– Вот уж не стоит, – весело глянула на нее Пейшонс. – Я сама до всего дотянусь, а вы с Кларой пока доставайте то, что лежит пониже.
Блюда, в обилии украшавшие стол, сделали бы честь любому фермеру и уж тем более поражали тем, что явились на свет стараниями семейства, создавшего все это исключительно собственными усилиями. Багряная ветчина, исходящие паром вареные птицы, огромный кусок засоленной говядины, жареный козленок, печеный картофель, зеленый горошек, сладкий пирог на десерт – вот далеко не полный перечень яств, которыми Элис решила сегодня попотчевать домочадцев и столь желанных гостей.
Пока женская половина готовилась к празднику, а Пабло устраивал лошадей в конюшне, братья прогуливались за беседой, и новости, как оказалось, были не только у Эдварда, но и у Хамфри.
– Только что завершил изрядно тяжелую работенку. Выкопал-таки яму для поперечной пилы, – с гордостью сообщил он. – Из первых же досок, которые мы напилили с Пабло, нам удалось как следует укрепить ее стенки. Сначала у нас выходило, конечно, не очень, но теперь уже приспособились. Рядом с ямой как раз упало большое дерево, и мы его тоже распилили. Пабло вообще-то от этой работы не сильно в восторге, да я и сам предпочел бы что-нибудь менее монотонное. Зато сколько всего теперь можно построить из собственных досок! Но все равно я принял решение чаще двух раз в неделю его этим делом не занимать.
– И ты совершенно прав, Хамфри, – откликнулся Эдвард. – Как говорится, заездишь – и смирная лошадь взбрыкнет. Пабло готов для нас делать все что угодно, только, пожалуйста, не перегни палку.
– Да я и сам уже часто об этом думаю. Просто чем больше сделано, тем еще больше хочется, – усмехнулся младший брат. – А теперь полюбуйся-ка на моих коз.
Они как раз поравнялись с лужайкой, на которой сегодня паслось козье стадо, и Хваткий немедленно кинулся поприветствовать Эдварда.
– Действительно, твои козы очень недурно выглядят, – подивился Эдвард. – Когда ты пригнал их, они были ужасно заморенные.
– Так откормились ведь, – был очень доволен реакцией брата Хамфри. – И Хваткий за ними следит не хуже хорошего пастуха, – погладил он пса. – А Чуткий всегда при мне. Тоже отличный работник. Кстати, и гуси с утками, которых я сестрам одновременно с твоим костюмом из Лимингтона привез, великолепно себя ощущают. Я уже вырыл для них небольшой прудик, а после еще расширю его.
– Мне казалось, мы столько сена перед моим отъездом с тобой наготовили, что тебе до весны хватит с избытком. Но, боюсь, этим козам понадобится гораздо больше.
– На этот счет можешь не волноваться, – махнул рукой Хамфри. – Мы с Пабло еще накосили, и оно уже почти высохло. Билли, конечно, от нас достается. Скоро работы ему уже станет невпроворот.
– Бедный наш старина, – вздохнул Эдвард. – Боюсь, при такой нагрузке его надолго не хватит. Срочно нужны еще лошади.
– Верно, и я займусь этим. Но до весны никак не получится, – отвечал ему брат.
– Слушай, Хамфри, я что-то последнее время все чаще думаю о предсмертных словах грабителя, которого подстрелил тогда возле дома Ратклиффа, – внезапно переменил тему Эдвард.
– А вот я совершенно успел за всеми делами забыть об этом, – признался брат. – Хотя ведь даже тогда записал в тетрадку, чтобы запомнить.
– Ну а я вот, наоборот, все пытаюсь понять, каким образом обойтись с тем, что знаю, – продолжал Эдвард. – С одной стороны, он сказал, что деньги теперь мои. Но с другой – считал, что с ним говорю не я, а его сообщник. Значит, наверное, я не могу их считать своими. Впрочем, и сам он на эти деньги наверняка не имел никакого права. Словом, я, Хамфри, совсем запутался: чьи они и кому теперь могут принадлежать?
– Полагаю, у меня есть на это ответ, – задумчиво произнес младший брат. – Все, что отнято у преступников, принадлежит королю. Значит, и эти деньги должны перейти к нему, и у нас с тобой два пути: либо их сохранить для него, либо использовать как-то ему на пользу.
– Я бы с тобой согласился, если бы этот мерзавец был предан суду, как заслуживал, и казнен. Но так как он просто нашел свою смерть от пули, мне очень сомнительно, что награбленное им принадлежит короне.
– Ну, если так, они вполне могут считаться собственностью того, кто их обнаружит, и будут такими до той поры, пока кто-нибудь не предъявит свои права на них, чего, как ты сам понимаешь, никогда не случится, – пришел к новому выводу Хамфри.
– Как-то я сам здесь ни в чем до конца не уверен, – признался Эдвард. – Наверное, все-таки самое лучшее посоветоваться с хранителем.
– Так давай, – поддержал его Хамфри. – Тебе от него скрывать нечего.
Эдвард вдруг громко расхохотался.
– Ну, мы с тобой, брат, и умники! Ломаем головы, как поступить, даже толком не выяснив, есть ли там что-то! Давай-ка сперва проверим, а уж потом и решим, есть ли о чем советоваться с хранителем. Бог даст, я к вам через две недели опять приеду, а ты пока убедись, не наврал ли вообще все этот мерзавец.
– Завтра же и займусь, – пообещал Хамфри. – Дело-то, в общем, нехитрое. Запрягу Билли в повозку, возьму заступ, лопату получше – и в путь. Может, это и правда полное надувательство, хотя перед смертью люди обычно не склонны врать, даже если всю жизнь именно так и делали. Ну а теперь пора, по-моему, присоединиться к девушкам. Сдается мне, что парадный обед наконец готов.
Обед во всех смыслах вышел великолепный, и компания от души веселилась, одновременно вкушая шедевры кулинарии Элис. Когда все наконец поднялись из-за стола, сестры повели гостей на ферму. Пейшонс туда отправилась с тайной мыслью выяснить, не требуется ли чего ее новым подругам, однако, все осмотрев, пришла к выводу, что у них и так все устроено лучшим образом. Отсутствовали лишь кое-какие мелочи, которые девушка хорошо запомнила и поторопилась всего через несколько дней прислать с Освальдом Патриджем.
Когда наступило время прощания, все вдруг почувствовали, как это бывает только на встречах близких людей, что между ними еще не сказано и половины того, что хотелось. Но путь предстоял гостям длинный, а мистер Хидерстоун обратился перед отъездом к Эдварду с просьбой вернуться засветло. Пабло привел лошадей, возле которых все долго обменивались последними репликами, а Эдит даже потом какое-то время бежала за удаляющимися всадниками, крича:
– Пейшонс, скорее приезжай опять! Нам обязательно хочется снова тебя увидеть!
Глава XX
Однажды в самом разгаре лета Эдвард, выйдя после работы немного пройтись, столкнулся с крайне взволнованным Освальдом Патриджем.
– Слышали новости, сэр?
Эдвард пожал плечами:
– Да вроде бы ничего особенного, Освальд. Разве что генералу Кромвелю сопутствовали какие-то там успехи в Ирландии, но в подробности я не вдавался. Они меня, знаете, как-то не очень интересуют.
– Нет, сэр. Люди-то сказывают совершенно иное, – Освальд старался говорить тихо, но голос его вибрировал от избытка чувств. – Король, стало быть, уже в Шотландии, и там собралась нынче целая армия.
– Вот это действительно новость! – вмиг заразился Эдвард волнением своего собеседника. – Хранитель-то даже словом о ней не обмолвился.
– Боюсь, что так, сэр, – похоже, Освальда не удивила такая забывчивость. – Чувства ваши ему известны, а расставаться-то с вами жаль.
– Нет уж, от разговора на эту тему ему не уйти, – решительно заявил юноша. – Может, конечно, это ему не понравится, но я должен знать правду, и если то, что вы мне сказали, верно, мой долг немедленно присоединиться к шотландцам. Раз король начал борьбу за свою страну, мне нужно быть там же, где он. Отсиживаться в такой момент здесь – для меня последняя трусость.
– Знаете, сэр, я все же полагаю, что новость верная, – подлил еще масла в огонь Освальд Патридж. – Потому как Парламент отправил послание Кромвелю, чтобы покинул Ирландию и двинул войска на шотландцев.
– Тогда я тем более должен быть там! – И Эдвард ринулся со всех ног к дому.
Вне себя от полученных только что сведений, он вихрем влетел в кабинет мистера Хидерстоуна. Тот, подняв голову от какой-то бумаги, которую сосредоточенно изучал за столом, глянул на юношу и по раскрасневшемуся его лицу мигом все понял.
– Если не ошибаюсь, тебя взбудоражила некая новость, которая только что стала тебе известна? – произнес он тихим и ровным голосом.
– Да, сэр! – в совершеннейшем раже выдохнул Эдвард. – Я взбудоражен и потрясен. И мне крайне досадно, что я последним узнал о столь важном событии.
– Ты совершенно прав, Эдвард, событие это действительно важное, – по-прежнему тихо продолжил хранитель. – Поэтому я попрошу тебя сесть, и мы сейчас же с тобой все обсудим.
– Не сомневаюсь, что всеми мыслями и душой ты рвешься немедленно оказаться там, – дождавшись, когда он уселся напротив него на стуле, снова заговорил хранитель.
– Должен признаться, сэр, вы очень точно выразили сейчас мои истинные намерения, – отвечал ему Эдвард. – Именно в этом я вижу свой долг.
– Что же, возможно, после того как ты меня выслушаешь, долг твой тебе представится в совершенно ином, – похоже, не очень-то впечатлили его слова мистера Хидерстоуна. – Во-первых, самым для тебя главным должна быть семья. Она целиком от тебя зависит, и любой опрометчивый шаг с твоей стороны обернется угрозой ее безопасности. Вот ты сейчас намерен оставить свою работу здесь и покинуть эти края. Полагаешь, это останется незамеченным и никто не начнет выяснять, куда ты направился? Рассчитывать на такое по меньшей мере наивно. Я буду вынужден сразу же доложить о твоем поступке. Впрочем, и это, уверен, меня не особо выручит. Я ведь и так под большим подозрением после того, как пытался предотвратить убийство короля и лордов. А тут еще выяснится, что доверенный мой секретарь – роялист. Да, Эдвард, я не спешил сообщить тебе новость о том, что творится в Шотландии. Конечно, мне было ясно: она все равно дойдет до тебя. Но мне хотелось выиграть хоть немного времени перед беседой с тобой. Теперь я готов к ней и могу объяснить тебе, почему, поступив, как тебе сейчас хочется, ты навредишь и себе, и родным, и мне, а королю ничем не поможешь. Вот, прочти-ка, пожалуйста, – протянул он ему три письма. – Надеюсь, что после этого у тебя не останется больше сомнений в полном моем доверии.