авой. Животных сюда никакими силами затащить было невозможно. Случалось, что пограничной страже приходилось действовать пешими — что поделать, здесь пустыня и огонь.
— Ну, что там? — бросил капитану Вирранд. — Что?
Капитан покачал головой.
— Ждем, что скажут барды. Я прежде такого не видел.
Вирранд посмотрел на его черное от солнца острое лицо, клочковатую рыжую бороденку. Пустыня жестоко прожарила его, словно выплавив все лишнее, всю пустую породу, чтобы осталась только твердость.
Хьяшта дрожала и колыхалась.
— Странная штука, — пробормотал Вирранд. — Здесь вполне сносно, а всего пару шагов к хьяште — и дышать нечем.
— Хьяшта, — пожал плечами капитан.
— А они как же? — шепнул Вирранд, показывая на бардов, которые стояли теперь шагах в десяти впереди, почти у самой хьяшты.
— Барды, — пожал плечами капитан.
Вирранд ругнулся про себя, но вслух ничего не сказал. Он понимал, что эти люди знают, что делают. Правитель ты или нет — изволь ждать, тут твоя власть ничего не стоит.
Женщина вышла из жара хьяшты как поднятое пустынным ветром облачко песка. Подошла к капитану и правителю. От нее тянуло еще не выветрившимся жаром и каким-то металлическим запахом. Она стянула с красного потного лица маску, помотала головой.
— Плохо чуется, — сказала она. — Ближе подойти не можем, сил не достает. Но так вроде дракон. — Она вздохнула. — Воды бы, капитан.
Вирранд быстро снял с пояса флягу, протянул женщине.
— Ну?
Женщина кивнула, жадно приникла к фляге. Вирранд заметил, что она не пролила ни капли, хотя жажда сжигала ее. Пустыня вышколила.
— Нам с Лейтаром сдается, что там дракон. Но не обычный, а какой-то другой. Словно весь из огня, словно и плоти-то у него нет... Сила гудит, он скоро попрет на нас. Надо еще бардов. Мы вдвоем не знаю, справимся ли.
Капитан кивнул и свистом подозвал к себе одного из солдат. Отдал короткий приказ. Парень сорвался с места и побежал к холму, к лошадям.
— Такого прежде не было, — досадливо помотала головой женщина. — Пойду прилягу, пока не началось.
Она пошла к холму, в небольшое пятно тени с левой, обрывистой стороны.
— Элейсе тетка надежная, — проследив взгляд Вирранда, сказал капитан. — Пошла плести заклятья, видать. Когда надо, выпустит силу, вы уж тогда в сторонку, ладно?
Вирранд кивнул, нахмурившись.
Глава 11
ХОЛМЫ
«Что было девятнадцать правлений назад?» — думал Старший, глядя на узор, мерцавший на стене маленького круглого зала.
— Смута была в холмах, — негромко сказал Науринья Прекрасный.
— Ты думаешь, что тогдашний король поехал в Средоточие из-за смуты?
— Возможно. Тогда много пролилось крови. А после этого не было ни смут, ни голода, ни мора. Все, кто мог стать противником королям, либо примирялись, либо сами собой гибли. Судьба служит королям, вы же сами знаете эту поговорку, принц.
Старший молча кивнул. Поговорку он знал. Но сейчас она начала обретать странный, пугающий смысл.
Науринья продолжал.
— Принц, я был у вас в покоях. Я бывал и в других местах, где стены украшены «старыми гобеленами»...
— Ну, да, — опустил голову Старший, глядя на руки. — Меня все занимало, почему они везде одинаковые и расположены в одном и том же порядке. Ты об этом?
— Да, да! Мой наставник, да будет ему благо за снами богов, знал, как и все мы, что это картины нашей древней истории и пытался связать эти изображения с определенными моментами. Хороший труд написал, вам бы следовало с ним ознакомиться. Ох, сколько же копий в Школе сломано было по этому поводу, да и до сих пор споры идут! — он негромко засмеялся, вспоминая драки ученых мужей. — Но смысл нескольких гобеленов непонятен.
— Разрушенный дом на холме... всадник в черном, — припоминал принц, — и половинчатый человек?
— Это который на границе черного и белого?
— Да, у него еще лицо такое, словно разрезанное тенью.
Науринья Прекрасный склонил голову к плечу, задумчиво глядя на принца. Он сидели на полу на ковре, по древнему обычаю.
— Да. Смысла этих изображений я не знаю. Но если гобелены всегда шли в одном и том же порядке, то всадник в черном как раз начало истории королевского испытания.
— Девятый король?
— Возможно. Возможно, и нет. — Он помолчал. — А вот что еще меня озадачивает... Почему именно сейчас, именно вы, именно я вдруг стали задаваться этими вопросами? Что сейчас за время? Предсказано это или нет? Судьба это — или... нет?
Принц не знал ответа.
— Господин, ваша сестра вернулась.
Арнайя Тэриньяльт открыл глаза. Не сразу понял, что лежит на подушках в своей спальне — последние две недели приходилось спать где попало в подземных проходах. Он поднялся на локте, взял из ниши светильник. Тускло замерцал светильный камень. Тэриньяльту хватало этого света.
— Все ли вернулись, кто ушел с ней?
— Потерь нет.
Арнайя сел, помотал головой, с трудом отходя от сна.
— Сестра желает видеть меня?
— Да, она ждет внизу, в красной комнате.
— Не отдохнула?
— Нет.
Глава дома Тэриньяльтов вздохнул. Значит, что-то срочное. Как он не любил таких вестей. Они никогда не бывали добрыми, они всегда меняли устоявшийся порядок жизни.
— Скажи госпоже, что я сейчас буду. И принеси в кабинет питья и еды. И чтобы было тепло.
— Все уже сделано.
Арнайя усмехнулся и помотал головой.
— И о чем ты еще успел распорядиться вместо меня?
— Обо всем, что недостойно вашего времени и внимания, но необходимо для вашего удобства, — спокойно ответил слуга. — Ваша сестра ожидает вас. Вода и одежда готовы, — кивнул он на альков справа.
— Ступай, — вздохнул Тэриньяльт.
Красная комната называлась так по цвету ковров, увешивавших стены и устилавших пол. Эта было уютное место для тихих неторопливых разговоров, не предназначенных для чужих ушей. Посередине круглой комнаты в красной низкой каменной чаше переливались алым раскаленные угли, жар уходил в черное отверстие наверху, обрамленное небольшими светильными камнями. В нишах вокруг стен стояли вазы и кувшины, лежали книги — словом, все для непринужденного и необременительного времяпровождения. В каждом более-менее зажиточном доме была такая, и все они строились одинаково, и все обставлялись одинаково — это была традиция, оставшаяся еще с Грозовых лет.
На красных подушках у противоположной от входа стены сидела женщина в черном коротком дорожном платье. Сапоги стояли по левую сторону у входа, бледный тонкий чуть изогнутый меч с черной рукоятью — так похожий на саму госпожу Альдьенне — покоился в центральной нише. Госпожа Альдьенне сидела, опустив голову — похоже, спала. Тэриньяльт разулся и тихонько подошел к сестре. Арнайя вздохнул от нежности, увидев склоненную голову с длинными льняными волосами. Альдьенне проснулась, подняла лицо навстречу брату, хотела встать.
— Сиди, сиди, — шепотом сказал Арнайя. — Ты устала, а я выспался.
Альдьенне считалась сокровищем дома Тэриньяльтов. Ее называли «асиль» — ледяной цветок. Иногда в холодных подземных пещерах крохотные ледяные кристаллики по какой-то прихоти богов складывались в хрупкое кружево, мгновенно гибнущее от человеческого дыхания и даже от дуновения воздуха при самом тихом и осторожном шаге. Но эти мгновения красоты перед гибелью навеки впечатывались в память тех, кто успевал увидеть это чудо. Но асиль Териньяльтов лишь внешне казалась хрупкой. Как и у всех, привыкших жить в темноте, у нее была бледная, почти снежно-белая кожа, и на белом-белом лице словно кистью художника были начертаны черные круглые брови, большие, приподнятые к вискам темные глаза, прямой короткий нос и маленькие крепко сжатые темно-красные губы.
Асиль.
— Говори. Доброго не жду.
— Я не знаю, доброе это или нет. Но странное, — чистым звонким голосом ответила Альдьенне.
— Рассказывай, — кивнул Арнайя.
— Мы прошли внизу по западной и северной границе земель нашего Холма, — сказала она. — Холм Иринальтов мы обошли стороной, как ты и приказал. Но даже если бы мы и хотели туда попасть, ничего не вышло бы. Чары по-прежнему держатся, проходы путаются и выводят снова на обходной коридор. Туда так просто не попасть, нужны сильные маги.
— Но я запретил, — мягко сказал Арнайя.
— Ты запретил, — подтвердила Асиль, — и мы не пошли. Я только велела испытать прочность тамошней магии. И она сильна и надежна. Наверное.
Арнайя встрепенулся.
— Что ты хочешь сказать?
Асиль неопределенно повела плечом.
— Не могу ничего доказать, но мне показалось, что там кто-то или что-то есть и движется. Это только ощущения. Но я им доверяю.
Арнайя кивнул, сосредоточенно глядя на угли. Чутью сестры он не просто доверял — он был уверен в ее ощущениях.
— Но слушай дальше. Мы направились к Средоточию Мира. Как ты и велел, мы были осторожны. За самыми старыми постами карты бесполезны, брат. Все изменилось. На расстоянии ночи пути начинается мрак. Такой же, как в Провале. Мы не пошли туда. Я рискнула зайти недалеко, привязав к поясу веревку. — Арнайя смотрел на сестру. Она говорила так буднично и сухо, что он почти почувствовал тот страх, который она испытала тогда и который сейчас пыталась убить бесстрастностью слов. — Немного прошла на ощупь, вдоль стен. Они как везде. Но тьма такая, что дышать трудно. Меняется слух. Там не шепот бездны, я не могу это разъяснить словами. Мне кажется, что я, как любой человек, испугалась непонятных ощущений и непривычного окружения, возможно, ничего страшного там и не было. Там совершенно не так, как мы привыкли. Я попыталась идти, полагаясь на нашу родовую «зрячую слепоту», чтобы не мешали остальные ощущения. И вот по этому ощущению мне кажется, брат, что там Провал.
Арнайя ничего не ответил, нервно кусая ноготь. Карты показывали, что два поколения назад там были обычные проходы. Еще прежде, говорили, под Средоточием можно было пройти. В старинных книгах даже изображалась круглая пещера, подобная чаше, на дне которой бил источник. Подойти к ней было невозможно — пути путались, расстояние искажалось, как если бы там стояла мощная магическая стена. Но Провал...