольно попятился.
— Ко мне, — тихо приказал отец, и Младший повиновался.
Старший остался впереди. На брата и отца он не оглядывался. Он стоял очень неподвижно и очень прямо с напряженной спиной, вслушиваясь в шепот бездны.
Старший слушал, и в голове его складывались странные образы. Там, в Медвежьем холме он по этому шепоту почти всегда угадывал, что за тварь сейчас таится там, внизу, и почти всегда знал, проползет ли тварь мимо или поднимется.
«Не проползет». Он знал это точно, потому, что шепот начал распадаться на фразы, а потом принц стал улавливать слова. Тварь почуяла его. Тварь шла сюда.
«Неужто она идет сюда из-за меня?»
По спине прошел мерзкий холод. Он резко замкнул сознание, чтобы ледяные шершавые щупальца не шарили в голове.
«Сосредоточиться. Сейчас начнется».
Из тьмы Провала вдруг плеснул серый полупрозрачный протуберанец, лизнул по стенам, и стало темнее. Все затихло. Офицеры быстро и негромко что-то говорили солдатам, четверо прикрыли короля и Тэриньяльта, остальные рассредоточились, видимо, давно принятым образом, и когда из Провала буквально потекли полупрозрачные спиральные щупальца, казавшиеся такими ненастоящими, все были наготове.
Никто не шевельнулся, только двое магов выдвинулись вперед, и Старший мгновенно понял и ощутил, что именно они делают. Сила сплеталась в сеть, перекрывая всю протяженность пещеры, и серые студенистые щупальца, задрожав, увязли в незримой преграде, и теперь рыскали, лихорадочно ища входа. На пределе слышимости послышался обиженный визг. Старший Тэриньяльт поморщился. Щупальца, сократившись, втянулись в Провал, и оттуда начало подниматься что-то более плотное и оформленное, но Старший не успел понять, что именно и какое оно, потому, что сеть Силы лопнула. Отдачей пришлось по магам — один упал на колени, другой просто зашатался, и носом у него пошла кровь. Тэриньяльт выругался, солдаты начали стрелять. Стрелы оставляли в воздухе светящийся красноватый след, и там, где они вонзались в серую плоть, она словно проваливалась, но дыры медленно — но недостаточно медленно — затягивались. Бесформенное колыхающееся нечто поднялось выше, как горб вязкой студенистой волны. И в этом, бесформенном стал медленно образовываться красный глаз. Он пока был похож на размытое пятно, но принц уже чувствовал, что это именно глаз.
— Не давай ему...! — крикнул сзади отец, которого солдаты оттесняли подальше от Провала. Принц своим магическим зрением видел сейчас и то, что было перед ним, и что было позади, и что будет через мгновение.
Младший не понял, что хотел сказать отец, но Старший сделал несколько шагов назад и медленно встал прямо перед красным глазом, который начал обретать четкие очертания. Шепот бездны на мгновение затих. По крайней мере, остальные перестали его слышать, солдаты задвигались быстрее, словно спала какая-то сеть, окутывавшая их.
А принц, побледнев до синевы, с дрожащими губами что-то быстро шептал — никто не понимал, что именно, но этот шепот сейчас был слышен так же ощутимо, как и шепот бездны. Младший не понимал, что происходит — маги Королевского холма всегда действовали молча и быстро, они никогда не говорили никаких слов, они не стали бы тянуть время, как сейчас это делал принц. Маги, придя в себя после удара, тоже стояли, напряженно выпрямившись. Они понимали? Помогали брату? Или что? Младший не понимал, он озирался, глядя то на отца, то на магов, то на Тэриньяльта — но никто не смотрел на него, а сказать хоть слово было страшно — что-то творилось сейчас, и нельзя было разрушить это, никоим образом нельзя. И в это мгновение все его смятение, растерянность и страх слились в одну беспощадно четкую и ясную мысль — «я сейчас могу потерять брата».
«Я люблю своего брата».
Красный глаз в бесформенной серой плоти начал обретать взгляд. И направлен он был на Старшего.
Младший ощущал, что сейчас счет идет на мгновения — либо взгляд обретет полную силу, и тогда — конец, или брат успеет раньше... что успеет? Он не выдержал.
— Не смотри...!
Отец резко закрыл ему рот ладонью.
— Молчи, — еле слышно прошептал король и крепко обнял сына за плечи.
В воздухе дрожала незримая пуповина, связывавшая теперь принца и глаз. А потом она вдруг лопнула, и глаз расплылся, как капля крови в воде, и серое нечто опало, теряя форму. Напряжение не просто исчезло — от него осталась огромная непривычная пустота, словно из сути Провала вырвали огромный кусок, и теперь Провала стало меньше.
Старший стоял где был, по-прежнему глядя в черноту. Младший первым подбежал к брату. Того била мелкая дрожь, он был весь в поту и криво усмехался, глядя остановившимся взглядом в Провал.
— Брат! — тряхнул его за плечи Младший. По щекам его бежали слезы, но ему было все равно.
Старший вздрогнул, резко, как птица, повернул голову.
— Никогда такого не было, — истерически подхихикивая, пробормотал Старший. — Уведи меня отсюда.
— Что? Чего не было? — дрожащим голосом спрашивал Младший.
— Оно не умерло... Оно запомнило меня... уведи меня, пожалуйста... Я плохо вижу.
Младший растерянно огляделся по сторонам. Шепот бездны умолк, люди говорили чересчур громко и возбужденно, как всегда бывает после тяжелого напряжения. Отец не подходил к ним, он стоял в полудюжине шагов и смотрел на них с каким-то непонятным лицом. А подошел к ним старший Тэриньяльт. Он постоял, глядя в Провал, затем резко опустился на колено перед Старшим.
— Я, — неожиданно громко прозвучал его спокойный голос, — Арнайя из дома Териньяльтов, приношу клятву верности на жизнь и на смерть Старшему принцу и наследнику Лунного дома. Да будет услышано богами в снах, да знают Ночные и Дневные. Я твой человек.
Король молча кивнул, руки его чуть заметно дрожали.
Уже потом, наверху, отец сказал:
— Тэриньяльты признали твое старшинство. Великая победа. Теперь я спокоен.
Приснопамятное стояние у Провала имело три последствия.
Первое многих удивило. Действительно, чему может научиться отпрыск царственного дома, проведший многие годы в Медвежьем холме, у старшего мага Королевского холма? Тем не менее, Старший, восстановив силы, сразу же отправился на уровень Школ, с поклоном к Науринье Прекрасному.
Хотя Науринья и был старшим магом, годами он был вовсе не стар. Это был молодой мужчина, очень красивый и элегантный — по сравнению с ним даже Младший казался простоватым и неуклюжим. Всегда невозмутимый, никогда не повышающий голоса, он, тем не менее, внушал невольный страх взглядом, потому, что глаза у него было ярко-желтые, как у хищного зверя.
Именно невозмутимость старшего мага и привлекла принца. У Провала ему пришлось столкнуться с тварью куда более сильной, чем попадались ему прежде. И вот тогда он понял, что ему не достает совершенства в искусстве сосредоточения. Он не умел достигать полного покоя в себе, и потому тратил сил больше, чем следовало.
Достигать совершенного сосредоточения — искусство высокое, оттачивается годами упорных занятий, даже самые знаменитые маги не всегда владели этим искусством в совершенстве.
Казалось бы, при таких способностях и силе, как у Старшего, можно и не озадачиваться сосредоточением, но Старший был жаден до знаний, и ему было совершенно безразлично, кто сможет его научить — пусть это будет даже самый низкий изгой, что скитается в тени холма или прячется в нижних жилых уровнях.
Науринья безусловно не обладал такими способностями и силой, как Старший, но тем, что ему было дано, он владел с несравненным совершенством, и добился этого сам. При невеликой своей силе он был не слишком полезен у Провала, но как мастер тонких магических плетений он был превосходен. Дед говорил — «магия не дубина, порой хватает и иголочного укола, если знать как и куда ткнуть». А Старшему хотелось овладеть и тонким искусством в совершенстве. Дед, наверное, мог бы научить, но тогда пришлось бы остаться у него в холме еще надолго.
А времени уже не было.
Науринья был и польщен, и удивлен, и сразу же согласился.
— Обучать — мое призвание, и я рад и готов, — сказал он. — Платой же буду просить, — многозначительно улыбнулся он, чуть наклонив голову, — учения от вас, принц. Ваш дед не слишком охотно делится знаниями.
Вот так у принца появился, кроме Тэриньяльта, еще один «свой человек». И Старший знал, что когда придет пора искать ответы на все вопросы, Науринья будет с ним. Они были в чем-то схожи, и принц н